***

                В альманах



***
 «Мне больше ног моих не надо,
Пусть превратятся в рыбий хвост»
А Ахматова

Нырнуть бы в омут – вот услада,
Сожжён, к несчастью, старый мост.
А с берега нырнуть? Решайся !
Боишься мели и камней?
Ты страхи превозмочь старайся
На миг, на час, на много дней.
Ты мостик детства вспоминаешь?
С него упала ты – спасли.
Нырнуть сегодня не заставишь.
Домой девчушку отвели.
Она русалкою хотела
Средь трав пиявок, камышей
Жить, наслаждаясь, честно, смело,
Забыв про зыбкость миражей.
А марево сегодня манит
И призрак неба, горизонт,
Как в детстве, сильно, больно ранит.
Ты в дождь возьми и плащ и зонт.
В плаще русалке теплей станет.
Сапожки не нужны, увы…
А почему ромашка вянет,
Порвав рисунок у канвы?



***
Запылился фонарь Диогена…
Не сыскать человека? Темно?
Нам не вырваться, может, из плена:
Равнодушие – норма давно?

Посветлели дорога и поле
После ливня нежданного – пусть!
Как горька среди сладкой неволи
Одиночества долгая грусть.

Подождём – и котомку на плечи:
В ней фонарь и горбушки тепло.
Не забыть нам взволнованной речи:
В ней надежда и вера – не зло.

Не забыты мороз, завируха.
Речки скованность, холод и лёд.
Ясность мысли, спокойствие духа
Обновление мне принесёт.

Осуждать Диогена, и бочку,
И фонарь – не понять суть времён,
Когда любят свободу, как дочку…
 А сегодня власть новых имён.

Властелины в поэзии, прозе –
Евтушенко Евгений, Куприн,
Вознесенский Андрей, его розы.
Диоген, что прискорбно, один.

Роштово

Деревня моя – Роштово…
На карте тебя не найти?
Я мысленно снова и снова
Заветному верю пути.
Две липы, срослись что навеки,
Полетовка – место игры,
И Маковье, где человеку
Ребенком царить до поры .
А годы, в исток возвращая,
Дивятся: тропа заросла,
Где с братиком, дружно играя,
Садилась в ладью без весла,
Тянулась к стрекозам и птицам,
и к бабочкам, листьям, траве,
не знала: дорога к криницам –
как нить золотая в канве:
она и поманит, заставит
ребенку идти лишь вперед…
Роштово зовёт меня, манит
скорее ступить в хоровод.
Круженье его мне подвластно,
ребенок по лугу бежит…
…Пред ливнями небо ненастно,
Округа раскатом гудит…,
А в памяти – детство. Там – солнце,
И бабушка с дедом, наш дом,
березка грустит у оконца,
а в горле опять горький ком:
старушка, моя деревушка,
как вдовий плывешь пароход…
Родная моя  ты подружка…
Ответь, уж который вновь год
Твои зарастают тропинки,
И нет там  знакомых следов…
В твоей незабвенной корзинке
Все меньше и меньше плодов.
Деревня моя – Роштово…
Прости, что я часто грущу.
На разных дорогах я снова
Тебя только в сердце впущу.

Картошечка в мундире

Когда она украсит стол в квартире —
Мы все хотим попробовать её:
К лицу и смуглость маленькой задире,
Хоть на плечах бесстыжее рванье.
Как пахнет тело маленькой шалуньи!..
Не целовать — её готовы съесть!
Цветёт она сиренево в июне,
 Чтоб осенью мы получили весть:
«Живу желаньем, чтоб меня любили,
Лелеяли, гордились мной всегда —
Заветною картошечкой в мундире —
И пронесли любовь через года!»


Судьба

Ты говорил, Что я мудра,
Ни разу не сказал:  «Любима»…
Мне роль предложена с утра:
Предстать естественно — без грима.

А шарм придуманный — глазам
И сердцу кажется ненужным.
Смириться?.. Как же! Ты же сам
Опять идешь путем окружным!

Да, мы обмануты судьбой —
Живём, терзаясь и страдая.
Несутся наши дни гурьбой,
Сценарий новый предлагая.

Не бьёт страстей уснувших ток…
Счастливых дней забылось чудо…
Волос игривый завиток
Уже не грезится повсюду.

Пусть я мила, мудра, стройна,
Однако не любима… Что же?..
В сомненьях я сказать должна,
Что жизнь на праздник не похожа…


Ты — раба?

Перчатки, шляпа до бровей,
То каблучков игривых пара,
То в будни – шлепанцы скорей,
То прелесть нового загара.

Вчера, напялив сапоги,
Грибы в лесу я собирала,
Пекла для мужа пироги…
Лишь в мыслях я — царица бала…

Все говорят: «Что видишь ты?
Ему диван, ему газета —
Тебе — убитые мечты,
Кастрюли, кухня… Где карета?»

Понятный и обычный день…
То дождь, то солнце, осень вскоре.
Но манит синяя сирень
И облака, дорога, море…

Зачем который год судьба
Меня бросает на ухабы?
В служенье мужу я раба?
Любовница? Царица? Баба?



Доченька

Виктор был рад гостям. За столом, уставленным разными яствами, было немного грустно. Тогда Виктор решил рассказать занимательные истории из своей жизни.
Он,  пережив аварию, научился ходить, хотя ему предвещали инвалидное кресло. Жена Илона его бросила, испугавшись трудностей. Держась за палочку, Виктор ходит по улицам города, куда он давненько приехал с Урала строить химзавод. Он давно полюбил город Гомель на реке Сож, ставший ему родным. 
Виктор всегда любил искусство. Его поражала судьба и творчество Нинель Счастной. Многие стихи Пушкина и Лермонтова читает наизусть. Он часто говорит: «У таланта жизнь коротка. Я копчу небо почти семьдесят лет. В детстве доил корову, помогал отцу плотничать и столярничать. Влюблялся, но боялся подойти к той, кто нравился. Жизнь прошла, как у чеховского Фирса».
Всем, кто знает Виктора, от его отзывчивости и доброты становится теплее. Он, обладающий чувством юмора, часто грустил.  Свет в окошке для него – доченька Поленька, его кровинушка.
Все давно знали, почему у него фамилия Ясенихин. В эпоху царствования Петра Первого его предок из Норвегии переехал в Россию, где за башковитость и трудолюбие попал на Демидовский завод. Звали его Петер, а фамилию Юхенсон  местные жители искажали, не могли запомнить, морщили носы при встрече с чужестранцем.
Петер женился на местной красавице, которая стала звать его Петей, что мужу не нравилось («Будто петуха», – думал он). Когда у них родился мальчик – первенец, его записали в домовую книгу Яном Янсенихиным. Полина была неграмотной, а Петер не разобрался в написании по-русски.
 «У Янсенихиных всегда  было много детей. В семьях жили в любви и ласке.  Отец называл маму Поленькой, а она его Витечкой», – продолжал рассказ Виктор Викторович.Он был восьмым в семье…
 Мать рано умерла, а сестры поднимали красивого – в отца, Витеньку, кудрявого, рыжеволосого, худенького парнишку, похожего на Есенина. 
  «Ты свою дочь назвал именем матери?» –- спросила Анюта, доедая пельмени, приготовленные Виктором. «А у нас всех девчонок называли Полинами. Моей уже тридцать три, достигла возраста Христа. Мне интересно, почему у Творца был только сын, а не создал он дочери?» – задумчиво проговорил Витя.
  «Вы не поверите, но я принял роды у своей Илоны перед самой Пасхой, никогда не забуду этого», – слова хозяина взволновали всех. 
– «Расскажи, не ленись», – стали все просить его, когда он сел в кресло, покраснев от волнения.
    «Когда у жены начались схватки, я вызвал «скорую» и сел в машину рядом с ней. В кабине около шофёра сидел врач-практикант. Жену тревожило, что воды уже отошли, вдруг я увидел какой-то коричнево-бурый мешок, потянул его – жена стала орать от боли…
  Врач через окошко умолял сидеть смирно, ждать, когда «скорая» прибудет в роддом. Я не успокоился и рванул мешок. Показалось личико, цвет его меня испугал: темно-красный, почти фиолетовый. Пуповину некому было перерезать. И нечем. Девочку завернули в кофту жены, и я положил новорожденную на живот матери.
В роддоме гинекологи сделали всё как надо…Лицо дочушки стало розовым. Она в пеленках тихо спала, не зная, как появилась на свет.
    Мне завернули окровавленные вещи жены, и я отправился домой. Надо было успеть на последний троллейбус.  На остановке я решил в него запрыгнуть. Оставалось сделать несколько шагов, но меня схватили милиционеры и силой затолкали в свою машину.  Вдруг ко мне подбежала женщина, похожая на оборванку. Она еле выговорила:  «Он, тварь, украл у меня тряпки. Мне за них обещали… бутылочку…».
  Милиционеры посмотрели в мой пакет, где лежала  окровавленная одежда жены, их немой вопрос повис в воздухе. «А, можа, гэта не ён, басяк», –  прошипела старуха, еле держась на ногах.  Её вывели, а у меня попросили   документы. Паспорт, удостоверение члена народной дружины, которое выдали на работе. Ко мне подобрели. Я решил выйти, чтобы поймать такси.
      Вдруг в помещение привели толстенного мужика. Удивлённый такими его формами, я невольно задержался. С него сняли какой-то балахон, а потом увидели, что он весь обмотан сосисками, колбасами разных сортов. У меня потекли слюнки…  Это заметили милиционеры и протянули мне несколько сосисок. Они сами стали пробовать на вкус деликатесные колбаски, улыбаясь от удовольствия.
     За окном стучал дождь. Мокрый мужчина с седой бородкой появился в дверях, рядом стояли два милиционера , которых направили на практику на винзавод.
    Когда старикашка расстегнул фуфайку, в её карманах все увидели разнообразие бутылок и бутылочек. «Пивка бы к сосискам …»,–  размечтался я. Когда старика вывели, чтобы составить протокол, один их милиционеров протянул мне рюмку коньяку, поздравляя с рождением дочери.
  Я выпил залпом, не моргнув даже. Согрелся и решил, что такой ночи перед Пасхой никогда не встречал. Все, довольные собой, готовы были целоваться. Я им как дружинник всё больше и больше нравился, и наша «дружина» сплачивалась сильней и сильней...
    Светало… Слышался звон церковных колоколов. Довольный этой ночью, я сидел в участке, решив, что дождусь троллейбуса. «Везёт мне на интересных людей», –  подумал я, увидев толстую, вульгарно накрашенную женщину бальзаковского возраста. Ей не шла дорогая шуба из норки. Казалось, что груди дамы были последнего размера, а живот… трудно описать его величину. Когда женщина по просьбе милиционеров сняла шубейку, все увидели шелка и другие материи, которыми она обвязалась.  «Каков шёлковый путь!?» – съязвил старший по званию.
Он только что пришёл на смену.
Я, глядя на кучу материи, увидел кружевной материал. Милиционер, который угостил меня сосисками и спиртным, протянул мне льняное покрывальце. «Для дочери», – сказал он, ехидно улыбаясь.  Я засунул подарок за пазуху, боясь, чтобы не забрали назад.
  Вот так я встретил Пасху 1981 года. Моя доченька выросла красавицей и  вышла замуж в восемнадцать лет, родила сыночка, но второго ребёнка не хочет после моего рассказа о её рождении.
 У её мужа погибла в автомобильной катастрофе сестра вместе с супругом. Остались сыновья: Коля и Миша. Детей решили отдать в детский дом, потому что зятю было трудно прокормить пятерых.
    Я пришёл рано утром, сумки были собраны для отправки детей. Они молча сидели насупившись …  Увидев их, я не выдержал и принял решение забрать их к себе.
Прошло время, старший женился, младший живёт пока с моей дочкой Поленькой. Дочь редко меня навещает. Я сначала страдал, а потом решил с этим смириться: она любима в семье, здорова. Любит мужа и сына Вадима».
Виктор закончил свой сбивчивый рассказ моими стихами:

