II Цветущие луга

Снова терпкое лето.
Туманна Ока.
Подорожники да крапива.
Край полей и цветов,
Березовый край.
Землепашцев упорные спины.
Подорожник, чихнув,
Не жалея отдал
Неумелых стихов
Березовый свиток.
“Погляди на заботу о чадах
В васильковых глазах
Строгих и набожных
Московиток”.

Так, запомнятся навсегда
Заповедные
Цветущие луга…


   Княжна.

В княжеском тереме строго
Из ларей выбирала княгиня
Шубку соболью для дочки.
Бабкино подаренье.

Во дворе индюка загоняли
Всем индюшкам на посрамленье
Девушки сенные под началом
Юной дикарки пылкой.
(“Папа вернется с засеки
             и подарит мне аргамака!”)

Черные брови как стрелы,
Искорки в глазках раскосых;
В красном сарафане две дыры
Оставил несчастный индюк.
(“Вырвала я его перья,
            три больших и зеленых,
                на стрелы!”)

Смуглый румянец на щечках,
Смоляная плетка коса.
Девушки сенные смолкли…
Сабля сверкнула на солнце,
Лопнула твердая чурка!
(Толщиной в пол-ладони была.)

Вечер красный. Княгиня сажает
Дочку за пряжу, чтоб знала
Место свое и не лезла
Играться в мужские забавы.

Сказки о витязях храбрых
Девушки снова расскажут…
В шемахинском зерцале он скачет,
Зарубив крымчака острой саблей.
(“Я бы их всех изрубила!”)

Поздний час. У божницы лампада
Крошечной звездою зажглась.
Помолившись царьградской иконе,
Стала тихой и кроткой княжна.

И мечтать до утра о заветном…
И в подушку наплакаться всласть.
“Где же ты, суженый, милый!
Где ты, мой храбрый князь?”


   Боярыня.

Тихо порог переступила.
В верхней светелке брезжит рассвет.
Скрип половицы под персиянским
Мягким ковром много лет.
Здесь хорошо одной оставаться,
Если муж, сыновья на войне.
А сенные девушки рады стараться
Взбить ей помягше постель.

Но рано утром, после молитвы,
Верную девицу взяв,
Снова она выходит из дома
В платье простом и лаптях.
Медленно люди идут по Полянке,
В храмах звенит благовест.
Где-то с высокой Спасовой башни
Голуби взмыли в рассвет.

В мрачных затворах, где лучик-два солнца
Ловят порою год или два,
Женщина в платье простом обмывает
Раны от жгуча бича.
Пару монеток, узелок пирожков,
Поплачет с страдальцем
И снова уйдет.
Еще попросит о здравии
          Воинов: Миколы, Евгения, Павла…
 

   Дворянка.

Я готова уж забиться
Под дубовой старый стол.
Снова муж, как тятя, злится,
У него чередный смотр.

И кричит на слуг быком:
Где мой новый сагайдак,
Что под лето на Оке
Мы сорвали с крымчака?

И опять я виновата,
Он опять меня побьет!
Не поможешь, не поможешь
Даже ты, дубовой стол!

На колени я упала
Прямо в ноженьки ему:
Ой, прости, я виновата,
Не убей меня, прошу!

Вот уехал он на смотр,
Детки мои, быстро,
Мы Миколе и Варваре
Помолимся!

Я всю ночку не спала,
Мужа, бедная, ждала.
По моим грехам могет
Не пройти хорошо смотр.

У ворот заржали кони,
Я раздета на снежок!
Ты приехал, ты вернулся,
А как прошел ты смотр?

Улыбнулся, засмеялся,
Мне платочек подарил!
Персиянские сережки,
Да браслет в две змейки вит!!


   Купецкая женка.

Стала на пристани в тень от подвод.
Мужу платком помахала.
Да покрестила широко его.
Долго щепоть не спускала.

Отходит ладья в Хвалынскую зыбь.
Мамаша уводит обратно.
У церкви святой Параскевы сидит
Юродивый, глупенький Саша.

Она подала ему рубль серебром.
Сашутка, молись о Егоре.
А он положил кругляшок на ступень
И ласково, ласково смотрит.

Дома она, повалившись на пол
Перед отцовской иконой,
Долго молила, молила о нем
Святого седого Миколу.

