Избранные

Где-то, с лапоть от Урала,
С дедом жил в Тайге Иван,
Тяготясь бесценным даром,
Тем, что был с рожденья дан.

Это чудо не вмещалось
Даже в ватные портки,
И с чехлом, подчас казалось,
Что у Вани три ноги.

Он ночами грыз перину
Точно так, как грыз кошмар,
Что не встретит половину,
Ту, что вместит его дар.

И вот раз, поддав не слабо,
Дед изрёк, хлебая борщ:
"Надо, Ванька, тебе бабу
Под твою дурную мощь.

Опасаюсь, станешь психом,
Ещё сунешь в старика…
То коровы, то лосихи,
Ты ж не Маугля кака?!

Есть на свете одно место:
Баб там, как говна в хлеву.
Хош шалавы, хош невесты.
Собирайся-ка в Москву".

Да, подняв кулак к сусалам,
Внуку мудро погрозил:
"И не тычь, куда попало!
Спиду, бля, не привези!"

Мужики всем леспромхозом
Сгоношились на билет.
Бабы, сглатывая слёзы,
Крест украдкой слали в след.

До Москвы, пердя на полке,
Просидел, как у костра.
Что ж поделать, если в холке
Два почти на полтора?

По приезде, спозаранок,
Только выползли лучи,
Сгрёб со столика портянки,
Прикрывавшие харчи,

И на выход в шум столичный,
Прям по солнцу, наугад.
Своё чудо, для приличья,
Сунул кверху под бушлат.

А Москва, смущая чувства,
Даже роздыху не дав,
Через уличное русло
Понесла, как лесосплав

И прибила мордой в площадь.
В ней народу, что клопов.
На верху - чертяка тощий,
Не совсем, видать, здоров.

Машет, скачет, корчит рыло,
В грудь стуча кричит: "Долой!"
Вспомнил - деда так крутило,
Когда вылез геморрой.

Из мешка доставши четверть,
Ваня хлопнул треть от ей,
И вокруг другие черти
Стали сразу же родней.

Он добавил… ну, и… пёрднул,
Так… стесненьям вопреки.
Не предательски, а гордо,
Чистым запахом Тайги.

Враз расчистилась поляна.
Посреди - пень-пнём Иван.
Бес с трибуны цепко глянул,
Ваня понял – влип в капкан.

"Вот он тот, кто ждёт свободу,
Кто с надеждой верит в нас.
В нём харизма от народа,
Так сказать, глубинных масс.

Совместим перо с оралом.
Встань сюда, ты средь своих.
Как пришёл ты к либералам?
И что слышал ты о них?"

Скинув с треухом опаску,
Ваня репу почесал.
"Слышал, вроде пидорасы…
Дед вас часто поминал.

Да и то, вы, как сдурели.
Ну, пихались бы одне,
В закуточке, на постели,
Вы ж - прилюдно, на гумне!"

Чёрт, запрыгал акробатом:
"Негодяй, покиньте зал!
Братья, это провокатор!"
"А вот это ты видал?"

И за горло, стиснув призом
Жертву сбоя хромосом,
Ваня выхватил харизму,
Потрясая, как крестом.

"Причастись на этот образ!
На колени и целуй!"
Из толпы раздался возглас
Женский судорожный: "Уй!"

…………………………………….

"Ну, и как мне быть прикажешь?
Вижу, ты - не хулиган," -
Говорил, жалея даже,
В кабинете капитан.

"Что вы прётесь все в столицу?
Жил бы, бля, в своей Тайге…"
"Мне б, начальничек … жениться,
Найти бабу по ноге.

Среди нашего народца
Невозможно, ну ни как.
А тут, я – первопроходец,
Будто предок мой Ермак.

Сколь он сделал для отчизны?!"
Тут Иван свой дар схватил:
"Даже частью организма
Всяких нехристей крестил.

Как и я, им тыкал в харю,
Чтоб ясней понять могли!"
"Ты полегче… Я - татарин.
И вот это… зачехли.

Значит, в ужас от орала," -
Заключил печально мент, -
"Вольнодумца-либерала
Ввёл, вот этот инструмент?"

И линейкой осторожно
Скинул орган со стола.
"Потрудиться есть возможность,
Для тебя и для ствола.

В "хатах" тут сидят натуры,
Пальцы в веер, хрен торчком,
Но, твою увидев дуру,
Развернутся к нам очком.

А, Ванюша? Хотя чую,
Что откажешь наперёд.
Но и я, свой зад страхуя,
Делу вынужден дать ход.

Невозможно по-другому.
Но тебе и здесь, брат, фарт:
Выдам, что уж, как родному,
Разнарядку в зоопарк.

С проживаньем - пару суток,
И вали опять в Тайгу.
Но ни драк, ни проституток..."
"Да, я нешто так могу?!"

"Эх, не грех перед прощаньем
Хлопнуть малый стакашок!"
Слыша звонкое журчанье.
Ваня выпустил смешок.

Литр в охот – не преступленье,
А скорее, нацпроэкт.
И к обеду отделенье
Уважуху и респект

Каждым тостом выражало.
Да, роняя слёзы в пол,
Расставаясь, обжимало
Руки, морду и чехол.

