Мать-героиня

 В лицо со свистом резким дышит ветер
Ночной холодный - шарится везде,
Как мошкара, летят снежинки к свету
И падают, едва стекло задев.
 Январский вечер. А в колхозном клубе
С цветами приютилася весна.
Раскрыв слегка малиновые губы,
Пионы улыбались нам.
 Их специально разыскала где-то
Весёлая девчонка-агроном,
Чтоб хоть немного людям вечер этот
Напоминал о времени другом.
 ...Шум затихал. Глушили кашель в шапки
Простывшие подвозчики кормов.
К ушам ладони приставляли бабки,
Вникая в суть произносимых слов.
 В президиуме, освещённом люстрой,
Колхозницы смущённые сидят.
И педагог, а не инструктор шустрый
О материнстве делает доклад.
 Такой состав, конечно, не случаен...
Учительница кончила читать.
На гром аплодисментов отвечая,
Встаёт со стула Героиня-мать.
 ..."От имени Верховного Совета..." -
Товарищ из райкома руку жмёт,
Коробочку малинового цвета
И грамоту мамаше подаёт.
 Со мною рядом приподнялся гордо
Колхозный счетовод, расправил грудь.
Ещё бы! Ведь жене вручают орден
"Мать-Героиня", не какой-нибудь.
 А Героиня кланяется залу,
Заметно, слёзы катятся из глаз...
При виде их мне почему-то стало
Не по себе. Как большинству из нас.
И в наступившей тишине неровно
Звучат с трибуны первые слова.
...Мечтала ли, что будешь, Анна Львовна,
Виновницей такого торжества?
 Пожалуй, нет. Да и тебе ли было,
Простой крестьянке с кучею детей,
Отдавшей им все помыслы и силы,
Мечтать о славе собственной своей.
 Жила ты тихо, но в труде огромном,
Хотя и в будничном на первый взгляд.
Ты говоришь сейчас об этом скромно,
Как матери обычно говорят.

 От детства - на душе осадок горький,
С мякиной хлеб, лучин скупой огонь.
Из развлечений - девичьи вечёрки
Да пляски под охрипшую гармонь.
 Ты помнишь вечер: тихо тает свечка,
Поставленная в глиняный горшок.
Сверчок тоскливо пилит из-под печки.
Девчата, тесно сдвинувшись в кружок,
На картах о судьбе своей гадают,
Ты смотришь с тайным трепетом на них.
..."Король на сердце Анне выпадает!..
Готовься девка - это твой жених..."
 И он пришёл, "король" черноволосый,
Батрацкий сын, в семейство бедняка.
Переплели тебе подруги косы,
В наряд одели, взятый напрокат.

 С печальной песней улетело детство...
А впереди? Невзгоды впереди...
Но с фронта раненый пришёл отец твой,
Принёс листок "Рабочего пути".
 "Вся власть Советам, а земля - крестьянам!"
И поднялись деревни на дыбы.
Но радоваться было ещё рано:
Враги не отступают без борьбы.
 Опять в округе власть переменилась,
Свирепствует карателей разгул.
Сергей, попав к кулачеству в немилость,
Ушёл с односельчанами в тайгу.
 Всего полгода прожила ты с мужем -
И нет с тобой Сергея твоего.
Кругом война. И наплывает ужас:
Вернётся ли? Не будешь ли вдовой?
 Не надо было б вспоминать, пожалуй,
Как тяжело, при свете фонаря
Ты на соломе первенца рожала
В такой, как нынче, вечер января,
 Как голодала, чуть не побиралась,
Не для себя - сыночку хлебца дать.
Валила с ног забота и усталость,
Не хочется об этом вспоминать.

...Ты в зал глядишь сейчас спокойным взором,
В твоей душе все бури улеглись
И, как клубок, не торопясь, но споро
Разматываешь пройденную жизнь.
 ...Нужда ушла, но новые тревоги
Тебя волнуют, молодую мать.
Ты видишь, Анна Львовна, по дороге
Шагает сын твой в школу поступать,
 А дочка пятилетняя у зыбки
Кричит, как мать, на младшего братка.
Сквозь слёзы пробивается улыбка,
Связали тебя дети по рукам.
 Уже и первый трактор слышен с пашни,
Что получила от страны артель,
А ты в избе и днём живёшь вчерашним:
Пелёнки, соски, крики, канитель.
 Детей не кинешь в угол, словно вёдра.
Вот если бы снести их в один дом,
И бабушку оставить для присмотра?
С такою мыслью ты пошла в райком.
 Тебя тот день поставил с мужем рядом,
Гордился он тобой пред всеми сам.
...Сейчас в тобой открытом "детском саде"
Твоих внучат мы слышим голоса...

 В широком поле изжелта-зелёном
Поют девчата, убирая рожь;
Им вторит перепел неугомонный;
И с ними, Львовна, ты сама поёшь,
 Навёрстывая молодости радость,
Что обошла батрачку стороной,
Не чувствуя озлобленного взгляда,
Следящего за мужем, за спиной.

Шёл ночью председатель сельсовета
К себе домой, усталый, как всегда.
Глаза вдруг ослепила вспышка света...
Сосед нанёс предательский удар.
 В больнице ты лежала с близнецами,
Когда туда же мужа привезли.
На загорелом теле полосами
Засохла кровь с кусочками земли.
 Уже спешили смерть его "оплакать"
Воспрянувшие духом кулаки.
Но вы остались живы все однако,
Кулацкому "прискорбью" вопреки.

