Гардемарин

Переписал поэму: Абашкин Дмитрий Федорович (23.02.1929 - 14.11.2015)
Поэма была переписана в годы военной службы. ( автобиография после поэмы)
 
«Гардемарин»

Друзья мои! Бегут года
Судьба меняется с годами,
Но разве думал я когда,
Что навсегда расстанусь с вами,
Что в вашу славную семью
Уж больше мне не возвратиться
Чем так калечить жизнь свою
Ну, права лучше не родится.

Конечно поздно или рано
Растает прежняя семья
По всем морям и океаном
Вас разбросает жизнь друзья!
Но первым, все же как ни странно,
Вас навсегда покинул я.

"Прощай свободная стихия!"
И помни я тебя любил,
Как Прежде Пушкин говорил
Привет центральная Россия!
В твоих судах под солнцем жарким
Былое буду вспоминать.

Да в праздники "Московской "чарку
"За тех кто в море поднимать "
И отводя хоть этим душу
Все презирать: покой и сушу
И вирши в морях слагать...
Когда ж друзья, как офицеры.
Вы в высшие войдёте сферы
Средь воспитательных чудес

Быть может вам мои писанья
Окажет помощь в воспитаньи
Вам подчинённого М/G.
Стихи о голубом просторе
Матросом будете читать
И им твердя: "Любите Море!"

К жене на берег убегать.
А может и такие будут,
Что все для корабля забудут
И как Нахимов, не к жене
А только в море знать дорогу.
Такие всех приятней мне
Честь и хвала таким, ей-богу!

Смеетесь, черти! Мне вас жаль:
Романтика большое дело
Без сей приправы мы едва ль
Всей жизни путали так смело:…
А мне романтика вредней
Пора забыть мечты былые,
Но трудно. Все душа болит
В душе гнездятся думы злые.

Всё кажется, что это сон
И все живу в глухой надежде
И даже как-то убеждён:
Проснусь и будет всё как прежде
И будет счастье впереди
И целы лёгкие в груди

Ох, как хотела б это грудь
О всем забыть и всё вернуть!
А впрочем, хлопцы, извините
Мне этот, сентиментализм
Даешь беспечный оптимизм….

На свой курсантские суд примите,
Вам посвящённые труды
Моих несбывшихся мечтаний
И дорогих воспоминаний,
О днях, которых может быть,
Мне никогда не повторить.

Глава I.
Владивосток.

Владивосток – шикарный город,
Как Рим лежит он средь холмов
Заливом по частям распорот
Амфитеатр его домов.

По берегам "Златого рога"
Средь бурной жизни портовой
И шума и веселья много
И девушек цветистый рой

Порхает, как сказать, повсюду
А впрочем братцы милый пол,
Источник всех и всяких зол,
Пока что задевать не буду

С утра до ночи напролёт
Полны народа мостовые
Лишь солнце в море упадёт –
Пошла плясать периферия!

Гляди, провинция гуляет!
Театр, танцы и кино…
"А Маша чаю наливает,
И на дворе уже темно давно ".

Порой случается беда:
В Приморьи тигры проживают
И грешным делом, иногда
Ещё по городу гуляют,

Но тигр теперь не тот буян,
Что портил всем существованье
Не тигры, а одно названье:
Последний из Могикан.

Знать субтропический климат
Приморью ныне изменяет:
И живность всякая мельчает,
И в небесах сплошной разврат.

Но жизнерадостный народ
Живёт в провинциях ей-богу!
И в дождь и в снег – всегда найдёт
Любая девушка дорогу

К саперной сопке, где средь гор
Овеянной бессмертной славой
Живёт легендой. Величаво
Стоит любимый наш "Линкор"

Святые стены! В этих классах
Обжитых наших, уголках
Как много протекло прекрасных
Беспечных дней! На всех морях

Теперь гремят твои питомцы,
Твои, твои, ТОВВМУ, орлы!
И нет такой земли под солнцем
Куда б полёт морской молвы

Не заносил бы эту славу.
Положенную нам по праву
Читая про Владивосток
Вы вправе мне задать вопросик:

Чтож зря малого трезвонит чай,
Что создал чорт Приморский край,
А дьявол – бухту "Милоносок "
Конечно – это как кому

На всех не угодил создатель.
Зачем? Изнеженный читатель
Навряд ли попадёт в ТОВВМУ.
А для курсанта пусть хоть диявол

