Маруся. Океан в стакане воды

    Вот она, Ева. Ничего особенного. Ей шесть лет, и выглядит она обычным шестилетним ребёнком. Да такая она и есть. Девочка как девочка. Коротко стриженные русые волосы, круглые щёчки, пухленькие губы, большие карие глаза и полная беззаботность, с точки зрения взрослых, в голове. Она едет к бабушке, в Байловку, вместе с сестрой-близняшкой. Едет она в кузове Маруси - небольшого грузовичка раннего послевоенного года выпуска. Грузовик приписан к пожарной части, и верно служит людям уже не один десяток лет. Краска на кабине поцарапана, деревянный кузов местами облупился, дерматиновые сиденья потрескались. Папа берёт машину у пожарников, когда надо отвезти детей на лето к бабушке или привезти что-нибудь объёмистое.
    Маруся ревёт, пыхтит, хлопает неплотно прилегающими крыльями-бортами, взрёвывая и скрежеща двигателем на подъёмах и колдобинах. Пыль на просёлочной грунтовке она поднимает несусветную. Пожалуй, это обстоятельство нельзя назвать заслугой Маруси. Просто чернозём на дорогах летом превращается в тончайшую серую пудру, которую и без помощи колёс облаком поднимает ветер. Но Ева ласково гладит деревянный некрашеный пол кузова: "Хорошая ты, Маруся, хорошая. Ты самая лучшая!" И с восторгом и благоговением смотрит на клубы пыли, поднимающиеся до самого неба. Ну, точно до неба, потому что белые облачища там, наверху, накрываются серым одеялом за кормой Маруси.
    Мама строго-настрого запретила вставать со скамейки, невысоко прибитой в передней части кузова. Она никогда не разрешила бы ехать в кузове, если бы в кабине Еву не укачивало и не тошнило от плотного запаха бензина и выхлопных газов. Но как усидеть-то! Машину качает по рытвинам, подбрасывает на колдобинах. Пол ходит ходуном, ноги не получается удержать ровно, коленки то и дело то расходятся, то стукаются друг о друга. Невероятно здорово. От скамейки до переднего борта чуть больше евиного шага. Ева встаёт и делает два шажка, ускоренных подпрыгнувшей на очередной кочке машиной.    А-а-ах! Тёплый ветер дует в лицо так, что ресницам щекотно. Ситцевое платьишко на Еве трепещет парусом. А впереди и в обе стороны такая красота - пронзительно-голубое небо, дорога, зелёное поле, посадки из берёз, луг, корова и лошадь. Ж-ж-жз-жжу-жжу, гудит Маруся. Кажется, она стала большим, тяжёлым шмелём и летит над дорогой, часто слегка ныряя, чтобы рассмотреть цветы на обочине.
    Самый захватывающий и даже предельно драматичный участок дороги к бабушке - Лощина. Глубокая, с крутым съездом и подъёмом. После дождей она практически непреодолима для грузовичков вроде Маруси. Но и в хорошую погоду, бывает, Маруся не с первого раза забирается наверх по глинистому склону. Перед Лощиной Маруся останавливается. Из кабины высовывается папа, Ева срочно плюхается попой на скамейку. Дав пару строгих распоряжений, и убедившись, что девочки сидят и крепко держатся за надёжно приколоченную скамью, папа захлопывает дверь кабины, и начинается спуск. Тормоза и колёса поскрипывают, мотор молчит, у Евы всё сжимается внутри. "Марусечка, Марусечка, не бойся, держись!" - Крепко вцепляется Ева в доску-скамью побелевшими от усилия пальцами. Сердце замирает. На середине спуска Маруся, чихнув и пронзительно проскрежетав нутром, снова заводит своё "ж-ж-жз-жжжу" и идёт накатом, набирая скорость. "Лети! Лети!" - тянет изо всех сил Ева скамейку. Одна рука срывается, в палец впивается заноза. Маруся лихо скатывается на дно Лощины, легко закатывается почти до половины противоположного склона, дарит Еве непередаваемый восторг и сладкий страх полёта. Движение гаснет, остановка на мгновение, мотор напряжённо гудит, Ева подаётся вперёд, помогая Марусе изо всех сил. Закрывает глаза.
    Мучительные несколько минут и - уф! Забрались. Палец с занозой распух и болит, но это не важно. Ева гладит скамейку - молодец, Маруся, хорошая. Наклоняется погладить доски пола, машина подскакивает, лицо с коленкой моментально и крепко встречаются, и коленка разбивает губы. Больно и обидно как-то. Но через минуту Ева уже не помнит о боли и коварной коленке. Уже виден поворот дороги, Значит, скоро, скоро, скоро будет Байловка! Сердце подпрыгивает, Ева жмурится от солнышка и радости, и от ожидания ещё большей радости.
    Маруся наверху холма, здесь говорят "бугра", отсюда видна Байловка. Не вся, конечно, но как раз та улица, на которой стоит бабушкин дом. Да собственно, прямо с этого холма начинается и Байловка, и лето. Верный старенький грузовичок, будто выдохнув вместе с Евой, катится легко и бесстрашно вниз, в долину. По едва видной в невысокой траве дороге, по неглубокой колее, мимо соседских домов и амбаров прямо к дому бабушки. И вот она, калитка. Бабушка бегом, немного неуклюже, спускается по ступенькам терраски. Ева забирается на невысокий борт Маруси, прыгает на руки папы, после дорожной тряски ноги непослушные, будто отвыкли за полчаса с небольшим от твёрдой и надёжной земли. Ева делает несколько шагов и утыкается в бабушкин фартук чуть выше пояса: "Бабушка, мы приехали!" И улыбается, оглядывая знакомый забор из штакетника, палисадник с цветами, дом, обшитый доской и покрашенный синей краской. И чувствует добрые бабушкины руки на спине, на голове.
    Потом, когда уже все умылись, попили чаю с пирогами, разложили вещи в красивый, гордый, янтарного цвета, старый шкаф, Ева выходит на улицу и идёт к грузовику. Дотрагивается до чуть остывшего чумазого бока Маруси: "Хорошая Маруся. Ты такая смелая! И красивая". В руке у Евы алюминиевая кружка с водой - умыть Марусе фары-глаза. Мама хохочет - кружкой воды такую пылищу не смоешь! Ева смущённо смеётся вместе с мамой и сестрой. И так здорово видеть их - сияющую сестричку, весёлую маму, счастливую бабушку, загорелого папу, старенькую Марусю, синий дом с белыми кружевными наличниками, аккуратный забор. Кудахтанье кур, гогочущие гуси, мяуканье соседского кота, глухой стук калитки, негромкий разговор - всё складывается в радость и покой. Так невыразимо приятно втягивать носом запах цветов, травы и совсем немного терпкость навоза. Так нестерпимо нежно прильнула к ногам  кудрявая мурава, что Еве не требуется никаких вопросов, объяснений и доказательств - это счастье. Это рай.
    Солнце всё ближе сползает к деревьям и домам на той стороне улицы. Свет становится густым и тёплым. Пригнали стадо. Запахло парным молоком. Стемнело. Засыпая, Ева чувствует не до конца вынутую занозу в пальце, но думает она о Марусе, которая стоит там, на улице у дома. Машину вымыли колодезной водой. Ева всё ещё видит, как капли текут по ветровому стеклу. Маруся хорошая. Лучше всех.