Держа в руках рябины гроздья,
Распутав пряди паутин,
Ты, время, натяни поводья. 
Путей так много…  Твой – один.


Ошибки ума
                У. М.

            Светлана сказала: «Мой брат Володя утверждал, что главное в поведении мужчины по отношению к женщине — инстинкт». И ты в это веришь.?» — как  будто бросила вызов сестре Нина, приглашая ее на спор.
           «Четыре месяца назад со мной произошло необычное, как мне показалось, — начала женщина и продолжила, — На остановке автобуса я увидела высокого мужчину, который казался грустным, и подошла к нему. Стала читать стихи Ахматовой, желая, чтобы он улыбнулся… Он слушал, но на лице ни удивления, ни волнения. Вспомнив свой опус: «Забудь печали, помни об одной, которая то Золушка, то ведьма…»,  я пожаловалась, что трудно найти рифму к слову «ведьма», на что он промолчал.
              Мужчина остался стоять, когда подошёл автобус, а я успела запрыгнуть в него. Из окна посмотрела на случайного собеседника, который пошёл дальше, безучастный и очень печальный. Хотелось бы мне его расшевелить, растормошить, увидеть, как он улыбается, размечталась я. Хорошо, что он представился — Евгений…
           Через несколько дней после новой неожиданной встречи с Евгением мы уселись на скамейке, и я услышала от него, что он долго искал рифму к слову «ведьма» в интернете и не нашел её.
             Я, стесняясь, залюбовалась его лицом: красивый точеный профиль, карие печальные глаза, густые брови и черные с сединой вьющиеся волосы. Волна нежности нахлынула на меня… Неожиданно вспомнились слова из песни на стихи Марии Петровых: «У меня пересыхают губы от одной лишь мысли о тебе…»
            … Я увлеклась Женечкой, как мысленно стала его называть. Пригласила домой, где говорила ни о чем и обо всем на свете. Гость слушал, не перебивая. Заговорить заставить могла его только шутка. Я сидела в кресле, смущаясь, и оживлялась только тогда, когда он смеялся. Женя, примостившись на диване, иногда брал в руки книги, которые лежали рядом. С неподдельным интересом рассматривал о н репродукции картин из книги «Лувр».
           Прошло несколько недель наших встреч. Каждый раз, прощась, Евгений обнимал меня и сильно прижимал к себе. Его губы казались мне сладкими и ненасытными…
           С момента нашего знакомства мы как будто бы вернулись в юность, хотя были уже пенсионерами. «Любимый, родной, солнышко…», — говорила я ему, когда он уходил домой. Женя всегда молчал, но его руки как будто пели песню, нежную и необъяснимую…
            Однажды я уговорила Евгения сходить к моей подруге. Было прохладно, начинался дождь… Руки Жени были холодными, и я, пытаясь их согреть, неожиданно услышала от человека, который казался мне уже почти родным, слова: «Что тебе от меня надо?..»
            Я обиделась, но, скрывая растерянность, выпалила: «Ничего от тебя и от других мне не надо. Мне никто ничего не должен… Это я — вечная должница…»
            «Знаешь, Света, он проверял на мне свои инстинкты, а его полюбила. Неужели правда, что ошибки ума ведут к скорби сердца? И прав мой брат, что редкие мужчины способны на искренние бескорыстные чувства. Мне пришлось уехать на время, но я взяла его фото, и казалось, что любимый со мной… Я знаю, что без печальных Женечкиных глаз мне не жить. Что делать?..»
            


                Червячка

            В Ильматсалу, это в Эстонии, эстонцы работали в совхозе, а русские — на кирпичном заводе. Труба завода виднелась издалека. С весны до осени, как которжные, таскали женщины тяжелые вагонетки с сырыми заготовками будущего красного кирпича.
            Таиса знала, что в лесу, в нескольких километрах от поселка, добывали глину и везли на завод. Она, приходя к матери, видела, как по траспортёру ехали будущие кирпичики. Женщины хватали их, укладывали на полки вагонеток и тянули их в сараи, где сырец долго сох. Часто местная детвора зимой сооружала комнаты из кирпичей, пока не увозили их на обжиг. Тая частенько бывала у мамы на работе.
            Девчушка попала в Ильматсалу в девять лет. Ее мать привезла в Эстонию из Слободки, местечка на Браславщине: забрала у золовки, где Тая жила около двух лет, не успев окончить и двух классов. Она помнила жизнь в Слободке, где необычайно высокий и красивый костел тянул свои купола в небо. Тая с подружками не пропускали ни свадеб, когда венчались в святом месте, ни похорон, когда ксендз говорил о добродетелях умершего, призывая небесные силы дать ему вечный покой
            Золовка и ее муж Таиску прозвали «стрекозой», так как она не умела ходить по плиткам тротуара, а бегала и прыгала. А девочка, от полноты счастья, здоровалась со всеми, кого встречала.
            На новом месте сначала Таисе было трудно, и непонятно, почему все: и взрослые, и дети — смотрят на неё как на диковинку. Говорила она, как бы сразу на нескольких языках: на русском, на белорусском, да и польские словечки слетали с её губ очень быстро и непринужденно.
  Тая любила лес, куда всех знакомых детей водила за черникой и грибами. Она научилась плавать: сначала держалась за бревно, а потом поплыла и самостоятельно, на спине, глядя прямо в небо. Девочка знала, где росла малина. В кустарник она забиралась рано, когда все спали. Она пыталась спасти птенцов, выпавших из гнезда. Любила котика Барсика, которого подарила учительница…
            В Ильматсалу в бараках жили многодетные семьи. У Чайкиных – шестеро детей. С Руфиной и Капитолиной Таиска ходила в школу. Школа для русскоговорящих детей находилась от дома в шести километрах. Осенью было интересно идти по знакомой уже дороге. Тая махала рукой домам на хуторах, хотя не знала, кто в них живет. Около одного хутора росли яблони. Девочка трогала спелые антоновки руками, не срывая плодов. Она здоровалась с яблоками, чтобы вечером после уроков с ними же попрощаться…
             Весну все дети любили  по-особому: появлялись ручейки, через которые они прыгали, расцветали подснежники, приближая долгожданные каникулы. А как светило солнце! Оно радовало, так как ещё помнилась зима с её трескучими морозами. Все жили бедно: на ногах у детей самодельные бурки, на плечах — перешитые из материнских пальто курточки. А если терялись варежки, то от стужи — хоть вой, как пёс на далёком хуторе. Иногда Тая, припрятав в кармане кусочек хлеба, отдавала встречному псу эту нехитрую еду. Ребята ее не понимали и дразнили…
             Летом во дворах около бараков стояли стога сена. У одного эстонца была корова. Он, где только мог, старался для нее добыть к зиме корма. Дети играли в прятки, скрывались и за домами, и за баней, и в стогах сена. Частенько в сене мальчишки ловили мышей, и пытались потаскать их за хвост. Тая пыталась спасать их, стараясь засунуть их глубоко в стог. Она очень боялась, что сереньких малюток погубят.
            Весной, когда первые теплые дожди выгоняли червей на поверхность земли из-под тротуарных плит, люди, не замечая, наступали на них. Таиска, чтобы никто не видел, собирала червячков в ладонь, а они шевелились и щекотали ладонь девочки. Она находила грядку или клумбу, разгребала землю и бросала туда червячков.
            Одноклассница Таисы, Капа Чайкина, училась плохо, так как в большой семье, которая и голодала, и носила одежонку с чужого плеча, не обращали внимание на отметки. Как-то в школе Капа и ее брат, по просьбе учительницы, спели частушки. Слова придумала Таиса: «Помнишь, Таня, выходила ты к доске пример решать… А как мелом выводила — ничего не разобрать.» А её брат пел: «Юбку модную носила, с боем пирожки брала, Кучу двоек получила — не хватает лишь кола.» После небольшого школьного праздника  все стали дразнить Капку,  вместо имени Таня, в частушке, пели «Капа». А та затаила на Таю злостную обиду, думая отомстить за насмешки,
            Девчонки в Ильматсалу любили каждую свободную минутку прыгать в классики. А Таиса, переболев свинкой, прыгала с трудом. Капа же в этом была на высоте: прыжки не уроки — можно выделиться. Когда Таиска увидела червяка на земле, которого могла раздавить Капитолина, она бросилась под ноги прыгающей и зажала прохладное существо в ладошке.
«Червячка ты!» — прошипела Капа.
            Это прозвище жило ещё несколько летних месяцев, цепляя Таису. Осенью Чайкины переехали жить в деревню на Брянщину…









