А память нам покоя не даёт...

Произведение напечатано    в сборнике
"Из земли растут каменья угловаты...
то не камни - то убитые солдаты", с. Майма, 2020

«Пока не будет предан земле
 последний погибший солдат
 – война не окончена!»
Александр Васильевич  Суворов
 - великий русский полководец
 
Ничего случайного в этом мире не бывает. Мне повезло  встретиться с интересным человеком. Я слушала  и восхищалась его энергией, увлечённостью своим делом в первую нашу встречу.
Прошло более десяти лет. Как он себя чувствует, чем занимается? Ведь ему в феврале нынешнего года (на минуточку!) исполнилось 77 лет. С волнением звоню. И, о, чудо! слышу, как и прежде, его бодрый голос. