Песни ни о чем. Отрывок

День жег, но ветер сумерки простер.
Сгорел до углей солнечный костер.
В зрачках квартир безжизненный простор
Отцвел сусальным золотом заката.
Взошла в зеленом полная луна.
Легла к подножьям кленов тишина,
И памяти песчаная страна
Полна чуть слышным шорохом утраты.

Вновь павший лист сулит приход зимы.
Все звезды осени отдать готовы мы,
Чтоб наконец бежать немой тюрьмы
С коротким светом в скобках долгой ночи.
Вращеньем сфер нас сносит во вчера
Тускнеют дни, мрачнеют вечера.
Пора ретрощущения, пора
Замены текстом прежних многоточий.

Пора разлук. Пустеет мой приют.
Мне птицы Феникс счастья не поют.
Настольный лампы нищенский уют,
Обвисших штор засаленные стяги.
Я Баратынским отболел давно,
Уму претит романтики вино,
Стать тенью Шелли мне не суждено,
И безобразно бел пустырь бумаги.

И трафаретной мудростью могил
Я нанове оскомину набил.
Рим стоиков естественен и мил
Лишь как одна из тех волшебных сказок,
Где тысячей клинков грозит заря,
Глаза драконов бешенством горят,
Но всякий раз к венцу богатыря
Влечет благополучие развязок.

Для детских лат мы выросли уже.
Давно сокрылся в мраке Тинтажель.
Нас оскопляли в ночь больших ножей,
Ломали в дни великих переломов.
Спирали вьются за витком виток.
В амбарах урожай со ста цветов,
И клоунами в цирках шапито
Поэты, технократы, астрономы.

Для верных духу только два пути:
Уйти от мира и к нему прийти.
Быть может и достойно снизойти
До ханжества Руссо или Вольтера
Но вот беда, проклятый реализм:
В компании прудов для бедных Лиз
Мне мнится неуместный оптимизм,
Столь свойственный бездумным догмам веры.

Я муравой засеял сад камней,
Но конский щавель подмешался к ней.
Дорога, что господь назначил мне
Легла по мшарам, кончилась трясиной.
Я, что ни день, жердями путь мостил,
Но топь глотала, чавкая, настил.
Непосвященным, темный стиль претил,
Но всяк боится выглядеть кретином.

Итак, с последним солнечным лучом,
Картонным подпоясавшись мечом,
Я начинаю песни ни о чем,
Их шлю в края, куда синьяль не зная,
Гонец их не доставит. Не беда.
Чем ожидать предвзятого суда,
Не лучше ли поставить иногда
Последний грош на биллиард Сеная.

Сомкнулись звенья времени в кольцо.
Двуликий Янус потерял лицо.
Дух божий возомнил себя отцом.
Ушли в леса разбитые веснушки
Под натиском несыгранных ролей.
Вороны урожай стекла с полей
Собрали, а подземных королей
Развесили в кальдерах, для просушки.

Я был приговорен к сожженью за
Нестрогость воли, но бежал назад.
За мной неслись хрустальные глаза,
Грозя метнуть сияющие взгляды,
В лицо детей отживших мнений сор,
К ногам цеплялись корни праздных ссор,
И обступая тесный коридор,
Вздымались чувств незримые ограды.

Лишь свечи подавали добрый знак.
Их трепет был надеждой на сквозняк,
И серых крыс подножная возня
Мне мнилась детской шалостью, забавой
Нечаянно жестокого юнца,
Готового, отрекшись от отца,
Мир разменять на поцелуй свинца,
Следя за бликом суетливой славы.

Я следовал дрожанию огня.
Заблудший ветер радовал меня
Так в тайне жаждут завтрашнего дня
Достигшие назначенного срока.
Вот новый поворот и он принес
Прохладу ночи, свет несчетных звезд,
Надежду на спасенье, бегство из
Костлявых лап бесхитростного рока.

Вокруг был город…

.....

А.Г. Креславский-Смирнов