ГДЕ ТЫ ?                Посвящается В.П.
Анюта не знала, что думать, когда Франюсь сел около нее . Уже несколько лет Анна ждала этого и не верила, что он обратит на нее внимание. Еще не старая женщина, пережившая много потерь, ушла в себя, старалась быть незаметной. Забиралась на редких посиделках бывших одноклассников  в уголок, откуда было интересно наблюдать. Правда, она была высокой, и не заметить ее было трудно.Франц года четыре назад потерял жену. Она  была его единственной любовью. В поселке, где мучилось в одиночестве немало разведенок и вдов, на Франика сначала началась своего рода охота,  и он  обратил внимание на Любочку, чем-то похожую на его Валюшу: большие глаза, конопушки на прямом носике. Он потянулся к Любе, и многие решили, что Франц Леонович отогреется около неглупой миниатюрной женщины. Хотя Франц работал шофером, он интересовался поэзией, особенно его волновала страстность стихов Марины Цветаевой. Когда-то его Валентина сказала , что его «лицо подобно шпаге». Он перечитал почти все стихи поэтессы и знал кое-что наизусть.  Его Валентина Павловна работала в детском саду медсестрой.Умерла от сердечной недостаточноси, как и ее сестры. 
Анна Фоминична давно обратила внимание на высокого мужчину. Особенно он ей нравился, когда надевал черный костюм и серый галстук. И сегодня Франюсь в этом одеянии был похож, по мнению женщины, на гордого орла, ей хотелось сказать, помня слова артистки Ноны Мордюковой: » Хороший ты человек, но не орел…» «Орлик он, такой знакомый и… родной»,- думала женщина, все больше волнуясь, что сидит рядом с Ним. Она похоронила своего Виктора больше десяти лет назад и не верила, что сможет потянуться, как девчонка, к одинокому, как и ее, сердцу. » Чем мы родней и ближе, тем больше точек болевых…»,- думала Анна. Леонович не знал, что женщина жила выдумками, которые помогали ей быть на плаву. Она знала, по какой дороге ходит Франц на свою дачу.
 В начале тропы сильный ветер повалил сосну, которую надо было обходить или, сгибаясь, почти на четвереньках, с трудом пробираться под ней, чтобы выйти на широкую тропу. Она шла по лесной тропинке, а, свернув направо, собирала грибы. Часто попадались лисички, как солнечные лучики. В ежевичнике она нашла красноголовые боровички, под высокими соснами - черные грузди. Анна благодарила Творца и просила, чтобы помогал Франюсю не сдаваться.Анюта подходила к дому Франца, желая все оставить под его дверью, стояла, долго размышляла и… отправлялась в одинокую свою квартиру, где ее ждал кот Рудик, пушистый рыжий кот, которого она спасла от смерти после бури, которая загнала его, полуслепого, под будку. Малыш сидел в луже и мяукал так сильно, что, казалось, от его беды сможет разорваться сердце. Анна знала, что человеческая боль невидима, и большинство людей ее не хотят замечать. Или не  умеют…
Анюта была уверена, пережив бальзаковский возраст, что можно чувствовать боль  других людей, но не стараться вмешиИваться, не постигнув омутов отчаяния и неверия. Она уже несколько лет по утрам летом ходила по дорогам «своего» Франюся, прося у Бога  ему здоровья и приятных дней. Ревнуя его к симпатичной Любаше, Анна не давала повода Францу даже догадаться о ее чувствах… Еще в школьные годы на Аню сильное впечатление оказал  Антон Чехов. Больше всех ей нравилась Мисюсь, и она часто повторяла про себя: »Мисюсь, где ты?»,- мечтая о счастье.…Анна сидела за столом,а справа - Франтишек. Часто рука мужчины касалась невольно ее плеча, и от таких прикосновений ей становилось теплее и грустнее. Как» не краснеть удушливой волной, слегка соприкоснувшись рукавами?»- вспоминались цветаевские строки. Ее щеки горели, глаза светились особым светом, и она мысленно шла по знакомой тропе, тропе Франца. Ей хотелось спрашивать, чтобы быть услышанной:»Франюсь, где ты?»Это были сокровенные мысли. И ответа на них не было.Она взяла клочок бумаги и написала:» Иду направо-левый поворот не заманил…»


Ошибки    ума

Посвящается У.М.


Светлана сказала: «Мой брат Володя утверждал, что главное в поведении мужчины по отношению к женщине-инстинкт». И ты в это веришь.?»-как будто бросила вызов  сестре Нина, приглашая ее на спор.
«Четыре месяца назад со мной произошло необычное, как мне показалось,-начала женщина и продолжила:-На остановке автобуса я увидела высокого мужчину, который казался грустным, и подошла к нему.Стала читать стихи Ахматовой, желая, чтобы он улыбнулся…Он слушал,но на лице ни удивления, ни волнения.Всповнив свой опус:»Забудь печали, помни об одной, которая то Золушка, то ведьма…» я пожаловалась,что трудно найти рифму к слову»ведьма».Мужчина остался стоять, когда подошел автобус, но я успела запрыгнуть в него. Из окна посмотрела на Евгения, который пошел дальше, безучастный и очень печальный.»Хорошо, что назвался по имени.Хочется его расшевелить, растормошить,увидеть, как он улыбается…», - размечталась я.
Через несколько дней  после новой неожиданной  встречи с  Е:вгением мы  уселись на скамейке, и услышала от него, что он искал  рифму к слову «ведьма» в компьютере и не нашел.»Но я скачал из него другие, их много»,- как бы отчитался  мужчина. Я, стеснясь. залюбовалась его лицом :красивый, как точеный, нос,карие печальные глаза, густые брови и  черные с сединой  вьющиеся волосы.Волна нежности нахлынула  на меня неожиданно.Вспомнились слова из песни на слова Марии Петровых:»У меня пересыхают губы от одной лишь мысли о тебе…»
Я увлеклась Женечкой, как мысленно стала его называть. Пригласила домой, где говорила ни о чем и обо всем на свете. Гость слушал, не перебивая. Заговорить заставить могла его только шутка.Я сидела в кресле, смущаясь и оживляясь только тогда , когда он смеялся. Женя примостился на диване.Иногда  он брал в руки книги, которые лежали  рядом. С неподдельным интересом просмотрел он репродукции картин из книги «Лувр».
Прошло несколько недель.Прощась, Евгений обнял меня и сильно прижал к себе..Его губы казались сладкими и ненасытными.
С того момента мы как бы вернулись в юность, хотя были пенсионерами.»Любимый, родной,Солнышко»,- говорила я ему, когда он уходил домой.Женя  всегда молчал, но его руки как будто пели песню, нежную и необъяснимую.Мне пришлось уехать к сестре, но я взяла его фото, и казалось, что любимый со мной…
Недавно я его уговорила сходить к подруге Фаине. Было прохладно, начинался дождь..Руки Жени были холодными, Я, пытаясь их согреть, неожиданно услышала от человека, который , казалось , был рядом, но так далеко:»Чего тебе от меня надо?» Я обиделась, но, скрывая растерянность ,выпалила:»Ничего от тебя и от других не надо. Мне никто ничего не должен… я вечная должница…»
Знаешь, Света, он проверял на мне свои инстинкты, а его люблю. Неужели правда, что ошибки ума ведут к скорби сердце? И прав Володенька, что редкие мужчины способны на искренние чувства. Бескорыстные?
Я знаю, что без печали глаз Женечки мне не жить. Что делать?»
…Прошла неделя. Нина шла по улице за руку с печальным Евгением. Я его узнала по рассказу подруги. Они казались близкими и родными.Глаза Нины  светились , а ее спутника  оставались задумчивыми и таинственными, как непрочитанная книга.