Святой Миколай, сбереги ты его,
Чтоб ни остались сироты,
Деток пяток, его мама и я,
Грешна раба божья Зоя.

И, сундуки пораскрыв в кладовой,
Теплой одежи достала.
Да на телегу пестрой горой
И в богадельню послала.

Время идет, речка течет,
Под сердцем: нас теперь двое.
Ласково гладя ладонью живот,
Она ожидает шестого.


   Стрелецкая женка.

В огороде у плетня
Разыгралася война.
Три кудрявых мальчугана
Держат оборону там.

Пух! Бу-бух! трещит пищаль.
Ара-ра! – вопит крымчак.
Вдруг как хлопнет дверь дубова
В желтых новеньких сенях.

Вы такие сорванцы!
Кто играть вам разрешил?
Почему не пропололи
Гряды репы и моркови!

Убежит тут и крымчак!
Получили три шлепка.
От высокой грозной мамы
Три кудрявых удальца.

А она идет к плетню,
Завязав платок простой.
И несет кувшинчик кваса
Старице да хлеб ржаной.

С самой раннеей весны
У Миколы в уголке
Теплится лампады свет.
Мама молится чуть свет.

Все от мужа из степей
Никаких не йдет вестей.
Так морщинка за морщиной
Бороздятся по щеке. 


   Крестьянка.

В поле брезжит бирюзовый,
Как стеколышко, рассвет.
Дедушка: Такой погоды
Я не помню много лет!

Руки сильные подняли
Деревянную лохань.
Карапуз у печки ходит
И пищит: хосю гулять.

Два лобастых мальчугана
Подралися на крыльце.
Вдруг как мышки тихи стали,
Вспомнив о ее руке.

И малютку эти руки
Поднимают из люли.
Прилипают жадно губки
К теплой маминой груди.

А потом, под взгляд мальчишек,
В млечном поле под окном
Пальцы мамины катают
Теста желтый сдобный ком!


   Казачка.

Липкая льняная рубаха.
Крестик с шеи повис над землей.
Раз за разом, с короткого взмаха,
Серп кладет пряди ржи золотой.

Золотое море нал Доном.
Золотые поспели хлеба.
А средь них голубая дорога
С цепью тучек, плывущих за даль.

Под рубаху забилась соломка.
Воротник вышит желтой каймой.
Горько-желтой полынною стежкой
По зеленой поневе узор.

С краю поля под дождистой березой
Маленький козачко лежит.
А над ручкой божья коровка
За хлебом на небо летит!

Руки мамы подняли на небо.
Сладок в хлебной пыльце сосок.
Нежно улыбкой сахарно-белой согнала
С смугло-бронзовых губ волосок.


   Сенная девушка.

Вместе с барыней своей
У окна сидела
И на тусклой зимний день
В стеклышках глядела.

Мерен бег веретена,
Скоро будут святки,
Не пускают со двора
Снежные завалы.

Молодая барыня,
Яблочком алея,
Поверяет тайны ей,
Тонко пламенея.

А она, как снег бела,
И с румянцем тоже,
Поверяет тайну ей,
И вздыхают обе.
  .     .     .     .     .

Никогда мы не поймем
Тайны все их эти!
Мы, наверное, для них
Слоны да медведи.


.........................



   Хоровод.

На зеленом на лугу
Водят красный хоровод
Девушки, как пчелки, ярки,
А играет пастушок.

Я дудю, дудю, дудю
В деревянную дуду.
А она, моя Машутка,
Расплясалась не на шутку!

Пять красавиц на лугу
Закружились на ветру!
Поразвились сарафаны,
У ромашек да тюльпанов.

Пастушок сидел, сидел,
Да в дуду свою дудел.
А девчата вдруг его
Щекотают всей гурьбой!

Не щекчите вы меня!
Зорьки алые мои!
У меня одна рубаха,
Токо лаптя целых три!


   Ярманка.

Снег хрустит аки обжора,
Объедаяся капустой.
К колесу со всех силенок
Тянутся обеи руки.

Сапог ладных и высоких,
Каблучка слегка коснулись,
И под хохоты и крики
Вниз поехали обои.

Среди лавок бродит парень,
На лотке несет оладий,
А там бродят с пирогами,
А там взвару наливают.

