Однажды, в городе шелестела цепь

Однажды, в городе шелестела цепь,
К ней прикован был скелет.
Косточки скелета жужжали,
То жаворонками, то толстыми брюхами.
Во время последнего карантина в городе, скелет ожил и пустился объясняться со всем людом матерными словами.
Коль это не забудется, коль это будет помнится,
То мы поэтов вечности поместим в крылья горлицы.
Отважно и нечаянно,
Красиво, без упрямства,
Возвысим Верещагина
До подлинности Брамса.
Все дело ведь в скелетах, в их теле без хлопков, забытых и не слышных на радио волнах.
В квартирах у бездомников,
В разрушенных аршинах,
Скрываются паломники
Всё ищущие сына.
Они отважней витязей,
Их лица как журавушки,
Приехали из Витебска
Печалью горной травушки.
Забытое вновь вспомнится,
А проклятых помянем мы.

В одуванчиках было накоплено столько ветра и света, что любой служащий мог бы насытиться, но не суждено было знание возвысить до религии, забыв про алхимию, жить лишь в сапогах, да спать на печах, они, эти безмолвные одуванчики, все прелестью своей прельщали и о сокрытом в них никому не ведали.