Хоть чорт жилплощадь создает
Где б ни был он, и где б ни плавал
Коль светит отпуск – все сойдут!
А так всегда у нас бывает,

Что отпуск все дела венчает……
Владивосток – культурный город
ДКАФ, горсад, Пединститут
И "Ягодка ", к тому же скоро

Всего построить могут тут
Владивосток – столица флота
Здесь, основав Приморский край,
Открыл какой нибудь Маклай

В великий океан ворота
А открывая океан Он, безусловно, постарался
Открыть шикарный ресторан,

(Любой моряк бы догадался)
А морякам ещё чего
Так ресторанчик полюбили,
Что даже именем его

Навечно бухту окрестили.
Теперь повольным Златорожьем
Гордиться стал Владивосток,
Мол, все затмить, рогами можем!

Ослы! В рогах какой же прок
Вот в этом граде, так сказать
Живут герои сей поэмы.
Теперь понятно, как и где мы

Должны и будем представлять.
Яж постараюсь описать
Вам одного гардемарина
Других.… А впрочем подождём

Читайте, верьте, а потом
Вздохнув, промолвите - " все Липа".

Гардемарин.
Что с рифмой недоразумений
Поменьше нам встречать, друзья,
Как большинство поэтов, я
Традиции поем храня

Героя назову – Евгений.
А как с фамилией устроим
Не обратиться ли к героем
Произведений древних лет?

В том ничего плохого нет.
Я помню был такой Онегин.
Потом Печорин...ха! Живем!
– Соединим, и назовём

Гардемарина - Печенегин"!
( Хотя фамилия ему по ходу
действий ни к чему).
Прошу учесть в моем герое

От тех героев – коих нет
Насколько помню я, те двое
– Ослы, каких не видел свет.
Тот эгоист, а тот педант

А вы когда-нибудь видали
Чтоб где-нибудь скучал курсант?
И что греха таить……………?
Немного среди нас найдёшь

Другое стала молодёжь
И потому в рядах курсантов
Героем старым места нет
И я пишу не их портрет.

("Ну как? По моему порядок
Я с детства не люблю подкладок")
Так, братцы день отдавши папе
Мне вновь позвольте предложить

Теперь когда уже дело в Шляпе,
Мы можем сразу приступить.
Гардемарин! Курсант! Что может
На этом свете выше быть?

Что может быть для нас дороже
Чем эти галочки носить?
Курсант! Нет сердца благородней
Кем не был он за жизнь свою?

Сегодня чортом в преисподней,
А завтра ангелом в раю.
Гардемарин! Пусть мир услышит!
На пьедестале всех чинов,

Где б он не встал, любых богов
Он все же на ступеньку выше.
От Тихого до волн Балтийских
На всех широтах и морях,

Во всех краях Земли Российской
Сверкают наши якоря
Погоны наши с белым Кантом
Наследье славных лет Петра,

И помни что судьба добра
К тому, кто стать сумел курсантом
Так знал и так считал Евгений,
И счастлив был. Не без того,

Конечно, чтоб под настроенье,
Существованья своего
Не проклинать на трудной вахте,
Иль в празднике на Гауптвахте

Любил мечтать он о боях,
У неизведомых краях,
С надеждой летних ждал походов,
И берег и моря любил,

И саковал в теченье года,
На математике давил:
Зато отлично вёл прокладку,
Торпеды с минами "долбал",

По Тасу не одну тетрадку
Громоздких лекций исписал,
По всем же остальным предметам
И рад бы парень успевать,

Да времени обычно нету
(Был грешен он - любил поспать)
В теченье первых полугодий
Он прежний отпуск вспоминал,

Затем экзамены сдавал,
И…… О! Беспечное отродье! -
О новом отпуске мечтал.
Боясь экзаменов весенних –

Залога счастья, дней осенних,
Весь май от книг обалдевал.
Он романтичен был немного,
И часто (что греха таить)

Мечтал он у фигурных ножках
Увы!… Без них не мог он жить.
От Пушкина слыхал Евгений,
Что стройных ножек нет у нас,

Во сколько принял он мучений.
Чтоб их узреть хотя бы раз
Он находил, терял и снова
Влюблялся и быть верен мог,

Пока на горизонте новых
Не замечал красивых ног…
За это, Знаю я, Евгений
Не будет вами осуждён

Он не бросал законных жён,
На честь свою не бросил тени.
А так не небесных развлечений–
Без риска пухнуть на губе –

Ну кто ж не позволял себе?
Таким был наш Гардемарин.
Конечно сказанного мало
(Всего ж не впишешь в стих один)
Ну словам был он дельный малый.