Девицы румяные,
Тяти малость пьяные,
Старички опрятные,
Хлопцы тоже ладные!

К колесу со всех силенок
Протянулася рука,
И осталися на нем
Лишь два сладких петушка.


   В поле (пахота).

   1

Сладко птицы лепетают,
В поле светло и тепло.
На ветвях нарядной вербы
Брызги зелени тугой.

Лапти землю уминают,
Лемех тянет борозду,
Эти комья с червячками!
Этот запах как изюм.

Впереди лошадкин хвост,
Мошки вьются еще сонно.
Пчелка нАд полем летит
В келью мед несет довольно.

Разминается земля,
Вдох по всем полям идет,
Там и тут как гребешком
Порасчесыват её.

Две мозолисты ладони
На рогах сохи лежат,
В бороде одна травинка.
Пятна пота по плечам..

   2

Я тяну эту соху,
Я по полюшку иду.
Иго-го, иду-иду,
Мне привольно и легко.

Целу зиму я стоял,
В душном стойле у яслей,
Иго-го, стоял, стоял,
А хозяин корм давал.

А теперь иду-иду,
До овражка, как дойду,
Иго-го, обратно йду,
До хибарки на лугу.

   3

На завалинку присев,
У пенька и сошки,
Достает крестьянин хлеб
Из свого лукошка.

Рядом дочка егоза,
Серый сарафанчик,
Пляшут две ржаные косы,
Блестка меди в пальцах.

А вокруг синицы ждут,
Ждать им надоело,
На широкую, как поле,
На ладонь присела.

Расклевала каравай,
Ой, размером с лапку,
Прилетел ее браток,
Ну, делись давай-ка!

Улыбается крестьянин,
Звонкий смех девчачий,
А вокруг – тепло и сине,
Облака и травы.


.........................



   Бабушка.

На скамейку под сиренью,
Села отдохнуть от гряд
Хлебосольная крестьянка,
Глаза ласково глядят.

По челу идет платок,
Обнимает ланита,
Сеткою от глаз бегут
Дети, муж, гурьба внучат.

Серого холста рубаха,
Платье серое в пыли,
Два носа разбитых лаптя,
Верх наморщенной руки.


..........................



   Строительство Московского Кремля.
   (по работам А.М.Васнецова)

На зеленом холме,
Что у речки гнедой,
С берегами в глине,
Словно рыжая грива,
Громоздятся высокие стены,
Водят хоровод башни,
Одна толще другой,
Все важные, дерзкие,
Цвета зари над рекой.
Из кирпича обожженного
Добрым мастером
Меткой рукой
С пальцами великана,
Будто из глины.
За стенами пестрый
Живет младый град,
Он украсился стройками,
Как боярский сынишка
С отцовским луком и саблей,
Красный от важности,
Задиристый к братьям меньшим,
Таким же вот сорванцам.
Белеют могучие храмы
В золотистых лесах,
Нежно сияют их главы,
Играют слюдой терема,
Стучат молотки,
Визжат пилы, ржут лошади,
Коровы мычат, их не видно.
Через речку тянет
                ровную спину
Мост плавучий,
По перилам горячим детишки
Ладошку ведут
Без занозы.
Мимо спешат в город
Отряды бояр,
Нарядной толпой
На горячих конях,
Шапки сдернув,
Покрестившись на храмы.
Едут телеги рабочих,
Дрожат подводы крестьян,
С пестрою птицею
В клетках дубовых.
У моста стоят суда
Со спущенными парусами,
Задорными носами,
Грубыми шалашами
Из досок,
Там, в их тенистых берлогах,
Так хорошо отдохнуть
Под песню пилы и плеск весел,
С долгой нелегкой дороги.


   Стихи о русско-литовских войнах
   1500-1503 и 1512-1522 годов.

Блеск речки в ивах красных,
На поле дробь копыт,
И вопль стрелков ужасный
Над копьями стоит.
Удар в тяжелый бубен,
Завыл старинный рог,
За Ведрошью бушуют
Густые тьмы полков.
Под ливень стрел визжащих
Ударили ряды
Кривой московской саблей
В литовские щиты.
Блеск шестопера алый,
Стальная твердь меча,
И снова бьет под панцирь
Татарская стрела.
Попятились литовцы,
Расколоты щиты,
Гремят победной лавой
Российские полки!