Слезы

Неспешно шла женщина по кладбищу. Она навестила могилу мужа. Вера, грустная и подавленная,полила цветы, погрустила, не сдерживая слез.
Накрапывал дождик.Вдруг женщина вздрогнула от неожиданности.Казалось, что из глаз мужчины, лицо которого было изображено на черном гранитном памятнике, текли, не останавливаясь, слезы. До чего  знакомое лицо! Вера прочитала на памятнике:» Титов Василий Степанович.»Далее - даты рождения и смерти.У женщины учащенно забилось сердце, когда она несколько раз читала и читала:16 июня…1948 года.Тогда родился ее любимый.
«Неужели Василька нет на свете?»- на вопрос Веры никто не мог  ответить Не замечая дождя, женщина пошла к останове автобуса.
Дома, усевшись в кресло, она стала навзрыд плакать.Воспоминания нахлынули нежданно, как и порыв ветра, который врывался в открытую балконную дверь.Хотя  Вера после восьми классов при поступлении в техникум единственная из всего потока абитуриентов получила пятерку по диктанту, ее на учебу не приняли, объяснив в приемной комиссии, что на вредном предприятии девушкам не надо стремиться работать.
Пришлось идти в школу. Вера приехала из небольшого прибалтийского городка, и Новополоцка не знала.Она жила в девятиметровке, комнате, которую, уступила ей знакомая тети Маши. Школа находилась рядом.
Первого сентября, надев белый фартук и причесав непослушные волосы, Вера пошла на стадион, где должна была увидеть будущих одноклассников.Она стала , смущаясь,и увидела, как к толпе старшеклассников  стремительно бежал высокий , статный паренек.»Привет, Василь»,-закричал другой, немного полноватый паренек. «Привет, приветик,Савельюшка!»-улыбаясь, ответил кареглазый Василий.Вера украдкой посмотрела на Васю и отметила , что он выделяется среди пареньков :стройный, широкоплечий, улыбчивый «Ему бы, как и цветку-васильку, глаза-голубые»-, подумала Вера.
На следующий ДЕНЬ, ПРИДЯ В ШКОЛУ И НАЙДЯ СВОЙ КЛАСС, НОВЕНЬКАЯ СЕЛА НА ПОСЛЕДНЮЮ ПАРТУ ОКОЛО СТЕЫ. ОТТУДА БЫЛО ИНТЕРЕСНО НАБЛЮДАТЬ.Василий сидел около окна тоже на последней парте.»Мне бы туда, чтобы смотреть в окно, как меняются в сентябре деревья, ожидая бабьего лета»,- размечталась.Вера , но постеснялась предложить Васе поменяться местами.
Время летело, как всегда, быстро. Подружившись с черноокой Лилей, Вера узнала невначай, что Василий приехал из украинского городка Макеевка, где его родители погибли на трамвайных путях.Он жил у тети, которая вела математику  в школе, где учился Вася. Она учила детей в других классах, но иногда заглядывала и к племяннику, тихо что-то ему говоря.
Перед Новым годом состоялся «Веселый огонек». После начались танцы. Вера стояла в кучке девчонок, ближе к стене, и наблюдала за танцующими.Василий не танцевал, казался очень грустным и озабоченным. Через несколько минут его стали приглашать одноклассницы:и Таня Зорченко, и Света Леонкова , и Ната.Квятковская
.Вере стало неинтересно, и  она решила отправиться домой. Но вдруг, растолкав толпу, Василий взял ее за руку и вывел на середину зала.Девчушка не запомнила, как они кружились в вальсе с человеком, который ей понравился еще в сентябре, Она помнила тепло рук Василия, в зале было холодно.Девушка и в школу ходила ради него, не желая даже самой  в этом признаться. Никто на свете не знал, как живет Вера, и она, гордая, не делилась ни с кем своими проблемами. Василька она тайно полюбила, жалея его
Веру в выпускном классе выбрали старостой класса, ее сочинения учительница хвалила и забирала себе.
В начале сентября в  класс пришел  директор и поделился проблемой, которую надо было немедленно решить.В соседней школе осталось мало учеников, а в этой, где учился Василий, много для одного класса.Он прочитал список, кого надо перевести в другую школу. Услышав фамилию Титов, Вера подняла руку и почти крикнула:»И …меня переведите!»
В новой школе Василя не было ни в первый, ни во второй день. Прошла неделя, и Вера узнала , что его оставила в прежней школе его тетя, учительница.
Ничто не радовало девчушку. Она, выпросив велосипед у соседа, садилась на него и кружила по городу, надеясь увидеть Василька.
На выпускной вечер все девчонки сделали себе прически-бабеты, надели туфли на шпильках, которые ей купила тетя., и пошли встречать рассвет. Рассвет не томился пробужденьем, все было серо, мрачно. Пришлось снять туфли и идти  босиком.Вера остолбенела, когда увидела, что Василий шел рядом со Светланой  Леонковой, полноватой девушкой, с чуть крупноватым носом. Света окончила школу с золотой медалью и думала поступать в столичный вуз. Ее отец был какой-то  «шишкой», как говорили за спиной Светы. Некоторые ей завидовали и не любили .Вера вспомнила строчки из своего опуса, который появился давно, когда она училась в одном классе с Васильком:»Пластинка пела, а у кого- то душа болела…»  Вспомнился Новый год, когда
Сердце, окрыленное взлетело
 подранком-болью,сизым голубком…
Из-за несчастной, как считала девушка, любви она стала писать рифмованные строки. Разные. И все получалось непринужденно:»Первая любовь нахлынет льдинкой  Холодно…а жарко нам потом:По щекам-несчетные слезинки, чувств смятенье, будто первый гром»…
Вера поступила в гуманитарный вуз, где ей очень нравилось учиться.Она не забывала Василия, старалась быть ему  верной, придумывая все новые стихи. Василек об этом не знал и , наверно, не понял бы ее  отчаяния»Если боль, то и крик…»-так заканчивались ее  отчаянные стихи . Парней, которые с ней знакомились, Вера отвергала, так как не могла забыть Титова  Васюшу.
Худая, изможденная студентка решила поехать в город, где надеялась увидеть Василия… Подружка Нелка, которая знала тайны Веры, пригласила их обоих к себе на 9 Мая. Пряча свои худющие руки под  рукава  зеленого плаща, собрав длинные волосы в узел, Вера сидела вместе  с Васильком  на берегу Двины. Он играл на гитаре и пел модную в те годы песню про черного кота:»Говорят, не повезет ,если черный кот дорогу перейдет…»Вечером Веру провели на вокзал. Прощаясь , Василий ничего не сказал девушке, только попросил домашний адрес.
Вера через несколько дней получила от Василия письмо. Он прислал фотокарточку и поспешное послание, где честно написал:»Я тебя не люблю…»
…Прошли годы. Вера вышла замуж без любви, надеясь , что доброта Виктора скрасит ее существование.С Витей жилось надежно, он заботился о»своей училке», как всем говорил так как Вера учила детей английскому языку…
Однажды, везя сынишку на санках, женщина увидела Василия на остановке:он нежно , обнимая, помогал красивой девушке войти в автобус.Кудряшки выбивались из-под шапочки, курносый носик и пронзительно синие глаза  так шли невесте Василька.
Действительно, , Вика стала женой Титова. Через год у них родился сынок. Вера желала Василию счастья.
Прошло около 20 лет Вера жила одна, муж умер от тяжелой болезни. Сын женился, жил в другом городе. Когда в дверь позвонили, Вера открыла ее, не спрашивая, кто к ней пришел.
На пороге стоял Василий.Та же стать, чертики в когда-любимых глазах.Василий попросил позаниматься с Иришкой, своей дочерью, о которой Вера не знала.»Хорошо»»-, просто сказала Вера Игнатьевна, назначив время для занятий.
Когда Ира села за стол, Вера не могла долго успокоиться:До чего похожа девушка на отца! Глаза, нос,овал лица, высокий рост…
Ирина поступила в университет, где к тому времени работала и Вера. Волнение от воспоминаний о Васильке сменились некоторым разочарованием в его дочери.Она оказалась ленивой, частенько пропускала занятия. Наверно , и отец был таким, просто влюбленная девушка Вера не замечала плохого, многое Васе прощалось: сирота…
Да, в классе, где училась Вера, многие были подранками.Кто-то жил без матери, другие- без отца.Девчушек и пареньков поднимали, ставили на ноги старшие сестры, тетки, бабушки. И Вера выживала как могла.
Она не знала , что ее Василек умер от инфаркта, идя на работу.Через год после смерти Виктора.
Слезы на лице Василия на его памятнике-воспоминание о тех, кто родился в середине прошлого  двадцатого столетия. Все меньше становится тех подранков, кто не сломился в детстве и юности. Они любили, и это чувство их окрыляло, помогало надеяться и жить. Время- сеятель. Всходы щедры, если добротные семена.Вера студенткой однажды написала:»Заколосится скоро рожь.Я зерна бросила, мой милый!..»
Милые  сердцу Веры люди ушли навсегда.Мечта  об обильном урожае не умерла.16 июня, в день рождения любимого человека, которого, может , она и придумала, цветут лилии.Они всегда цвели на день рождения Василька. Вера об этом всегда помнила  и сажала  около дома цветы-васильки.
Отпусти, любовь, свои поводья,
мне понятен бег твой и твой вид…
Чудишься то омутом, то высью,
Смелым ветром, жалкою рабой,
Солнцем щедрым, безрассудной мыслью-
Полечу жар-птицей за тобой.
Стихи о васильках Вера решила обязательно написать позже…
 