Глава III
Первое знакомство.

Курсант умеет веселиться
Не хуже, чем умеет спать.
Что путного, а танцевать
Он может хоть куда тащиться

Конечно, грешный человек,
Он не пойдёт ни в дождь, ни в снег
Да и на что ему сей труд,
Коль сами девушки придут?

К тому же свой курсантский вечер
Куда приятней прочих всех,
И пляски, и весёлый смех,
И острые, как бритва речи….

Есть неудобство лишь одно
( О нём и вспоминать грешно)
Далековато провожать.
Ну, чтож сумейте избежать.

Один из вечеров таких
Был дан последнею зимою
И он, в отличье от других,
Случайно связан был с судьбою

Героя нашего…….
Когда Торжественная часть кончалось,
Уже у входа, как всегда,
В томленьи публика толкалась.

И лишь оркестр гимн сыграл,
С трудом Евгений вышел в зал
Что видит он? – Стоит она
Не полу, а совсем воздушна,

Не знаю уж чему послушна,
Ну как положено, бледна.
Уж не впервые увлечённый,
Не уставая он следил,

И этот профиль утончённый,
И глазки ярче всех светил,
И лоб так нежно обрамлённый
Копной Каштановых волос......

Ох! Трудно рассказать без слез!
Но главное, конечно, ножки.
Их созерцая молвил он
Вот дамских ножек эталон.

За них готов любому рожки,
Не думая поставить я,
Всё решено. Она – моя!
Пока идёт концерт обычный,

К знакомым номером привычный,
Евгений взвешивает "за "
И "против ", а его глаза
С безумным выраженьем лени

Скользят по, нам знакомой, тени.
Потом по освещённой сцене,
Где радуя начальства взгляд,
Таланты разные гремят.

Там Боб Шахнович и его
Соленоводное и К°
Или плюс там на фортепьяно
Бренчит, скрываюсь на фокстрот,

Коминский перед хором рьяно
Сквозь муки шепотом поет
Потом мурлычет, что-то Инна,
За ней выходит Фомичев,

Потом, ещё, ещё, ещё……
На всем известная картина
Пока Медведев, наконец,
Не возвестил: "На семь конец!"

И вот гремят оркестра трубы,
Мелодией нежной льётся вальс,
Поджал Евгений скромно губы,
Подходит к ней "Позвольте вас?"

"Пожалуйста "– и на плечо
Кладёт ему свободно руку,
И в вальсе дышит горячо,
Покорная оркестра звуку.

"Как вы легки!" -"Вы так любезны!"
"Что ж, это вас не огорчит?"
"Но комплименты бесполезны."
"Вы заслужили их." - Молчит.
 
 
Ей по душе такие речи,
Она, конечно, рада встрече,
Но девушки такой народ,
Кто без поллитра их поймет?
 
Евгений в сих делах не новый,
Хотя и был он трезв, как Лёва,
Но все читал в ее глазах,
И был на самых небесах.
 
Гремели вальсы, и курсанты
Не уставали танцевать.
И дамы их, Но музыканты
Заметно начали сдавать.

Уж крутят вальс на радиоле
Последний. В раздевалке бой…
Герой наш провожает Олю
(Так звали девушку) домой.
 
О, свет морозный звездной ночи!
И девичий веселый смех,
И ясные, как звезды, очи.
И белый серебристый снег.
 
Сияют молодые лица,
И тают ( если бы не дуб)
Снежинки на ее ресницах
От ваших, слишком близких, губ.
 
Эх, край далекий – рай небесный
Воспетый в библиях сухих.
Что в жизни может быть чудесней.
Земного рая и таких,
 
Как эти чудные мгновенья
Незабываемых минут?
Так Ольгу проводил Евгений.
Но коль предания не врут,
 
Потом ему не фортануло:
(толь опоздал он черезчур,
иль вообще подвел Амур)
Всю лирику, как ветром, сдуло,
 
Когда он «вылетел в трубу» -
Попал бедняга на губу.
Жилплощадь где скучал Евгений,
Была прескверный уголок,
 
Все стены, даже потолок,
Полны там были изречений
По поводу и в честь любых,
Богов небесных и земных.
Но даже там, как и везде,
 
Курсанты все ж не унывали.
День длился с пользою в труде,
В вечерами вспоминали
Из прошлых дней кое-чего,
 
И не с такой уж жаждой ждали
Освобожденья своего…
Да, все-ж, что ни говорите,
А все несчастья на Земле
 
(Не только что на корабле(
От тех, о ком вы все грустите,
Обворожительнейших жён.
 
Глава IV
Поход.
 
Проходят дни, летят недели,
Недели лепят месяца,
Давно Евгения успели
Прогнать с губы, но молодца
 
Жизнь ничему не научила.
Встречается всё с Олей он,
И, что совсем нас удивило,
Он до сих пор еще влюблен.
 
( Впервые с ним такое было)
Лишь с майским днем больших сражений
Вполне одумался Евгений
Бог знает с помощью какой
 
(Курсант не Бог, ему известно)
«Столкнул» он все довольно честно.
Победой славною такой
Доволен боле. Наш герой,
 
Чем счастлив был Наполеон,
Как Аустерлиц выиграл он.
Евгений драится, и скоро
Летит на увольненье в город.
 
Торопится, как никогда –
Он так давно не видел Олю!
И вдруг… (Ну, просто божья воля!)
Ее нашел он без труда.
 
Узнал у девушек, куда
Идет на практику наш класс
(Уж так заведено у нас –
Всё будешь точно знать всегда)
 
(От девушек. Я уверяю.
Верны ль они в любви, не знаю.
Но в отношении уток, - да!)
И так последний час проходит.
 
Простился наш Гардемарин.
На утро – сборы. День один. –
И вот корабль уже в походе
В тумане тает за кормой,
 
Вдруг ставший сразу милым, город
Прощай! Увидимся не скоро.
Благославен путь дальний мой!
Эх лето! Время золотое
 
Походов дальних, встреч, разлук
Когда, все ранее простое,
По-новому оценишь вдруг;
Когда и сердце откровенней,
 
И к жизни так близки мечты.
Верну ли я хоть на мгновенье
Частицу этой красоты?
Они в походе. Путь далекий.
 
И утомителен и нов.
Хоть, слава богу, на Востоке
Не ползают у берегов.
Балтфлот, конечно ТОФу – мать,
 
Как и Ч.Ф. но скажем прямо, ….
- Смешно нам было-бы равнять
Курорт и лужу с океаном.
(И все-же многие из нас
Непрочь на запад, хоть сейчас).

Корабль заходит в Оттомари,
Потом оставил цепь Курил.
Затем немножко поштормил,
Потом пройдя пролив Сангарский
 
В открытый вышел океан.
Взят курс на Токио. Туман
Рассеялся. И хлод январский
В оходском, надоевший нам,
 
Сменился раем штилевым.
Хоть, правда яростный плахотник,
До страхов всяческих охотник,
Пророчил страшный ураган,
 
Над ним смеялся океан
И был так, тих, так гладкоструен,
Так адски солнце ярко жгло,
Что всяк желал, чтоб Гидромути.
 
Хоть раз-бы в жизни повезло.
Как все, Евгений солнце ловит,
Ведет прокладку, долбит НИС
Когда ж Начальству прекословит,
 
Спускается на вахту вниз
По вечерам Гардемарин
Поют на баке что-нибудь,
Слова печальные « Рябины»
 
Эх, Небеса Земли Российской,
Кто в час такой не вспомнит вас
Но вот уже залив Токийский
Открылся для курсантских глаз
 
Порт Токио. Цветистым глянцем
Следы мазута на воде.
Там наглые Американцы,
Тупые лица их; везде

Щелчки их фотоаппаратов
На чужеземных «демократов»
Под зорким «Мак-артурским» глазом
Работает японский люд.

Сменил дубинкой янки кнут
Дубинкой с новым легким газом
И все японцы с голодухи
В своей столице мрут как мухи.
 
Видать добрейший дядя Сам.
Не так уж добр Японцы к вам?
Дня через три опять в походе
Остались в N-у острова,

И вот уже дня через два
Корабль на рейд Артурский входит
Опять на берег чорт понес,
Конечно, любопытство было
 
Взглянуть на древние могилы,
На электрический утес.
Но берег берегом и вскоре
Они опять уходят в море.
 