………………………………..

В зоопарке под расписку,
Принял Ваню у дверей
Дед, похожий на сосиску.
"Шмуль Абгамович. Евгей".

Это так, для спгавки пгосто,
Если что, у Шмуля план -
Я, став жегтвой Холокоста,
Иск на вас подам, Иван.

Не в какой-то там Басманный,
А в Гаагский Тгебунал!"
"Да, ты чё?! Не басурманов,
Ни гаагов я не драл!

Мне бы бабу, чё же проще?!"
Сгрёб Иван Шмуля за грудь:
"Хрен пролезет - свои мощи,
За мой счёт в погост впихнуть.

Говори, ты кто? Что делать?"
"Это - вечный ваш вопгос…"
"Сердце просит: водки, девок!"
"Я согласен … но навоз

Для начала бы из клеток
Надо вам, Иван, убгать.
Протгезветь, пгинять таблеток.
И не тгогать мою мать.

Я тут был ветегинаром,
А теперь пенсионег.
Стогожу, почти что дагом.
Как по вашему – за хег".

"Вот и мне сейчас, дедуля,
Хоть вприсядку, а хоть в гроб.
Ну, давай свои пилюли".
И в аптечке разом сгрёб

Все, что было. "Ты в отказе?" -
Предложил, делясь Иван.
И инъекции, и мази
Стал давить в один стакан.

Выгрыз капсулы с коробок,
Опрокинул посошок.
Извинился, что не ловок,
Видя Шмуля впавшим в шок.

"Не прощаюсь я, Абрамыч,
Чуть по воздуху пройдусь.
Подлечу на сердце шрамы".
И добавил: " Эх, ты Русь…".

…………………………………….


На столе, прикрытой шторой,
Спал Иван объятый сном,
Вдруг услышал, Бог с укором
Прошмулявил: "Вам, подъём".

"Где я? Что-то не въезжаю…
Помню клетки, птиц, зверей…
Кто ты отче?" "Повторяю:
Шмуль Абгамивич … евхгей.

Восхищён и настогожен,
Сколько в вас я смог откгыть!"
"А-а… Деду-уля… Если можно,
Мне бы выпить иль попить?

Так чего вчерась-то было?"
"Вы не помните?!" "Да, нет".
Шмуль заёрзал: "Вас накгыло…
Я за вами шёл след в след.

Пгячась сзади влево, впгаво,
По не говному пути
Вашей доблести и славы,
Ещё ждущих впегеди.

Для начала вы газделись,
Став, пагдон, совсем нагим,
Ну, а дальше… просто песня...
Что там песня – целый гимн!

Пгиступили к ловле, гоном,
Поскакав на тгёх ногах,
Я так понял, пикемонов,
В самых сумгачных местах.

Из беглоги слышал твёгдо
Голос ваш: "Где тут согтиг?!
Вон пошёл медвежья могда!
Сразу вспомнился ОВИР.

После выли, что, мол, в гости…
Бабу ищете с веслом,
Но в углу увидев кости,
Сгазу взяли в гуки лом.

Попрощались чутко, матом,
Гагкнув в ночь: "Один за всех!"
И попёглись пгям к пгиматам,
Гядом жившим, как на ггех.

С обезьянкой так степенно
Вгоде начали болтать.
Вдгуг, упав на тги колена,
Запгосили что-то дать.

Тут возник её запойный
Папа, как огангутан.
Вы ж вели себя достойно,
С уважением: "Иван".

И могу подошибиться:
"Мне бы бабу, да кабы…"
А он дергзко так, с ехидцей:
"Абу бабу бу-ба-бы…"

Вы, конечно, не стегпели,
Ему в ухо, он вам в глаз.
Кто кого уж отметелил,
Непонятно и сейчас.

Позже пели. Всё по нотам.
Песни – прелесть хороши.
И тгавили анекдоты,
И смеялись от души.

Обезьянки сбились в стаю,
И не вегил я глазам,
На прощание, гыдая,
Целовали ногу вам.

А затем у повохгота,
Когда шли уже назад,
Вдхгуг узхгели бегемота,
А точнее его зад.

И щеку к нему пгижали.
Я, смущаясь, как сейчас,
В целях нгавственной могали
Чуть пгикгыл егмолкой глаз.

Но один... Втогым всё видел,
Как вы, шагя у колен,
Вгоде, плакали в обиде
И пгосились влезть в дольмен.

Но, пгихгоду не изменишь...
Всё испогтило оно.
Так бывает: ждёшь и вегишь,
А в ответ одно говно.

…………………………………….

Сел Иван, мирясь с судьбою,
С честью выдержав удар.
Лишь вздохнул: "Всему виною
Этот Богом данный дар".

"Кгест, точней... Скажу по чести,
На мне тоже свой лежит…"
"У тебя не крест, а крестик".
"Ой, Ванюша, не скажи...

Ведь избганье – не подагок.
Сколько хожено путей,
А итог - мы в зоопагке,
Хотя тут, как у людей.

Кто гычит, а больше блеют,
Кто с гогами, кто с хвостом…
И мы с вами, два мудея,
Я в егмолке, вы с кгестом".