Червячка

В Ильматсалу одни работали в совхозе, другие -на кирпичном заводе.Труба завода виднелась издалека. С весны до осени , как которжные,таскали женщины тяжелые вагонетки с сырыми квадратиками будущего красного кирпича.
Тая знала, что в лесу, в нескольких километрах от поселка, добывали глину и везли на завод. Она, приходя к матери, видела, как по траспортеру «ехали» будущие кирпичики. Женщины хватали их,укладывали на полки вагонеток и тянули в сараи.где  сырец сох. Потом кирпичики складывали в каком-либо сарае. Часто местная детвора зимой сооружала комнаты из кирпичей, пока не увозили их на обжиг.Таиса несколько раз заходила в помещение, где уже не было сырца. Его отправляли в город, на стройки.
Девчушка жила  в Ильматсалу недавно. Ее мать привезла в Эстонию из Слободки,  местечке  на Браславщине, забрала у золовки, где дочь не успела окончить и двух классов.
Таиса помнила жизнь в Слободке, где необычайно высокий и красивый костел тянул свои купола в небо, к Творцу. Тая с подружками не пропускали ни свадеб, когда венчались в святом месте, ни похорон, когда ксендз говорил о достоинствах умершего, призывая небесные силы  дать ему вечный покой…
Тетя Рая и ее муж Борис Таиску прозвали «стрекозой», так как она не умела ходить, а бежала, прыгала по плиткам тротуара. Девочка от полноты счастья здоровалась со всеми, кого встречала на свом пути.
В Эстонии сначала было трудно и непонятно, почему все, и взрослые, и дети смотрят на Таиску как на диковинку :говорит как бы сразу на нескольких языках:русские, белорусские и польские словечки выпрыгивали из ее рта очень быстро, непринужденно.
  Тая любила лес, куда всех знакомых детей водила за черникой и грибами Она научилась плавать, сначала держась за бревно, а потом поплыла и самостоятельно на спине, глядя в небо. Девочка  знала, где росла малина. В кустарник она забиралась рано, когда все спали.Она пыталась спасти птенцов, выпавших из гнезда. Любила котика Барсика, которого подарила учительница.
В Ильматсалу в бараках жили многодетные семьи. У Чайкиных – шестеро детей. С Руфиной и Капитолиной Таиска ходила в школу.Для русскоговорящих детей школа находилась от дома в шести километрах. Осенью было интересно идти по знакомой уже дороге.Тая махала рукой домам на хуторах, хотя не знала, кто в них живет. Около одного хутора росли яблони. Девочка трогала  спелые антоновки руками, не срывая плодов.Она здоровалась с яблоками, чтобы вечером после уроков  с ними попрощаться…
Весну все дети любили  по- особому; появлялись ручейки, которые трудно было перепрыгнуть, расцветали подснежники.  А как светило солнце! Оно радовало, так как помнилась зима с тридцатьюградусными морозами; все жили бедно, на ногах-бурки. На плечах- пнрешитые из материнских пальто-курточки. А если потеряются варежки, то от стужи хоть вой, как пес на одном из хуторов. Иногда Тая, припрятав в портфеле кусок хлеба с маслом или раскрошившееся печенье, оставляла псу эту нехитрую еду.Ребята ее не понимали и дразнили…
Летом во дворах околобараков стояли стога сена.У одного эстонца была корова.Он , где только мог, старался для нее найти для зимы корм. Дети играли в прятки, скрывались и за домами , и за баней, и в стогах сена. Частенько в сене находились мышки. Мальчишки радовались, пытаясь потаскать их за хвост. Если  мыши убегали, стараясь достичь копны сена,Тая ловила некоторых, старалась засунуть их глубоко в  стог Она очень боялась, что сереньких малюток погубят.
Весной, когда первые теплые дожди выгоняли червей на поверхность земли из-под тротуарных плит, люди, не замечая их, топтали губя. Таиска, чтобы никто не видел, собирала червячков в ладонь.Они , согревшись от ее тепла, пытались вырваться, шевелясь и щекоча ладонь девочки. Она находила грядку или клумбу,разгребала землю и бросала туда червячков.
Мальчишки, живущие в соседних бараках, играли в  городки, показывая ловкость. К ним присоединялись и отцы, если они и были в их семьях. Многие дети жили в неполных семьях. Соседка, тетя Марта, отдала свою красавицу-доченку в детский дом. Однажды Таиска увидела Лилечку у Марты.Мама долго расчесывала кудрявые волосы дочери, так как они, непослушные, крупными кудрями падали на плечи. Мама девочки собирала их  в хвостик, который шел к большим глазам  девчушки. «Она похожа на ангела. Как в костеле в Слободке»,- думала Тая, любуясь и матерью , и ее дочерью. Марта была очень худой, болезненной, как бы выцветшей.
Капа Чайкина училась плохо, так как в большой семье , которая и голодала, и носила одежонку с чужого плеча,не обращали внимание на оценки.В школе Капитолина и ее брат Илларион по просьбе учительницы спели частушки. Слова придумала  Таиса :»Помнишь,Таня, выходила ты к доске пример решать…А как мелом выводила, нчего не разобрать.» Ее брат пел:»Джинсы модные носила и беляши с боем брала. Кучу двоек получила - не хватает лишь кола.»
После небольшого школьного праздника  все стали дразнить Капку,  вместо имени Таня кричали:»Капа…» Она затаила на Таю злостную обиду, думая отомстить за насмешки.За выстпления сестре и брату подарили одежду : Капе-платье, а Иллариону-костюм.
Девчонки  в Ильматсалу  любили каждую свободную минутку прыгать в классики. Живя в Слободке, Таиса успевала так напрыгаться, что засыпала моментально.Здесь она , переболев  свинкой, прыгала с трудом. Капа была на высоте. Прыжки не уроки, можно выделиться. Когда Таиска увидела червяка, которого могла раздавить Капитолина, она бросилась под ноги прыгающей и зажала прохладное существо в ладошке.
«Червячка ты!»- прошипела Капа.
Это прозвище жило несколько летних месяцев. Осенью Чайкины переехали жить в деревню на Брянщину…А Таиса, вспомнив, как в 5-6 лет видела, сидя у окна, волка. Казалось, что он, встретившись глазами с девочкой, понуро опустив голову, медленно побрел от дома  бабушки. К своим?