Курс Nord! Домой!
Проходят мимо большого
Острова во мгле.
Салют, Салют тебе Цусима!
 
Приспущен флаг на корабле.
И павших чествуя героев,
Несется песня к облакам
«Готовьтесь к великому бою,
 
За нас отомстите врагам!»
Гремят салюты на просторе
И гулко вторит песни море,
А путь домой еще далек……
 
Даешь! Даешь Владивосток!
Вот Дайрей полуевропейский
Уж остался за кармой
Шумит волна; домой, домой.
 
Вот берега земли Корейской:
Гензан и Сейсин… Впереди –
Последние сто миль пути.
О море! Жизнь гардемарина
 
Навеки связана с тобой.
Признай же ты в нем властелина,
И примирись с своей судьбой
В волнах взлелеять нашу славу.
 
Лишь ты и можешь и должно,
И ею награждать по праву
Того, кому не суждено.
Иных дорог на все вершины
 
Земного счастья, и дано
Лишь море им как путь единый,
Несчастен тот, кто видел волны
Лишь с берега, кто никогда
Не ощутит душою полной:
 
Ни благородного труда,
Ни славной жизни корабельной,
Кому поход хотя б недельный
Сойдет за самый страшный ад,
 
Кто только тихой жизни рад.
Как жалок тот, кто не мечтал
Всадить в борт Крейсера торпеду,
Кто счастье жизни представлял
 
Не как законную победу
И артилерии своей,
И выученных им людей,
Кто не держал в руках секстана
 
И звезд далеких не ловил
Или над картой океана
Ночей и дней не проводил,
Блажен кто этому всему
 
И ум и сердце посвящает,
Но коль судьба над ним сыграет
И он все это потеряет,
Вы не завидуйте ему…..
 
Конец далекого пути
Плывут Аскольд и Русский мимо
И Токаревский впереди
Встает из городского дыма.
 
Знакомый город, как ты мил
В чудесные минуты встречи
Свою Америку в тот вечер
Раз в сотый наш Колумб открыл
 
Корабль у стенки на причале,
Уж тени все длиннее стали,
Потом и сумрак лег везде
И в наступившей темноте
 
Растаял город понемногу
Легла повсюду тишина
И в волны золотого рога
Упала полная луна.

Глава V.
Встреча.
 
Сегодня Оля встала рано
Проснулась – солнце чуть встает,
Котенок дремлет у дивана:
«Кис-Кис» - он сразу к ней идет.
 
Вставая рано утром в школу,
привыкла Оля с ним играть.
Из всех существ мужского пола
Лишь котик знал ее кровать
 
Она от киски без ума:
Играет с ним, ворчит, ласкает,
Потом на грудь к себе сажает,
Целует нежно, а сама
 
Все думает о дальнем друге,
Что ходит где-то там на юге,
«Любовь ли это или дружба!»
«Скажи кис-кис… но все равно
 
Где их корабль? Как нет давно!
Как мучают их этой службой!
Проснулась мама… Ожил дом…
Позавтракали. День чудесный,
 
Погожий, солнечный, воскресный.
Он должен быть счастливым днем.
Пора к подруге отправляться:
- «Ну мама я пошла купаться!»
 
Корабль у стенки. Воскресенье.
Сверкая белизной чехлов,
Идут курсанты в увольненье.
Им по иному свеж и нов.
 
Знакомый город. Наш Евгений
С толпой друзей без промедлений
Спешит туда, где может он
Верней всего увидеть Олю.
 
На пляж, на пляж! Куда же боле?
Евгений в этом убежден.
Они приходят на купальню.
Он в страхе: - « неужели нет?»
 
Вон силуэт маячит дальний,
Какой знакомый силуэт?
Оля заметно загорела,
Глаза сияют глубоко.
 
Красиво облегает тело
Прозрачно-мокрое трико,
И нежные как бархат губки,
Такой волшебной белизны,
 
В улыбке открывают зубки.
Влюбиться можете должны.
Могли бы не влюбляться двое
Лишь Хрыч и Дуба, но друзья
 
О них не повествую я.
Напротив нашего героя,
Хотя б и «встретились» они,
Но так-же стали бы безгрешны
 
И их как в город ни мани
Старанья будут безуспешны
Но я отвлекся сам немножко
И позабыл сказать о ножках
 
Хоть, право, это лишний труд,
Но все ж, я думаю, поймут,
Красивые под платьем даже,
Они в сто крат милей на пляже.
 
