Сады крестов и эпитафий

Я был хорошим сорванцом,
Я безобидно мерял детство.
Мне было странно как отцом, моего деда звал отец мой.
Я понимал огромность дней,
И беспрерывную наивность
И с каждой мыслью всё сильней, толкал себя в свою наивность.

Я тешил мысли сотни лет, что всё успею, всё поймаю
Я отрицал любое "нет" и познавал войну, стихами.
Одна весна, один голыш, и сколько вёсен - столько падших.
И поле смотрит - как малыш окреп в плечах, и ходит парнем.

Я тоже думал не со мной, а если вдруг, то вряд ли это.
И словно мышь перед совой искал нору, которой ,нету.
Но видит Бог, я понял суть и тут уже не до метафор
Я бесрепятсвенно несусь в сады крестов, и эпитафий.

И напугать не теша мысли я не маньяк и не больной,
Готовьтесь люди в этой жизни, уйти одним, или одной.
Это не страшно, это нужно - это спасение души,
За глубину идей,за Родину или отчизну, за мир, за то, что ты когда-то жил.

Сперва, окутает тоска, по временам, по мирным годам,
По телу, и по войне, суров её оскал, изменит жизнь и всю природу.
Наивно думая, пройдёт.
Уйдёшь в себя, опять закуришь,
И сам не ведая свой год, уронишь тень, га всё что любишь.

Хромое небо разольёт как сеть, дожди на дом набросив.
И снова Родина зовёт, весок пробив скупая проседь.
Война осушит водоём, в мели уснёт больная рыба,
Погибнет миллион людей, но не забудем, то что было.
Освенцима и Бухенвальда забытые предтечи.
И в первый раз, остынет хлеб, в холодной и забытой печи.

Погаснет взгляд, озябнет хлев к сырой земле склонятся плечи.
Утянет временем бока, в немой тоске ослабнут вздохи.
Пройдут по небу облака, пройдут по кладбищу эпохи,
Но не забудем никогда, война оставила ожёги.

Когда утихнет боль утрат, перед глазами встанет утро
Отпустит цепь смеренный раб и всё отпуститься как-будто.
Тогда поймёт все тайны сын, всё то чем помнил жизни, войны,
И отойдёт к отцам своим, что никогда не видят боли,
А в мире будешь жить лишь ты!
Спокойном, окроплённым кровью.