Форма одежды- с голым торсом

       Раннее летнее утро на Юге Германии выдалось солнечным и свежим. Зам.ком. взвода Коля Корякин застариковал и нежился в постели после подъёма , не желая возглавить взвод на зарядку . Автоматически эта обязанность перешла ко мне.
       Летний лагерь окружал смешанный лес и временами можно было подумать , что ты на родном Урале. Конечно наличие кряжистых дубов и платанов ,начисто выбивали эти ностальгические мысли. Солнце ещё было низко над горизонтом  и его лучи освещали только верхушки деревьев. Поднимался лёгкий парок. Природа оживала! Птицы щебетали, пели на все лады ,участвуя в музыкальном сопровождении восхода Солнца. Безмятежность природы передавалось и людям. Построил взвод на утреннею пробежку и разминку. Летом, до глубокой осени , физические упражнения выполнялись с голым торсом. Все вышли с голым торсом, разумеется и я. А вот старослужащий - дембель ефрейтор  Захаров, присоединился в полном обмундировании. Я ещё осведомился как он себя чувствует? Может зайти в мед.часть и не бегать? Но тот отказался от помощи , сказав что действительно чувствует себя неважно , но всё равно лучше уж хоть так побежит, разомнётся. Глядишь и станет лучше. Что ж. Побежали. На фоне голых торсов, Захаровское Х/Б-сильно бросалось в глаза. На его беду , а лучше сказать на мою беду ,на очередном повороте , встретили нашего зам.потеха капитана Втулкина. Он естественно знал и общался в основном с водителями .А Захаров как раз водителем то и был. "Захаров!"- закричал  Втулкин."Чего? "-отозвался набирающий скорость Захаров." Снять Х/Б!"-продолжил капитан. "Да пошёл ты на ..."-ответствовал пробегая ефрейтор, раздосадованный на так не к стати появившегося офицера. Посыл на три буквы возымели действие. Настроение солдат приподнялось, что не скажешь о моём и зампотеха.(Кому то потеха ,а кому то хоть плачь)Не сумев чётко отреагировать  на создавшуюся ситуацию ,продолжил бег с боку основной группы взвода. Рассерженный и растерянный не менее моего Втулкин ,остался позади. Здесь хочется сделать небольшую остановку, чтобы осознать, что собственно произошло и кто в этом виноват.
    Конечно согласно Уставу, форма должна быть единообразна. Но тут случай нездоровья. Это его - Захарова нездоровья, определённо просматривавшем, хотя бы в его настроении. Возможно , не будь он больной, он  и реагировать бы так постеснялся... Конечно тут на лицо оскорбление вышестоящего офицера матом. Получается, хоть и косвенно , я виноват, так как оскорбление прозвучало из рядов, которыми командовал я. Будь я чуть поопытнее или посообразительнее ,а ведь весь инцидент произошёл буквально секунд за 10-15,всё бы было по другому. Но всё было как было. Капитан вопрошал не сержанта ,который должен был по мнению капитана навести порядок и устранить бросившееся ему в глаза недоразумение в виде одетого Х/Б, на фоне голых торсов, а на прямую ефрейтора.
     Однако мы пробежали , продолжили занятия. По наивности подумал, что ну замяли и дальше поехали. Ан нет.
     День уже клонился к вечеру, когда меня неожиданно нашёл ефрейтор Вьюник и сообщил- меня вызывают в офицерскую палатку. Поправил пилотку. Прошёлся бархоткой по сапогам. Подтянул ремень и направился к месту вызова. А надо сказать общевойсковая палатка имеет тамбур и окошечки, которые видимо в офицерской палатке были закрыты, дабы не смущать любопытных военнослужащих. Когда в такую палатку со света заходишь ,то ничего не видишь, пока глаза не привыкнут. Так и я, нырнул под полог офицерской палатки. С яркого солнечного света, в глазах стояла темнота . Успел только в отдании чести приложить руку к пилотке и отрапортовать: " По вашему приказанию приб...".Как получил удар сапогом в пах. В глазах искры, боль. Но не упал...Кого то схватили, крики. Отступил на шаг и прокричал: " Ну всё! Иду к командиру батальона и пишу рапорт об избиении пьяным офицером." С этими словами пулей вылетел вон. Глаза так и не успели привыкнуть к полумраку палатки и ничего не рассмотрели. Но понять ,кто это со мной посчитался, не составляло труда. Да и его пьяный голос узнал.
     Разгорячённый вернулся в свою взводную палатку и с размаху, не снимая сапог, бухнулся на лежанку. Боль в паху медленно уходила. За то разгоралось негодование и душевная боль. Да! Конечно я виноват. Не отреагировал на грубость солдата. Но ведь он действительно себя плохо чувствовал и даже вообще мог не выходить на зарядку...Лежал. Сжимал кулаки. Скрипел зубами. На душе было муторно. Понимал и обиду офицера, посланного по матушке на глазах всего взвода. Зам.потех в общем-то не плохой мужик, проносилось в голове. За палаткой были слышны какие то разговоры, перешёптывания.-Окружающие уже знали о происшествии.
      В палатку заглянул вездесущий Вася Вьюник с умильным выражением на лице. И осторожно, дабы  не рассердить меня ,слегка заискивающим тоном осведомился, когда я буду писать рапорт? И вопросительно уставился на меня.
      Да что я 6-ка что ли-возмутился я в ответ. "Да к ты не будешь писать рапорт ?"- Ещё раз для убедительности переспросил он. " Нет!"-зло ответствовал я. "А надо бы "...Последних слов он уже не слышал, радостно умыльнув на воздух к по видимому ожидавшему его с ответом л-ту  Корнилову, нашему ком.взвода.
       Весть о том, что рапорт не пишется и не будет написан, достигла офицерской палатки, где с новой силой воспрянули голоса наших командиров и уже радостная, не омрачённая мрачными мыслями о завершении службы в Германии ,пирушка продолжилась...