Рассказ 14-й Четверг, 1 сентября. Я первоклассник

     Запоминающихся событий в 1955 году было так много и дни тянулись так долго, что мне казалось, первое сентября не наступит никогда. Конечно, главной заботой для всей нашей семьи было строительство дома, с этой заботой мы жили всё лето. К школе я был готов. У соседки тети Сани в шкафу меня ждал новенький черный сатиновый костюмчик, белая рубашка, кожаные ботинки и новенький портфель с учебниками, тетрадками и прочими школьными принадлежностями. После моих долгих  приставаний папа  поточил мне карандаши. Причем карандаши папа точил топором. Его плотницкий топор был острее бритвы.

     Папа никогда не носил очков, но если рано утром он доставал свои старые очки, с резинкой, привязанной к душкам, то мы знали, что сейчас начнется долгая и тщательная процедура заточки инструмента. Инструмента, который отец оберегал как зеницу ока. Плотницкий топор, ножовка и двуручная пила, были всегда наточены, так, что в руках папы топор врезался в бревно как в масло и, как казалось, без каких-либо усилий, только щепки летели. А ножовка и пила при работе издавали такие звуки, словно пели.

     Это был только его инструмент, который хранился отдельно от прочего. На лезвие топора папа надевал кожаный чехольчик, как  рукавичку, а ножовку и пилу заворачивал в мешковину. Ох, и доставалось нам, если отец замечал, что кто-то брал его инструмент. Однажды он застал картину, как мама разрубает его топором тушку курицы. Что тут было!... Она бежала от папы вдоль улицы, а он за ней с топором. Конечно, он не ударил бы, но страху нагнал на всех. В доме были и другие пилы, и топоры, которыми пилили и рубили дрова и, которые разрешалось использовать всем, кому потребуется. Но они не рубили и не пилили так, как папины, поэтому соблазн был очень велик, «а может быть, он не догадается…».  Но отец догадывался всегда, что кто-то вынимал его инструмент. Проверив его и поворчав, что, если в следующий раз он заметит, что его инструментом пользовались, то достанется всем без разбору.

     Я так часто проверял свои обновы, что тетя Саня смеялась, приговаривая, – Да на месте твои ценности, на месте, никуда не делись. Знала бы она, чего мне стоило заполучить все это. С трудом мне достались новый портфель и новый Букварь. Мама хотела отправить меня в школу со старым портфелем и старым Букварем, кто-то из маминых знакомых дали их для меня. Остальное купили всё новое. Но после моего многодневного нытья и капризов, мне купили и портфель, и новый Букварь.

     Школьную форму для мальчиков купить было просто невозможно. На нашей улице был только один школьник в такой форме – Витя Хоханов, тот самый сопливый, из дома напротив, который в 1955 году пошел уже во второй класс. На нем была школьная форма того времени - синяя гимнастерка, по типу солдатской с широким ремнем и большой пряжкой с буквой «Ш» и фуражка с кокардой.  Мне же купили  сатиновый пиджак с брюками, а хотелось школьную форму, но как потом оказалось, в такие костюмчики были одеты почти все мальчишки-первоклашки, а некоторые вообще были одеты «кто во что горазд». Здесь также сказывалась бедность нашего детства. Красиво выглядели только девочки, они почти все были в школьной форме. Коричневые платья, белые фартуки, а на голове белые банты. Это всё я увидел первого сентября на школьном дворе, где собрались все ученики школы.

     Если в семье были старшие братья или сестры, то первоклашки шли в школу с ними. И только молодые родители вели своего первого ребенка первый раз в первый класс за руку. Мама проводила меня с Васей из дома соседей Фадеевых, и мы пошли в компании с его друзьями.