 Ты будто постарела, Анна Львовна?
Нет, стала старше, - только и всего.
...Росли колхозы, укреплялись словно
По образцу семейства твоего.
 Твой первенец, закончив семилетку,
На трактор сел; в рабфак уходит дочь.
У младших проверяешь ты отметки,
Сама пополнить знания не прочь.
 Завидуешь настойчивости мужа:
Урывками, а кончил пятый класс.
А чем же ты его слабее, хуже?
Лишь в том, что женщиною родилась?
 Тебе трудней : домашняя обуза -
Сготовить есть, обмыть всех, обстирать -
Всё это, сверх общественных нагрузок,
Ложится тяжким бременем на мать.

 А по таким супружеским законам
Живёт не только лишь твоя семья...
Не потому ль стареют наши жёны
Скорее, чем положено, друзья?
 Прости за откровенность, Анна Львовна!
Я тоже сын и, мать свою любя,
Я честно исполняю долг сыновний,
Вставляя эти строки от себя.
 Моя родная, старенькая мама,
Которой посвящаю этот стих,
Прошла по жизни путь такой же самый,
Как ты, как сотни матерей других.
 Хороший хлеб растить не очень просто,
Завод построить, может быть, трудней,
Но вдвое больше силы и упорства
Потратить надо, чтоб взрастить детей.

 Да, трудно матери. Прошедшим летом
Уехала с друзьями на Алтай
Дочь-комсомолка; также сына нету,
Который охраняет мирный край.
 И всё же ты в житейских буднях серых
Не потеряла к жизни интерес.
Я помню, как по твоему примеру
Все женщины села пошли в ликбез.
 Своим путём, не тихо и не быстро,
Катились в вечность мирные года.
Ты слышала, конечно, о фашистах,
Но о войне не думала тогда.
 Тебя совсем другое волновало:
В кругу семьи заботилась о том,
Как бы звено с уборкой не отстало,
А на полях тревожилась за дом.

...Орудий гром, потрясший Украину,
Сигналом был "в ружьё" сибирякам.
Ты сразу запечалилась о сыне:
Он пограничник; там наверняка.
 Ушёл второй, едва окончив школу,
В училище сперва, потом на фронт.
Дни будто потускнели. Невесёлый
Ходил и муж, как после похорон.
 Стал чаще поговаривать о долге,
Варьируя его на все лады.
Из ежедневных рассуждений долгих
К чему он клонит - понимала ты
 И, кажется, в душе была согласна.
Но ты его боялась потерять,
По доброй воле ринуться в опасность,
Об этом хорошо в стихах сказать.
 Но если пережить весь ужас боя,
Представить друга, шедшего вчера
Плечом к плечу, рука в руке с тобою,
Сегодня превратившегося в прах, -
 То можно извинить твоё стремленье -
Не отпускать Сергея на войну.
Был разговор ваш глух, как дождь осенний,
Стучавший монотонно по окну.

...Уехал твой Серёжа, Анна Львовна,
Остановить его ты не смогла.
В овраг скатились и исчезли дровни;
На лоб морщина свежая легла.
 На мать глядели дети в ожиданьи:
Кто понимал, а кто не понимал,
Что вызвало с причетами рыданья,
Зачем отец их крепко обнимал...
 Но нужно было жить. В тоске, в тревоге,
Но нужно жить, работать день и ночь,
Пока глядят глаза и держат ноги,
Чтобы родным фронтовикам помочь.
 Вставая рано, ты ложилась поздно.
Ты всюду успевала. Не впервой!
Тебя прозвали "головой колхозной",
Хоть и была всего лишь звеньевой.
 С фронтов летели радостные вести...
И похоронные оттуда шли.
Обняв подушку, плакали невесты,
В припадке бились матери в пыли.

...От слов твоих - у нас суровей взгляды,
Плотнее сжались губы у ребят.
Всё это было. И скрывать не надо
Прошедшего от самого себя.
 Ты наливаешь воду, Анна Львовна,
Стакан в твоей руке дрожит слегка.
Ты вспоминаешь снова, как любовно
Оберегала первого сынка.
 Высокий, чуть угрюмый, сероглазый,
Не знавший ни лишений, ни обид,
Не целовавший девушку ни разу, -
Твой сын убит.
"...Пал смертью храбрых под местечком Ковно..."
Ты опустилась бледная на стул,
Глядишь на строчки, замершие, словно
Над воином почётный караул.
 А в потрясённом разуме - виденье:
Огонь и грохот... Вот идёт он в бой.
И вдруг, остановившись на мгновенье,
Он выпрямляется, ещё живой.
 Он широко открытыми глазами
Глядит вперёд. И падает... вперёд.
Сухую землю, твердую, как камень,
Поцеловал в предсмертных муках рот.
 Одна, с огромным горем, целый вечер
Ты просидела, кутаясь в пальто.
Утешить? Чем? Тут бесполезны речи:
Ведь мёртвого не воскресит никто.
 А следом извещение от мужа
Из госпиталя. Ранен. Без ноги.
 "Быть может я тебе такой не нужен,
Но я не виноват, что не погиб."
 Что ты ему в ответе написала,
Об этом знают двое - ты да он...
сергей Антонович глядит из зала,
Твоею откровенностью смущён.

 Ну вот и всё. Ты кончила на этом,
Я с сожаленьем прячу карандаш.
Овацией, как будто сильным ветром,
Встряхнуло разом клуб колхозный наш.
 А ты глядишь с волненьем Анна Львовна,
Весь род людской готовая обнять.
Хоть хрупкая, но сильная духовно,
Седая, но красивая ты, мать.
 Тебе навстречу я ребёнка поднял,
Кудрявую наследницу двух лет,
В твоём лице приветствуя сегодня
Источник вечной жизни на земле.