Взметнулась волнами
Красавица Ока.
И хороводами
Украсилась земля.
Десна больше не слышит
Грохочущих орудий.
Возликовал Чернигов,
Освобожден от жмуди.
..А под Смоленском рьяно
Готовит хлеб крестьянин.

К телеге привалившись,
Посоха дремлет кучно.
За горкою изрытой
Запели песню грустно.
Запели песнь о доме,
О юрьевском раздолье,
В рукав сморкаясь горько,
Рябые пушкари.
А со стены смоленской
Нахальный немчин свищет.
И ветер треплет вербы
По берегам реки.

“Когда блин первый комом,
Мы, братцы, сплющим новый”.
“Пли”,- гаркнул сиплый голос –
Как будто в уши молот.
Захлебывался грохот
В клубах дымов косматых
Двухсот орудий новых
Над берегом горячим.
Дрожь стен у башни хмурой,
А вой пудовых ядер
Накрыл мурашкой шкуру
Наемников бывалых.
Небритый хмурый немец
Ворота отворяет,
А над стеной смоленской
Георгий змия бьет!


   Посошный.

По колено в грязь уходит,
Ногу вырывает,
А другу вгоняет,
Снова ее тянет,
Так перва ныряет.
За спиной топор висит;
Пояс и кинжал.
Рядом с сулицей бредут
Два хромых стрельца.
“Эй, ребятушки, давай,
Подтяни ряды,
Ну, еще чуть-чуть,
Вот так!
Не роняй порты!”
Воевода проскакал,
Бородой потряс,
Комок грязи с под копыт
Чмок под левый глаз.
Впереди увяз наряд,
Пищаль пуда в три
С бранью южною, веселой
Тянут казаки.
Кусок хлеба за щекой,
В шапке две деньги.
Мысль одна:
До завтра будут ль
Живы сапоги?!
“Эй, ребятушки, живей,
Скоро на постой”.
Ай, полковник, сделай милость,
До утра не мельтиши.
По колено в грязь уходит,
Ногу вырывает,
А другу вгоняет,
Снова ее тянет,
Так перва ныряет.
У костра висят порты,
Сохнут сапоги.
И хохочут от реки
Южные стрельцы.
“Эх, Маруся косу мыла
По утру ране-ешенько!”
Ночь осенняя, она
Очень уж чернешенька.
Там, откуда он идет,
Выстроен острог.
И к язычникам летит
Колокольный звон.
Над острогом в высь небес
Грянут купола.
Будет мирным стук в глуши
Востра топора.
Так, толкнул тепло в плечо
Молодой пушкарь:
“Слышь, братушка, соли нет,
Можешь, выручай”.
И последнее отдал,
Выручат стрельцы.
Хорошо, когда натянешь
Теплы сапоги.
Скоро дом. В убогой хатке
Теплится свеча.
Перед ней у образов

Женушка-жена.


   Рязанцы.

Утра ясные лучи
Блещутся в кольчуге.
Рать валит крутой дугой.
Зарябили луки.

Тень стремительно течет
По траве алмазной,
Накатилась на врага,
Зазвенели сабли.

Приподнявшись в стременах,
Вскинув в солнце руку,
Секанул врага с виска,
Разделил до луки.

Что, ногаец, нас не ждал,
Думал, отдыхаем?
А мы вдруг у тебя
Всей гурьбой гуляем!

Понарвал травы пучок.
Сабля замерцала.
Средь полыни каблучок
Тронул бок поджарый.



Прискакал он по росе,
По сверкающим лучам.
Постучал погромче в дверь,
Да потопал как медведь.

Отворяет дверь жена,
Под очами чуть мешки.
Как лебедочка к нему,
Взмах росистых белых крыл.

У нарядного окна
Спит малютка в облаках.
Рядом женка, слезы, так,
И горячяя уха!







   Примечание.

   "Что, ногаец, нас не ждал, думал отдыхаем.." Не все ногайские князья поддерживали Турцию. Многие из этих степных богатырей выезжали целыми родами в Москву, крестились и становились верными защитниками своего нового Отечества (напр. известный дом князей Юсуповых), а потом и все ногайцы очень естественно вошли в состав Российского государства, не потеряв ни своей свободы, ни самобытности.