     На школьном дворе учеников было так много, что я удивился, как же все поместятся в этом старом одноэтажном здании. А они всё подходили и подходили. Родителей было очень мало, только по нескольку человек в группах среди первоклашек. Василий подвел меня к одной из групп первоклашек:
- Здрасьте! – сказал он.
- Ну, здравствуй, Вася. Ты, никак, снова ко мне в первый класс пришел? Твои одноклассники уже в пятый пошли.
- Нет. Я вот брата своего к вам привел, – буркнул Василий и убежал.
- А ты значит, Васин брат? – учительница очень внимательно разглядывала меня. В ответ я только мотнул головой.
- Ну, ну! – почему-то сказала учительница, - Ну, и как тебя зовут, Васин брат, - и  стала смотреть в свой список.
- Меня зовут Виктор.
- Значит Виктор, а не Витя!? Это хорошо! – почему-то сказала учительница, и добавила, - А меня зовут Вера Андреевна, – она опустила свой список, - Ну что ж становись к ребятам, Виктор Пузарин.
Кто-то хихикнул, услышав мою фамилию, а коротышка, стоявший рядом, произнес: - Ха,-ха-ха,  Пузан!
Я повернулся и негромко, но внятно сказал: - Я – Пузарин, а Пузан, скорее всего ты – вон живот какой надул! Хотя, скорее всего ты – Пузлик, потому что еще коротышка и до Пузана пока не дорос. 
Все, кто это услышал стали громко смеяться, Вера Андреевна повернулась и строго остановила смех: - А ну-ка, замолчите все!

     На крыльце школы кто-то, что-то говорил, но слышно было плохо, только понятно, что нас поздравляют с началом учебного года. Радостных лиц среди школьников было мало, в основном все разговаривали между собой, толкались, дергали девчонок за косички.  Я стал внимательно разглядывать всех, кто стоял на крыльце и рядом с ним.

     Сначала выступала женщина, потом директор школы, которого, мне кажется, знали все. Паролин Евгений Павлович был авторитетным директором школы. О нем много рассказывали мои сестры и брат. Его уважали, его боялись. Когда он проходил по коридору школы, все замирали  и  вставали вдоль стен, освобождая проход. Хулиганов он мог наказать даже ремнем. И никто на него не жаловался дома. Провинившиеся знали, что стоит только пожаловаться, как получишь сполна еще и от родителей. Если тебя наказал учитель или тем более директор, значит за дело, значит, учитель с тобой не справился и обратился к директору. И если ты еще и жалуешься дома, то ты ничего не осознал. Вот и получи ещё и от родителей.  Так нас воспитывали в школе и дома, и на улице – любой взрослый мог не только сделать замечание, но потрепать за уши, и еще отвести тебя домой к родителям, если ты ведёшь себя непотребно.

     Задумавшись, я прослушал, о чем говорил директор и очнулся только тогда, когда раздвигая нас сзади, вышла девчонка в белоснежном фартуке и с огромными белыми бантами.  Казалось, что это не банты, а  еще две головы. Мне стало смешно, потому что я подумал, что это дочка трёхглавого Змея-Горыныча. Ну вот, подумал я – вон рядом с крыльцом и Баба-Яга, так-как там стояла сгорбленная старушка в чёрном халате.  Морщинистыми руками она что-то прижимала к своей груди. Ее короткие волосы трепел ветер и она очень походила на Бабу-Ягу, правда с добрыми глазами.

     Трехглавая девчонка очень звонко прочитала стихи о школе, об учителях, дала обещание от всех учеников учиться только на хорошо и отлично, как завещал Великий Ленин. Все громко захлопали, а к девчонке подошла старушка подала ей колокольчик, который, как оказалось, она и прижимала к своей груди.  Девчонка слала звонить в звонкий колокольчик, высоко подняв его над головой.

     Нас построили по двое и по команде: - Первый «А», заходим в класс, -  мы пошли в школу. Сзади меня оказался тот самый Пузлик и на ходу он стал, как бы нечаянно, бить меня по ноге. Я терпел, но после третьего раза я не выдержал и лягнул его, не глядя, и, видимо, больно, потому что он вскрикнул и захромал. Все подумали, что он споткнулся, так как мы уже поднимались на крыльцо. После этого он больше не тыкал сзади меня ногой. А в классе я потерял его из виду, потому что нас оказалось так много, что мы сидели вплотную по три человека за одной партой. В классе были ещё какие-то длинные парты и за ними сидели вплотную по семь человек.  Некоторые первоклашки вообще стояли и хныкали, им не хватило мест.
- Ребята, потерпите! – сказала учительница,  - Не плачьте, сейчас мы всё исправим. Ребята, давайте еще раз с вами познакомимся.  Я буду называть ваши фамилии и имена, а вы вставайте и громко говорите: «Я!»

     Началась перекличка. А я решил посчитать всех, кто был в классе. Вера Андреевна называла всех по своему списку, некоторых разглядывала, задавала какие-то вопросы и что-то отмечала в своей тетрадке. Я оказался по списку двадцать седьмым. Когда я поднялся, она ничего не спросила и, сев на место, я продолжал считать своих одноклассников. Нас оказалось шестьдесят восемь человек. По списку было названо очень много учеников с одинаковыми фамилиями. У некоторых совпадали и фамилии и имена.