Вовка
Посвящается памяти  брату
Вовка Гришкин убежал на ямище.Так в деревне Кульки называли место за речонкой около кладбища, где хранили жители деревушки в вырытых ямах картошку, морковь и свеклу.
Он забрался в яму деда: до глубокой осени там можно жить . На нижнюю полку он положил тулуп деда, поставил бидон с водой, краюху хлеба, которую спрятал за пазуху, чтобы не увидели сидящие за столом, и не отобрали. В деревню приехала мать с отчимом и маленькой сестренкой, которая  не умела еще ходить. Мальчика не радовали гости, так как привык жить он с дедушкой Гришей и бабушкой Анной. Старшая сестра Рая жила у тетки Тамары , бездетной сестры отца, которого мальчик не помнил .Алексей погиб в 30 лет. Его жена Нина в 23 года осталась с  детьми на руках в глухой деревушке Кульки.
Сначала Вовка не страдал, что мать вышла замуж, оставив его и сестренок у своих свекра и свекрови.»Иди замуж, ты молодая, мы детей будем поднимать, раз Лешеньки нет»-,сказал, как отрезал, дед.
Мать уехала  осенью. Зимой выпало много снега. Дети, надев связанные бабушкой рукавички, делали ступеньки в плотном снегу и забирались на крышу пуни, сарая Можно было на заднице скатиться с горки до безымянной речушки. Однажды Вова решил лизнуть дверную ручку, язык долго болел, сочилась кровь. В туалет дети ходили в немецкие каски. Жили, как и все ,очень бедно. Бабушка из старья сшила кое- какую одежонку сироткам. Она часто сушила над печью кусочки свеклы, которые внуки очень любили:они заменяли конфеты. Зимой, забравшись под стол, накрытой самовязаной скатертью, дети учились писать буквы и цифры.У Вовки сразу получилась буква»А»и цифра»5». Дед обрадовался и сказал, что внук и в школе должен получать « пятерки».
Ребятишки любил в холодные дни сидеть на печке .Бабушка, ожидая, когда  подойдет обед,  рассказывала внукам стихи Некрасова. Она, неграмотная, знала их неплохо, дед еще по молодости научил. Раиска сразу выучила:» Доля ты русская, долюшка женская…» Бабушка хорошо, задорно пела. дети подпевали ей. Вова, слушая, пытался представить героев и героинь песен. Сестра быстро научились подхватывать жалостную песню:»Как померла матулька,оженился папулька, и послали сиротинку…»
 В семье Володи было по-другому: не стало отца, который очень любил жену и детишек.Старшая сестра Рая иногда рассказывала братику, как папа носил ее на плечах, становясь лошадкой. Вовку , как все говорили, очень любила. мать.Она любила его носить на руках. Вова помнил, как, обняв  мамочку, он наблюдал за Раиской, которая шла, подпрыгивая, сзади. Вдруг она исчезла с деревянных кладок, которые дедушка смастерил через речушку,  что петляла за огородами. Мать поставила малыша на  дорожку и побежала к речонке. Сестра лежала на дне, разглядывая растения, пьявок. Через мгновение Рая была на руках матери, которая горько плакала, Дочь из-за своего любопытства могла бы и захлебнуться водой. Желтое платье девчушки прилипло к ее худенькому тельцу. Вовка ел все, а сестренка, показывая характер, любила в рот засунуть очистки от картофеля. Если ее ругали, она забиралась на печь и тихо плакала. Потом рассказывала брату, что , растирая ручонками глаза, видела что-то красное:ей не нравилась серая кухня, серо-бурая картошка.
Весной деревенская детвора, натянув на ноги сапоги, которые падали с ног(били большими),выбегала за коровами, которых выгоняли на поле после долгой зимы. Вова любил свою Зорьку погладить по бокам, А старшая Рая дотягивалась и до головы коровы, иногда угощая ее хлебушком, боясь, чтобы не увидела бабушка, которая бережно относилась к нему.
На улицу выгоняли и кур с задиристым Петькой, который был в деревне и часами; будил по утрам, когда навещали мальчика необычные сны. Ему снился Петербург, где жил и работал до женитьбы дед .Он часто рассказывал внукам, как 9 января 1905 года ходил на площадь, где падали расстрелянные…Вова видел во сне, что он на коне, похожем  на колхозного Огонька, ехал по городу к деду, боясь, что его убьют. Потом они вдвоем попадали в Маковье, на окраину родной деревушки, и крепко обнимались.»Ты, мой спаситель»-, говорил дед,  Петух , громко кукарекая, не дал досмотреть сон, где мальчонка был героем.
Когда уехала мать, Вова часто слышал за своей спиной:»Сиротинка…»Он не совсем понимал в четыре года, хорошо или плохо было это. У него были родные люди, которые любили его.
Особенно хвалили мальчика, когда он на ямище по осени находил крепкие боровики. Грибы собирали все, но боровики попадались самому маленькому по росту мальчику. Начиная с весны, в речонке детвора руками нащупывали пискунов, рыбешку, которую относили домой ,где  она, жареная, казалась такой вкусной.
Мальчику особенно нравилось в любое время года ходить с дедом в баню. После того, как была вымыта голова, натерта спина шершавой мочалкой,он,сидя в предбаннике, вспоминал маму.Она тоже любила мыть сына…
Книги, которых было мало в доме, огонь в печурке, за его горение отвечал Владимир, первые буквы и цифры под скатертью на столе в солнечные дни (света в деревне еще не было)- все радовало мальчика. « Красивый ты»,-говорила соседская девочка Надя. Когда дома никого не было, Вовка, поднатужившись, взобрался на стул и стал смотреть в тусклое зеркало : зеленоватые, как у матери. глаза, аккуратный нос, чуть волнистые непослушные волосы. «Я , как все…»- решил мальчик и долго не подходил к зеркалу.
Однажды почтальонка тетя Вера принесла посылку . Дед, получив ее и расписавшись , грустно сказал:»От матери…»Бабушка стала примерять внукам ботиночки, костюмчики, носочки. Впору все было Вове, а Рая радовалась конфетам-ирискам, которые засунула за пазуху, решив выдавать всем понемногу.Дед с бабой отказались от угощения,  проговорив , что не любят сладостей. Внук догадался, что они берегут вкуснятину для ребятишек.
,,,Вовка сидел на скамейке в ямище, твердо решив не возвращаться домой, где осталась приехавшая за ним мать с маленькой незнакомой сестренкой и дядей, которого видел мальчик. но забыл.
Прошло несколько дней. Дед,знал , где внук, и пытался вернуть  его в хату. Но мальчик, озлобившись, глухо шептал (он простудился):»Отстань, дед, не пойду…»
Утром Вова тихонько подошел к дому, нашел кнут(его дед называл пугой).Когда мать вышла из избы, чтобы сходить за водой, стал жестоко бить ее, приговаривая;»Зачем уехала, а тебя так любил…»
Женщина , ничего не говоря и не защищаясь, опустила ведра. Потом она вошла в дом и стала кормить грудью малышку. Вовка увидел ее и Светочку в окно и отбросил за забор пугу.
Все, измученные непониманием, как бы ушли в себя. Никто не мог успокоить Вовку, пока отчим ни погладил его по голове, сказав:»Сынок мой…»
Через несколько дней, надев на мальчика самое лучшее. дед посадил на телегу  уезжавших,  разрешив внуку управлять конем . 


Аллочка.

Аллочку назвали этим именем после смерти ее отца Алексея, поверив, что звуковое звучание поможет дочурке в жизни. Она жила с полугода у бабушки Анюты, которая решила помочь дочери, оставшейся с двумя детьми на руках.
Лиля приехала в Севрюки, место, где родилась в 1928 году, с малюткой на руках перед Новым годом, собираясь через пару недель вернуться в Райково, где остались старшенькие, Павлуша и  Олечка .Начало новыго,1952года оказалось холодным. Все стали Лилю отговаривать брать с собой малышку: негде подогреть еду,можно в вагоне застудить маленькую девчушку. Алла была на искусственном вскармливании, так как смерть Алеши молодая вдова тяжело переживала.Она ездила его хоронить почти на сносях в поселок на Ладожском озере.Через месяц после смерти Алексея родилась светловолосая девочка, спокойная малютка.
Ее старшая сестра Оля смотрела на Аллочку , как на куклу, хотела носить на руках, но боялась уронить. Плечики старшенькой загорели: на улице июльское солнце никого  не щадило.Кода Оля с братиком заходили в соседний дом к деду Тимофею, тетка Пелагея, его жена, спрашивала:»Как Аллочка?».Оля и Саша, перебивая друг друга, рассказывали охотно, что сестренка немного поплакала, потом уснула, что они ей поправляют подушечку и одеяльце…
Оставив младшую дочь у своей матери Анны Никитичны в теплом доме, зная, что ей помогут сестры, старшая Маня и младшая Тома, Лилия вернулась в Райково.Года два прошли в тоске по мужу, в заботах о детях, в работе по дому. Лиля отличалась особой красотой:большие зеленые глаза, вьющиеся каштановые волосы, веселый нрав,умение и желание петь. Сначала пелись грустные песни. Позже-разные, молодая женщина любила подхватывать, если кто-то из деревенских начинал:»Кто-то с горочки спустился»,»Парней так много холостых,..» Песни о  жизниЛилии не было…
К знакомой, бездетной Фаине часто приходил ухажер Петр, который в увольнительную  добирался до деревушки, где он с другими солдатами в прошлом году косил траву, собирал картошку. Фаина однажды напоила Петрушу парным молоком. Петр запомнил черноволосую девушку, познакомился с ее родителями, которые радушно его встречали. В деревне, видя Петра с Фаиной, поговаривали, что он ее собирается брать замуж и увезти в Литву. В небольшом городке , ближе к Польше, жили его родственники:пять братьев и сестра Танюша. Семью Сороколетовых с Брянщины во время войны фашисты загнали в концлагерь Мать Петра, боясь, что старшего  заберут в Германию, одевала его , как девочку:платок до бровей, длинное платье.Так и спасла…Петр , получив профессию шофера, работал  на стройках. В армии он служил в танковых войсках.
Лиля, Фаня и Петя любили поговорить о  жизни, часто вспоминали проклятую войну. Лиля с семьей была в Германии на работах. Жили вместе с французами в бараке, радовались, когда на обед доставалась крупная свекла или брюква.
Алексей, освобождая в августе1944года  своих земляков, увидел Лилю и поклялся на ней жениться. Своей будущей теще он сказал:»Испеки сладких пирожков, как Лилечка».И дал пакет муки и сахара, о котором стали все забывать.
После Победы он приехал за Лилей, которой еще не исполнилось  18 лет. Их все-таки расписали в сельсовете. Свадьбу справили в землянке, Угощения- картошка в мундирах, чай без сахара…
Петр рассказал о своем городке,  а Фаина о том, что в деревне Райково, хотя и были немцы, деревня не была сожжена.Все мужское население немцы согнали , строем погнали в город,где  все пропали. Куда? Никто не знал…Остались старики и дети.
Осенью Петру надо было возвращаться домой, оканчивался срок службы- три года. Сидя на веранде, задорно улыбаясь, Лиля, когда Фаина пошла в дом, сказала Петру;»Возьми мена замуж…»
Через неделю Петр повез Лилию в свой городок. Дети,Оля и Саша , остались у бабушки с дедушкой, которым было уже за шестьдесят.
Когда Лилия нашла работу, получила с Петром комнатенку, она забрала старших детей. Аллочка жила у ее матери.
…Ольга , зная , что ее родная сестра живет очень далеко,уговорила мать отпустить ее в Севрюки. На поезде, который шел всю ночь, не спалось.Лежа на второй полке, уступив свое место старушке, четырнадцатилетняя девчушка вспоминала фотокарточки, которые лежали дома в альбоме. Светловолосая сестренка с бантиком на голове щурилась от солнца, наверно, снимок сделан в июле, в день рождения Аллы.На следующем-в нарядном платьице в горошек,его сшила тетя, на все руки мастерица.А там-Аллочка с двоюродными сестрами, Любочкой и Раечкой..В первом классе-передник, свитерок, волосы, выросшие до плеч.
Не было снимков, где Алла с мамой.Они появились позже, когда дети Аллы стали школьниками.Оля знала, что мать приезжала к родственникам, виделась с Аллой.У Лилии детство отняла война, юность-вдовство.Младшая дочь-напоминание о тяжести пережитого.
Олю встретили на вокзале.Она, очень волнуясь, ждала встречи с Аллой.В доме бабушки к ней подошла девочка .Она была похожа на отца, которого видела на разных фотокарточках, их было много:Алексей в Питере,в родной деревушке.Элегантный, улыбчивый, он смотрел дружелюбно и приветливо с пожелтевших фотокарточек. На обратной стороне быстрым красивым почерком пожелания, добрые и искренние..
.Алла, не теряя времени,покружилась в каком-то своем танце. и побежала с двоюродными сестрами во двор. Она умела готовить, стирать.Ходила в магазин, собирала щавель по просьбе бабушки, которую очень любила. Приносила воду из колодца, где в солнечные дни плавало солнце…
Выучилась Алла на повара-кондитера.На работе у не все получалось:и сырники, и пирожки, и голубцы,и жаркое, и пирожные.. Мало кто знал, что девушка мечтала о большой , дружной семье.
Из армии вернулся Михаил, высокий, кареглазый паренек. На танцах они кружились в вальсе. Вечерами Миша , играя на гитаре, пел разные песни.Алла слушала их, понимая, что этот парень входит в ее жизнь.Он в свободные от работы дни любил рыбачить…Они сидели на берегу реки, порой не замечая, что рыба клюет.
Алла однажды, когда Миша провожал ее домой, взяла своего черноглазика  за руку и сказала:»Ты нужен мне, я без тебя жить не могу…»
Свадьба была многолюдной, немного шумноватой: родни с обеих сторон было предостаточно. Невеста, светловолосая, зеленоглазая, нравилась всем. Она улыбалась радушно и приглашала к столу.
Через год в семье Бондаренко родилась Жанночка, очень похожая внешне на отца.Через три года-сынок Олежка, кареглазый в отца, но похожий на деда Алексея.На братика похожа и Анечка, названная так в честь бабушки, которая подняла внучкуАллу, старалась припасти ей и лучшую еду, красивую одежду. Лишнего не было, кроме любви…
… На шестидесятилетие Аллы Алексеевны пришло много односельчан, дети и внуки. Именинница не знала, куда деть подарки, которые пришлось положить в маленькую комнату, где, казалось. недавно лежала в кроватке маленькая Анечка, улыбка которой всем, кто помнил Алексея, напоминала , улыбку деда .Внуки, Славик и Антоша, подарили Алле часы, пожелав , чтобы они отсчитывали только счастливое время.
В июле природа  преподносит всем(и не только именинникам)охапки цветов.Алле в детстве некого было, как в сказке, попросить подарить ей аленький цветочек.Она сама всю жизнь старалась найти его, чтобы ее близкие были счастливы.
Много лет на клумбе под окном Аллы цветут анютины глазки и фиалки.Она понимает, что «ее судьба между зарей и тьмой фиалками цвела…»Ольга,когда звонит сестре,спрашивает, как живется. В ответ слышит:»У нас все хорошо…» Сестры не получили в детстве своего аленького цветочка.В их глазах – зелень, не исчезнувшая с годами.
А какой цветок без зеленых стебельков и листочков?



