Прощай, ад

О, сколько лет окольными путями
Бродил я, приуроченный к земле,
Которая навязла под ногтями,

В досрочной замогильной кабале
У земнородных тварей бессловесных,
Чьи норы стынут в неизбывной мгле!

Промозглый сумрак этих склепов тесных
Не ведал света, что сиял вовне…
А дольний мир, преступно неизвестный,

Кипел судьбой, с другими наравне!
И жальче жизнь моя, чем у пьянчуги,
Что утопил ее в хмельном вине…

Несбывшиеся намертво подруги,
Отринутые походя друзья
Составили штат призрачной прислуги

На службе у несбывшегося «Я».
Зерно, упавшее в пустую душу,
Не проросло в светлейшие князья

Сквозь тяжкую и слякотную сушу,
Где, как в мертвецкой, властвует покой…
Когда б я знал, что сам его нарушу

(Или не я, а внутренний Другой?)
Допрежь того, как в безнадёжной смерти
Придёт удостовериться с клюкой

Сама она из адской круговерти.
Не почвы жажду, коей полон рот,
А внятной до седьмого неба тверди!

Из вольных хлебопашцев – только крот…
В кругах подземных не родится хлеба,
Но я бы отдал, первым из сирот,

Его краюху за кусочек неба!
Будь проклята, тем паче наяву,
Лукавая языческая треба.

Единым ситным я не проживу!
Каменья пусть останутся камнями…
Ползучую крысиную молву

Я заслоню родимыми тенями,
Которые из жизни в жизнь храню,
Хотя и врос безродными корнями

(Да предадут их адскому огню)
В бесплодный ил платоновской пещеры…
Моё подобие гнилому пню –

Сон разума иль недостаток веры?
Почто так природнился скорбный вид
Загробного, чужого интерьера?

Мечи хоть ты, мой мертвенный Аид,
Вслепую грозы, молнии и громы,
Покуда Зевс столь безучастно спит

В нездешних и заоблачных хоромах.
Старик Харон, увы, неумолим, 
А Цербер уж тем более не промах,

А, впрочем, пёс же и пребудет с ним,
Ведь и отсюда, греческий калика,
Неопалимой лирою гоним,

Орфей едва не вывел Эвридику!
Я без оглядки выбегу на свет,
Чтоб не утратить первородство лика.

Сниму с себя хтонический навет
Всем земляным червям назло и в пику.
Всему земному – сладостный привет!

Сентябрь 2015 – февраль 2019