     Забегая вперед, скажу – позже в нашем классе было две Агейкиных Вали - 1-я и 2-я, так их записали в журнале, а мы называли их по росту – Агейкина Маленькая и Агейкина Большая, два Щербаковых Вовы так же 1-й и 2-й,  как цари – Щербаков 1-й и Щербаков 2-й. Были и другие однофамильцы, но с разными именами.

     Вера Андреевна закончила перекличку и увидела, что какие-то девочки хнычут.
- Ну-ка, не плакать! Я вас не назвала?  Ничего страшного, поднимите руку все, кого я не назвала, - она оглядела класс, -  А сейчас я прошу, подойдите ко мне все, кого я не назвала, а те, кто пока стоит, займите свободные места - попросила учительница. 

     К ней подошли семь человек, она записала их фамилии, попросила нас сидеть тихо и куда-то  их повела.  Вернулась она очень быстро и привела еще двух девочек и усадила на свободные места. Теперь нас стало семьдесят человек.
- Ну вот, ребята, теперь все на месте. Ох, как вас много. Скоро откроют новые классы и вас разделят, тогда вы будете сидеть свободнее, и мы начнем учиться писать и читать, петь и считать.  А пока я хочу с вами познакомиться поближе.

     Она открыла свою тетрадь и стала выборочно по одному приглашать к своему столу.  Она спрашивала про семью, про родителей, где они работают и что-то еще. Делала какие-то пометки и записи в своей тетради.  Одна девочка встала и пошла, учительница остановила ее:
- Девочка ты куда?
- Тётя, я к маме хочу, - заплакала девчонка.
- Постой, как тебя зовут?
- Галя.
- Так вот, Галя, плакать не надо, скоро вы все пойдёте домой. И запомни вот что ещё, и вы все ребята запомните: с сегодняшнего дня вы стали школьниками. И должны соблюдать правил поведения в школе. Во время урока нельзя вставать и уходить без моего разрешения. Надо поднять руку, и когда я спрошу вас, что вы хотите, только тогда можно встать и задать любой вопрос. А ты, Галя, сядь на место и посиди еще немного, и Вера Андреевна продолжила свой опрос.

     Очень скоро всем это надоело, мы устали сидеть, стали переговариваться. В классе сначала стоял шепот, затем началась возня, хихиканье и шум. Вера Андреевна делала замечания,  приучала к тишине, вскоре она постучала по столу и громко сказала:
- Ну, все ребята, на сегодня достаточно. Завтра вы принесите с собой букварь, больше ничего приносить не надо. А сейчас вы будете выходить из класса по очереди, начиная с первой парты. Спешить не надо, чтобы не толпиться у двери, все успеете. И еще запомните – вы все идёте по домам, никуда не заходите, только домой - она подошла к двери и стала по очереди всех выпускать.

     Я вздохнул полной грудью, когда вышел из душного помещения. Кто-то из первоклашек на радостях свободы уже бегали и прыгали во дворе школы, кто-то ждал своих родителей, а я направился домой. Попутчиков в мою сторону оказалось много, даже с нашей улицы было человек шесть. Мы шли большой ватагой и делились впечатлениями от первого дня учебы. Радости никто не высказал. Мне тоже первый день не понравился, а Ванька Петров вообще заявил, что ему такая учеба «на фиг не нужна» и он лучше будет ходить на речку рыбу ловить.

     Дома я рассказал, как прошел первый день в школе и спросил Василия:
- Зачем учительница расспрашивает всех подробно о семье, о родителях, разглядывает каждого и что-то пишет в своей тетрадке? Она так долго это делает, но меня пропустила. А я в списке двадцать седьмой. Но она ещё многих не опросила.
-  Да у вас там целых два класса. Вас разделят, вот она и отбирает самых лучших. У неё всегда класс «А». И всегда класс «А» лучший по успеваемости, по поведению. Вот посмотришь, она оставит себе самых умных, красивых и тех, у кого родители врачи, продавцы, военные, директора и просто побогаче. Об этом все знают.  Я к ней попал случайно, но она сразу от меня избавилась, оставив на второй год.
Выслушав Васю, я подумал: если у нее всегда самый лучший класс, то надо постараться остаться у неё.

Примечание: Все события – это воспоминания из моего детства. Имена и фамилии подлинные.

Продолжение следует.