Трус
Почему Тимофея Жука в деревне звали трусом , Нина не могла понять…
Старик сосед отличался высоким ростом, сутулостью, худобой и крупным носом. Его слезящиеся глаза видели далеко…Большой сад  всегда пытался заманить ребятишек,которые мечтали нарвать яблок-антоновок.Мальчишки узнавали,когда Трус отправлялся за водой за могильник , или шел встречать корову, или, взяв косу, шел к сосняку, чтобы накосить в канаве травы.Девчонки,спрятавшись в кукурузе, пробирались через развесистые сливы к яблоням. Казалось, что через мгновение их подолы наполнятся огромными яблоками.Нина ,стараясь дотянуться до ветки, вздрагивала от неожиданности: под яблоней стоял Трус.Девочка, боясь старика, становилась на корточки и делала вид, что нюхает цветы хризантемы, которые росли и под яблонями, и около ветхого забора. .Старик, ничего не говоря, пристально смотрел водянистым глазами на соседку. Он даже не догадывался, что ей так хочется яблок.Заветные плоды  для детей становились добычей у Лукинихи, которая, видя голодных ребятишек, молчала. Лука ее умер, а ей хватало плодов до Нового года.
В саду Нины Жук росли сливы, сирень, малина, а яблони вымерзли, так как холодные ветры приносили смерть неокрепшим деревцам.Несколько яблонь были молоды и пока не давали плодов.
Теплыми летними вечерами , сидя около костра,на котором в чугунке варилось варенье из  брусники, девочка узнава много интересного. Вчера, например, бабка Фекла рассказывала, как погибли почти все ее братья при сплаве леса по Двине.Только остались в живых Петруша, который играл на скрипке, односельчане его не понимали:надо было пахать, косить. Петрок ушел в лес и прожил там до морозов.Зимой забрал его к себе на Браславщину старший брат Иосиф, работавший учителем в школе.Он, любя Беларусь, учил детей истории.
Фекла ,вспоминая былое, продолжала рассказывать о своих братьях. Матвей не успел жениться и отправился в Полоцк, где брали на работу сильных, выносливых парней.Через месяц- другой он позвал Тараса, Богдана, Ивана, Митяя, Никиту и Василя. Года два братья работал на износ, получая хоть какие-т деньжата, которые отдавали отцу. Мать купила сыновьям одежду, обувь, а дочерям,Аннушке и Ольге, платья и красивые расписные платки.У всех были овчинные тулупчики, которые надевали в церковь, расположенной в соседней деревне на высоком холме.
Тимофей Жук считался в деревне никудышним работником и никчемным женихом. Он, правда, не ходил ни в церковь, ни на танцы к Горчакам, в большой избе  которых собиралась молодежь.Матвей, придя на Пасху в родительский дом, узнал, что Тимофей  хочет тоже сплавлять лес по Двине. Бревна гнали до самой Дриссы., подвергаясь опасности.
Весной разлилась не только Двина, но и Ушача.От Полоцка до Дяготок большие массы дров еще слушались мужчин, а напротив Ушачи-реки так закрутило,что порвался тросс, образовалось отверстие,похожее на водоворот, что в воду стали падать самые молодые, еще неопытные парни. Матвей, пытясь спасти братьев, тоже утонул, подхваченный водоворотом.Тимофей, который связывал бревна в городе, поленился их перевязать проволокой, а только веревками… Увидев плывущую пустую лодку упавшую со сплава, успел спрыгнуть с бревен и схватиться за нее…Он, единственный, остался в живых.
Никто из девушек не выходил за него замуж ,считая трусом. Когда его возраст приблизился к тридцати годам, он привез из далекого хутора кривоногую женщину-вдову, у которой подрастала десятилетняя дочь Тоня.Женщина оказалась работящей, но скандальной. Все побаивались эту семейку, не желая раздоров. А ругни и проклятий хватало из-за межи, которая отделяла огороды .
У Феклы с Гришкой почти на меже стояла банька.Надо было носить воду.Внуки забегали за межу, не зная, где она начинается и где кончается. Прасковьья, подняв свою юбку и обнажив ноги, которые казались колесом, скрестив на груди руки,орала:»Будьте вы прокляты, соседи несчастные! Нет у меня ружья, но я палкой отхлещу задницы вашему отродью…» Фекла,услышав  проклятья, начинала молиться и просить Бога, чтобы он утихомирил скандалистку. Такие сцены продолжались много лет, пока на Прасковью ни напал бык Перун, подцепив ее одежду и обнажив толстый живот и огромные груди, похожие на коровье вымя. Носатый Тимофей, не пожалев супруги, сбросил с нее остатки одежды. Прасковья стала похожа на Дьяволицу, которая растирала по лицу кровь и грязь.»Трус ты проклятый!»- прошипела злая , испуганная женщина.
Семья эта продолжала кое-как существовать, но прозвище так прилипло к мужчине, что многие его никогда не называли  по имени, которое  дала ему мать.
Нина , прячась в кукурузе, решила во что бы то ни стало нарвать яблок в саду Труса. Утром он погнал деревенское стадо на пастбище.Девочка сорвала три яблока:себе, бабушке и деду, который, простудившись, кашлял не переставая.Она сунула их за пазуху, собираясь пробраться до тына, чтобы оказаться в своем саду. Яблоки из-за пазухи упали под ноги соседу. Под липой, два ствола которой росли с одного корня, стоял Тимофей.»Он ,хотя и трус, настоящий злодей, дьявол»,- решила Нина, видя ,как старик подобрал яблоки, два засунул в карман, а третье надкусил.
«Все равно нарву у Труса яблок… Может,набросить на голову ему рваный мешок? Высокий… Не получится…Веревки приготовлю, может, они его ноги запутают, и он упадет «,- размышляла девочка .Она понимала в свои 12лет, что воровать нельзя, но так хотелось отомстить за братьев бабушки, утонувших в Двине.
 Нина решила действовать через Тоню,некрасивую, толстую падчерицу Труса. Она работала в сельсовете, мыла там полы и задирала нос, думая, что ей все завидуют, кто трудился на колхозных полях, фермах. Иногда Тоня брала  соседских девчонок-подростков на кинофильмы, которые крутили в соседней деревне Гальчино.Люди сидели на стульях, на полу, подоконниках.Антонина выносила из комнаты, которую мыла, старинное плетеное кресло,   найденное в панском доме. Она садилась в него, как пани, хотя была похожа на откормленную. жирную свинью. По доброте, как ей казалось, она разрешала сесть на полу Нинке, внучке соседки.
В Гальчино привезли фильм «Овод».Нина видела, как Тоня, взяв под руки отчима с матерью, направилась в Гальчино.Когда шедшие скрылись из виду, Нина схватила большую корзину и через соседскую калитку вбежала в сад. Корзину с огромными яблоками было тяжело поднять, она ее потянула, дома занесла в пуню. Часть яблок рассовала по карманам, за пазуху. Несколько положила в платок, который сняла, хотя вечером стало прохладно.
В хате, где показывали фильм, на полу около Тони сидели мать и Трус.Нина, увидев на экране гордого несгибаемого Овода, стала перед экраном, заслонив на миг героев . Она гордо бросила к ногам Труса яблоки. И выбежала из помещения , в котором было так душно. Она решила утром остальные яблоки отнести Гольчиковым, которые недавно приехали в их деревню.В семье было десять ребятишек , мал  мала меньше. Нина не любила яблок-антоновок. Уж очень они кислые…