Он к ней подходит: «Здравствуй, Оля!»
Чуть вздрогнула: «Вы…ты…и боле
Ни тпру, ни ну, смешно девчата,
У всех вас нервы слабоваты.
 
Но скоро уж она смеялась
И под смущением своим,
И над собою и над ним.
Сказала как и ожидалось:
 
Когда на сколько дней и как
Поедет в отпуск наш моряк.
Ох, это женское нутро:
У них внутри информбюро
 
Так с ней проводит день Евгений.
Часы летят как на беду
Средь разговоров, размышлений,
А вечером они в саду.
 
Уж заполночь. Вот тротуаров
Пустеет узкий лабиринт.
Последние мелькают пары,
Хоть не привык гардемарин,
 
Но провожать идет конечно,
Иначе было б бессердечно.
Болтая с ней подходит к дому.
Как быстро! Вот подъезд знакомый
 
Вновь расставанье, а потом,
Быть может, скоро снова в Море
Что толку в этом разговоре?
Неужто мало было дней?....
 
Он молча взял ее за плечи,
Ее щеку к своей прижал
И в первый раз за все их встречи
В открытый рот поцеловал.
 
Глава VI.
В отпуск.
 
Проходит лето на Приморье-
Спустилась божья благодать,
А для любви надо сказать,
Погода – важное подспорье:
 
Часы на пляже, дни свободны,
Небес и глаз голубизна
И звездные ночные своды,
И неизменная луна….
 
Полны походов и зачетов
Стрельб всевозможных, вахт ночных.
Проходят дни, но среди них
Бывают среды и субботы.
 
И воскресенья. Безусловно,
Евгений в городе тогда
Всегда находит без труда
Часы для дел своих любовных
 
Но вот закончились зачеты.
Простясь с командой, с кораблем,
Уже в последний путь идем.
Построились на пирсе роты
 
И после марша их сама,
Встречала старая ТОВВМ’а…
Кругом хаос предотпускной:
Продукты, справки, аттестаты.

Подобно прочим, как шальной
Евгений мчится то на пятый,
То снова на второй этаж,
Спеша, ругаясь входит в ряж:

«Где писарь!» «Спит еще проклятый!»
Здесь не работа! Саботаж!.....
В конце концов усталый он
Летит как ветер на перрон
 
Осенние вернулись птицы.
У них билет-ключ от дверей
Встречай младая проводница
Своих непрошенных гостей!
 
«Дрожи железная дорога!
Не принимай жестоких мер
Народный милиционер!»
-«Доволен черт, что вас здесь много!»
 
«-Да были бы – хоть сотни тут:
Нас ссаживать напрасный труд!»
Смех девичий повсюду льется
Пришли, конечно, провожать
 
Зачем им знать, что в отпуск рвется
Курсант: не маму обнимать?!....
Пришла и Оля. Вышел к ней
Евгений наш мечты нежней.
 
Последний раз они гуляют
Туда-сюда, сюда-туда:
«Кондуктор не спешит, кондуктор понимает,
Что с девушкою я прощаюсь навсегда…»
 
Но вот гудит уже гудок….
«Иди!» - «Успею!» Обнимает.
Последний поцелуй. Рывок –
И поезд скорость набирает
 
Прощай, прощай. Владивосток!
Мелькает за окном вагона
Простор полей и сень лесов.
Мосты и стрелки, и перроны
 
Больших и малых городов.
Легли дорожные знакомства
Беспечны люди, жизнь на ять!
Нахальство, совесть вероломство
 
В дороге не хотят и знать.
Конечно наши моряки
От сих воззрений далеки.
Уж поезд мчится за Уралом,
 
Вокзал мелькает за вокзалом.
Вот Александровск, а за ним
Сама Москва открылась им.
Москва! Москва! Ты нам светила
 
Среди походов ратных дел.
Привет тебе наш город милый,
Цель всех дорог, надежд предел!
Сон наяву! Родные лица! ….

Кой у кого в глазах туман.
Встречайте девушки, столицы
Вам верный Тихий океан!

Владивосток:
1946 – 1950 г.
Конец.
 
(Текст переписан с бумаги на электронный носитель 08.05.2017 внуком Абашкиным Святославом Игоревичем)

Автобиография Абашкина Дмитрия Фёдоровича.

