Оно из низших чувств

как долго натягивается нить слабины нутра?
что воспрепятствует твёрдости над страхом?
ведь так незыблема и тонка черта
по достижении которой всё разойдётся крахом
что руку может за собой тянуть
из себя пустоту лишь представляя?
как долго страху нагнетать вот эту тьму
рану открытую всё больше разрывая
в которой кажется, что вот-вот и дно
об него стукнется детская лопата
и там найдётся чувство всего одно
оно ужаснее, чем все переживаемые страхи
оно лежит, гниёт, глумится
оно спрашивает, что же будет дальше
оно безжалостно, от него не скрыться
и это всё с собою, как и раньше
явь любит рассыпаться на кадры
и в них мгновения "до" и "бесповоротно после"
и это раскаяние, будто так и надо
будет игривой кошкой отсыпаться где-то возле
и будет сложно забираться в естество
будет скрестись, будет рваться в пропасть
сознания этого. в коем беспомощно скрещён
ребёнок. загнанный. забитый. в окно глядящий дОма
лицо б прикрыть, но Это лижет кожу
внезапно, бесшумно растечась в каждый корень вОлос
но страх ли это ломает руки дрожью?
но это ли страх, чей так знакомый голос?
на этом дне, спрятанном от всех
пробив гнильё досок, падая всё ниже
пробив чей-то ещё незнакомый потолок
можно найти что-то, что будет ещё ближе
что ближе, чем эта отстранённая тоска
упрямее, чем каждый раз кривая роспись
что тянет сильнее, чем в памяти болото из песка
что перемалывает тошно и несносно
за дверь не спрячется, не схоронИтся в балахон
утянет, сложится в гримасе гниющими косьтьми
в глаза посмотрит Трусость, легко кору сдирая словно шпон
и под воду утопит, с собою утащив