Доченька 
Борис был рад гостям. За столом , уставленным разными яствами, было немного грустно. Тогда Боря решил рассказать, по его мнению, занимательные истории из своей жизни.
Все давно знали , почему у него фамилия Петерюхин В эпоху царствоания Петра Первого его предок из  Норвегии перехл в оссию и за башковитость и трудолюбие попал на Демидовский завод Звали его Петер, а фамилию  Юхенсон местные жители искажали, не могли запомнить, морщили носы при встрече с чужестранцем.Петер женился на местной красавице, которая  стала звать его Петей, что мужу не нравилось(«Будто петуха,»- думал он).
Когда у них родился мальчик- первенец, его записали в домовую книгу Яном Петерюхиным. Полина была неграмотной, а Петер не разобрался в написании по-русски.
У Петерюхиных всегда было много детей. В семьях жили в любви и ласке.»Отец называл маму Оленькой, а она его  - Ммтечкой»-,»продолжал рассказ Борис Дмитриевич Петерюхин.Он был восьмым в семье..Мать рано умерла, а сестры поднимали красивого, в отца,Бореньку, кудрявого,рыжеволосого худенького парнишку, похожего на Есенина.
«Ты свою дочь назвал именем матери?»- спросила Анюта, доедая пельмени, приготовленные Борисом.»Да, у на всех девчонок называли Ольгами.Моей уже  почти 33, достигла возраста Христа.Мне интересно, почему у Творца был только сын, а не создал он Дочери?». Задумчиво проговорил Борис.
«Вы не поверите, но я принял роды у своей Надежды перед самой Пасхой, никогда не забуду этого»,-слова Петерюхина  взволновали всех. «Расскажи, не ленись»,- стали все просить хозяина, когда он сел в кресло,покрасневший от вонения.
«Когда у Нади начались схватки,  я вызвал «Скорую» и сел рядом с ней в машине. В кабине около шофера уселся врач –практикант.Жена сказала, что воды отошли. Из не стал появляться, как я подумал , какой-то коричнево-бурый мешок.Я его потянул .Жена стал орать от боли… Врач, глядя через окошко, умолял сидеть смирно, ожидая, когда «Скорая» прибудет в роддом.Я не успоколся и рванул мешок. Показалось личико, цвет его меня испугал:темно-красный, почти фиолетовый. Пуповину некому было перерезать. И нечем.Девочку завернули в кофту жены ,И я положил новорожденную на живот матери.
В роддоме гинекологи все сделали, как надо…Лицо дочушки стало розовым. Она в пеленках тихо спала, на подозревая и не зная, как она появилась на свет.Мне завернули окровавленные вещи жены, и я отправился домой. Надо было успеть на последний троллейбус.На остановке, увидев троллейбус, я решил в него запрыгнуть. Оставалось несколько сделать шагов, но мея за руки схватили милиционеры и силой затолкали в сою машину.На участке ко мне подбежала пьяная женщина, похожая на нищенку.Она, еле выговорила:»Он, тварь, украл у меня тряпки. Мне за них обещали…бутылочку…»
Милиционеры  посмотрели в мой пакет, где лежала окровавленная одежда жены , их немой вопрос повис в воздухе.»А, можа, гэта  не ен, босяк»-, прошипела старуха, еле держась на ногах.Ее вывели, а у меня попросили документы.Паспорт, удостоверение члена Народной дружины, которое выдали на работе.Ко мне подобрели.Я решил выйти, чтобы поймать такси.
Вдруг в помещение привели толстенного мужика. Удивленный такими  его размерами , я невольно задержался С него сняли какой-то балахон, а потом увидели, что он весь обмотан сосисками, колбасами разных сортов У меня потекли слюнки…Это заметили милиционеры и протянули мне несколько сосисек Они сами стали пробовать на вкус деликатесные колбаски, улыбаясь от удовольствия.
За окном стучал дождь.Мокрый мужчна с седой бородкой появился в дверях. Когда Рядом стояли два молодых милиционера, которых  направили  на практику на винзавод.
Когда старикашка расстегнул фуфайку, в ее карманах все увидели разнообразие бутылок и бутылочек.»Пивка бы к сосискам…»,-размечтался я.Когда старика вывели , чтобы составить протокол, один из милиционеров протянул мне рюмку коньяку, поздравляя с рождением дочери. Я выпил залпом, не моргнув даже. Согрелся и решид , что такой ночи перед Пасхой никогда не проживал.Все, довольные собой, готовы были целоваться: Я им, как дружинник, все больше нравился, и наша «дружина» сплачивалась сильней и сильней…
Рассветало…Слышался звон церковных колоколов. Довольный этой ночью, я сидел на участке, решив, что дождусь троллейбуса.»Везет мне на интересных людей»,-подумал я , увидев толстую,  вульгарно накрашенную  женщину бальзаковского возраста. Ей не шла дорогая шуба из норки. Казалось, что груди дамы были последнего размера, а живот…трудно описать его величину.Кода женщина по просьбе милиционера сняла шубейку,все увидели шелка и другие материи, которыми она обвязалась.» Каков шелковый путь?,- съязвил старший по званию. Он только что пришел на смену.
Я , глядя на кучу материи, увидел кружевной материал. Милиционер, который угостил меня сосисками и спиртным, протянул мне льняное покрывальце.»Для дочери»,- сказал он, ехидно улыбаясь.Я засунул подарок за пазуху, боясь , чтобы не забрали назад.
Вот  так я встретил Пасху в 1981 году. Моя Оленька выросла красавицей и вышла замуж в 18 лет. Второго ребенка не хочет после моего расказа о ее рождении.У ее мужа погибла в автомобильной катастрофе сестра вместе с супругом. Остались сыновья:Коля и Миша. Детей решили отдать в детский дом.Зятю трудно было прокормить пятерых.
Я пришел рано утром, сумки были собраны для отправки детей. Они молча сидели насупившись…Я уверенно сказал, что буду помогать детям, давать деньги, покупать одежду, брать на выходные к себе.
Прошло время, старший женился, младший пока живет с Оленькой.Дочь редко меня навещает. Я сначала страдал, а потом решил с этим смириться:она любима в семье,здорова.Любит мужа и сына Максима.»
Борис окончил свой сбивчивый рассказ.Он, пережив аварию, научился ходить, хотя ему предвещали инвалидное кресло. Надежда  его бросила, испугавшись трудностей. Держась за палочку Борис идет по улицам города, куда он давненько приехал с Урала строить химзавод. Он давно полюбил город на реке Сож, ставший ему родным.
Хотя Борис Дмитриевич ходит с трудом, он любит рассказывть, как его научила танцевать девчушка с Украины, балерина, которой после травмы запретили быстрые движения. Все помнят , как он лет сорок тому назад в турбазе на танцевальной площадке он всех удивлял искусством танца.Анюта ему подходила:легка, подвижна,музыкальна.
  К сожалению Бориса, Аннушка вышла замуж за парня, пришедшего из Армии и покорившего ее сердце игрой на гитаре. Когда, Боря узнает о болезнях Ани, он  напекает блинов или оладьев, готовит вкусные компоты и идет в больницу.По-другому он не может: У Петерюхиных в семье всегда помогали тем, кому плохо
Борис любит искусство. Он поразился судьбой и творчеством Нинель Счастной. Многие стихи Пушкина и Лермонтова знает наизусть. Он часто говорит:»У таланта жизнь коротка. Я копчу небо почти семьдесят лет. В детстве доил корову, помогал отцу плотничать и столярничать. Влюблялся, но боялся подойти к той , кто нравился. Жизнь прошла , как у чеховского Фирса.»
У всех, кто знает Бориса Петерюхина, от его отзывчивости и доброты на душе становится теплее.
Он, обдадающий необыкновенным чувством юмора, часто грустит. Свет в окошке- доченька Оленька, его кровинушка. Первую кровь Борис доченьки принял на себя. Это- главное, остальное- второстепенное.
Держа в руках  рябины гроздья,
распутав  пряди  паутин,
ты натяни, время, поводья.
 Путей так много... Твой –один






















Л













































\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\1


































ЬЛ




о