Рассказы о войне ветерана 298

                В ТЫЛУ ВРАГА
                (записки партизана)

Повесть.
Автор Иван Шумилов.

Иван Леонтьевич Шумилов(1919-1981), русский советский писатель-фронтовик,
командир партизанского отряда «Сибиряк» в Белоруссии.

Продолжение 6 повести.
Продолжение 5 http://www.stihi.ru/2020/02/22/3013

                ПОДГОТОВКА К ПАРТИЗАНСКОЙ ВОЙНЕ

  «Проходит несколько дней, и мы узнаём невероятную новость: Яценко освобождён. Ему приказано жить на Самарцах, никуда не отлучаться, каждую неделю ходить на Жуховичи – регистрироваться в полиции.
– Как думаешь, не провокатора ли сделали из Яценко? А?
Минуту назад почти то же самое спрашивал у меня Чубчик. Я тогда ему отвечал: «Не может быть». Теперь отвечает он:
– Едва ли. Не такой, чтоб...
Так рассуждая, идём к Яценко. Теперь мы не очень опасаемся: коли уж организатора нашего выпустили, нам-то, наверное, пока ничего не угрожает. – Если он шпион и провокатор, он снова начнёт нас организовывать, а потом продаст. Но если он вышел из лап немцев по-честному, то на первых порах будет тише воды, ниже травы, – вслух рассуждает Чубчик. – Трудно гадать...

  Подходим к знакомому домику. Яценко сидел за столом. Отмечаю про себя, что он сильно похудел и постарел, но жёсткая густая шевелюра вьётся так же молодо. Он встаёт навстречу нам, крепко жмёт руки; тепло улыбается.
– Как видите, здоров... Цел и невредим.
Испытующе смотрю ему в лицо. Ничего подозрительного не нахожу: ни притворства, ни заискивания. Тот же Яценко. Значит, всё в порядке...
Мы ждём, что он начнёт рассказывать об ужасах немецкого застенка, но сами ничего не спрашиваем. Молчит и Яценко. Не хочет строить из себя мученика – это хорошо.
– Не верится, что выпустили... Сижу здесь, смотрю в окно и не могу привыкнуть к тому, что это действительность.
– Ну а как с Колей Федосеевым? Жив?
– Едва ли. У него наган обнаружили, а за это в живых не оставят... Немцы знают, что оружие держится не для забавы.

  Запомнился и ещё один радостный вечер. Прихожу как-то на Самарцы. Открываю двери – и передо мной взволнованный, радостный Колька.
– Ты ничого не ведаешь?
– Нет.
– Ничого, ничого?
– Ничого, – в тон отвечаю я.
Колька улыбается. Щёки его горят, глаза задорно смеются.
– Угадай, кто у нас за печкой? – А сам. не пускает меня к ней.
– Ну, угадай?
– Не знаю, что там за чудо... Чубчик? Чужанов? Коля Федосеев?
– Не...
– Батька твой?
– Нет...
– Ну пусти же, не балуй!

  Врываюсь в комнату и сразу – за печку.
– Кулаков! Цыган этакий!
Мы крепко обнимаемся. Тискаем друг друга долго.
– Вот уж не ожидал! Кого-кого, а тебя не ожидал!
Он сдержанно улыбается чёрными цыганскими глазами.
– Ты, конечно, знаешь новости: пришёл Яценко. Кое-как выпутался. Говорит: представился неграмотным, расписывался на листах допроса каракулями. А хозяйка хутора взятку дала жандарму – ведь и хозяина арестовали... А главное – улик против Яценко не было. Пистолет свой он не показывал тому бойцу, который выдал начальника штаба и Федосеева... Но били его крепко. И сейчас на спине рубцы...
– Всё это я уже слышал: видел Чужанова, Чубчика.
– Тогда рассказывай свою историю.
– Да чего там...
– Давай, давай, расписывай все по порядку.

  Но ему и в самом деле почти нечего рассказывать. Уйдя от нас, он несколько дней
продвигался на восток. Мешали бураны. В одном месте едва не попал в руки немцев и решил вернуться. Будь что будет, только бы с товарищами вместе. Вернулся и живёт недалеко, в деревне Долматовщине. Там у него есть два товарища, хоть сегодня пойдут в партизаны. Теперь решил известить нас.
– Когда будете выходить, непременно сообщите.
Сегодня мне надо снова перепрятать винтовки. Снег растаял, и мальчишки увидели их. Об этом рассказал мне Колька. Как только стемнело, осторожно открываю дверь и выхожу на улицу. Долго стою, прислушиваюсь к звукам ночи, жадно втягиваю в себя холодный воздух. На хуторах лают собаки, где-то по мёрзлой дороге стучит телега, где-то далеко урчит самолёт. А над всем этим чёрное небо со спокойной звёздной россыпью. Как много сегодня звёзд!

  Беру заранее припасённую лопату, иду в поле. Нахожу межу, высокие будылины – ориентир. Иду к облюбованному месту за сосняком. Наперерез по дороге медленно движется чья-то фигура. Приседаю, чтобы лучше видеть и не выдать себя. Неизвестный останавливается.
– Ну, чего молчишь? Думаешь, не заметил? Ходи сюда, не бойся – это я.
По голосу узнаю Владимира Синько, крестьянина с Самарцев. Ему лет тридцать. Человек огромного роста, сажень в плечах, кулачище с пудовую гирю. Умеет делать все: лечить скот, сапожничать, плотничать, не говоря уж о работах по хозяйству. Однако живёт плохо. Семья большая, жена второй год болеет...
Откуда он так поздно возвращается? Подхожу.
– Я тебя сразу убачил... Ну, кажи, что за дубэльтовки у тебя? Не ховай...
– Откуда ты взялся, Володя?
– Ходил жита подкупить... Кушать нима чего...
По-хозяйски ощупал ложу, ствол, щёлкнул затвором.

  Попросил вторую винтовку.
– Добрые штучки... В землю опять заховывать? А когда же открыто носить? Палить?
– Будет время... Ты бы, Володя, помог гранаток достать, патрончиков...
– Гранаты у меня есть. Как треба будет – отдам.
А теперь пойдём эти штуки закапывать... Не бойся, не выдам... Пойдём, знаю хорошее место.
Иду с ним. И верю в него, лохмоногого медведя, и опасаюсь. Всё равно перепрячу!
Но перепрятывать не пришлось; вскоре наступил незабываемый счастливейший день, день выхода в лес для вооружённой партизанской борьбы с заклятым врагом моей Родины. Первые бои, ночные совещания, явки на хуторах, кропотливые поиски оружия – всё это уже позади. Впереди боевая жизнь!».

   Продолжение повести в следующей публикации.