 Я, Абашкин Дмитрий Фёдорович, родился 23 февраля 1929г. в ленинградской области в Кингисеппском районе деревня Ал – Горка. Родился в семье крестьянина Середняка. Мать, Абашкина Мария Андреевна, 1905 г. рождения – русская. Отец Фёдор Федотов умер в 1934-м. После этого мать вышла замуж за Абашкина Николая Михайловича. Отец, Абашкин Николай Михайлович, русский, 1898 г. рождения.  В 1918-м году вступил в ряды советской армии. Член партии. После великой отечественной войны, имея звание генерал-майора, вышел в отставку. В данное время ( 10 Февраля 1950 года) занимается партийной работой И является депутатом Кингисеппского городского совета депутатов трудящихся. Мать является домашней хозяйкой. Отец и мать проживает в Ленинградской области города Кингисепп 2-я линия дом 43. В 1935-м году поступил в Александрогорскую Начальную школу, который окончил в 1940-м году. В 1940-м году, в связи с переводом отца по Службе, переехал в город Выборг, где поступил в 5ый класс. В 1941-м году окончил 5ый класс Выборгской неполной средней школы и с началом Великой Отечественной Войны вместе с матерью и братом переехали в город Кингисепп. Из Кингисеппа, в связи с эвакуации, переехали в Кировскую область, где я и окончил 6,7 и 8 классы В Оричевской средней школе. 1944-м году поступил на первый курс ленинградского судостроительного техникума, где проучился один месяц и, по собственному желанию, перешел из последнего на II второй курс ленинградского военно-морского подготовительного училища. 10-й класс которого окончил в 1946-м году. В данный момент и нахожусь. Владею английским языком в объеме программы высшего военно-морского училища. Читаю и перевожу со словарём.

Гражданской специальности не имею. Самостоятельно не работал. В красной или белой армии, или в армиях других стран, не служил. На службу в вооруженные силы вступил по индивидуальному набору в 1946-м году. Участие в Гражданской войне и других боевых действиях по защите СССР не принимал. Участие в Великой Отечественной Войне 1941-й – 1945-й г.г. не принимал. В боях и операциях во время великой отечественной войны не участвовал. Ранений не имею. В плену, в окружении и на оккупированной территории в период великой отечественной войны не находился. Указом президиума верховного совета СССР от 22 февраля 1948г. награждён юбилейный медалью "ХХХ (30) лет советской армии и флота".
Других наград или благодарностей, объявленных персонально в приказах министра вооруженных сил, НКО, НК ВМФ и в приказах верховного главного командующего, не имею. Принят в члены ВЛКСМ в октябре 1943 г. первичный организации Оричевской средней школы Кировской области. Комсомольский билет за N 18706604 выдан Оричевский РК ВЛКСМ Кировской области.
В других партиях не состоял. В позициях, антипартийных группировках не участвовал. Колебаний в проведении генеральной линии партии не имею. В партийных или советских органах по выборам не состоял. Осуждён органами советской власти не был. Холост. Имею родного брата – Абашкина Леонида Фёдоровича, 1927 г. рождения. Брат холост. 1944-м году был призван в ряды советской армии, где и окончил школу связи в городе Ленинграде, после чего был переведён для продолжения учёбы в ленинградское Военное училище связи, которые окончил офицером в 1948-м году. По окончании училища направлено в город Ногинск московская область для прохождения Дальнейшие службы, где в данный момент и находится.

Я, Мои родители и ближайшие родственники на оккупированной территории не находились. Во время прохождения учебной практики на УК "Тобал" Был с 6 июля по 8 июля 1948г. в Токио, с 8 июня по 10 июня 1948г. в Порт- Артуре, с 10-го июня по 13 июня 1948 г. В дальнем, в Гензане ( Корея) и с 19 июня по 20 июня 1948 г. в Сейсине. Отец во время Великой Отечественной Войны был в Румынии, Венгрии и Австрии, где участвовал в боевых действиях войск II (второго) украинского фронта за освобождение этих стран. Я, мои родители и ближайшие родственники после Великой Октябрьской Социалистической Революции избирательных прав не лишались.
 
10 февраля 1950 г. (Текст переписан с бумаги на электронный носитель 08.05.2017 внуком Абашкиным Святославом Игоревичем)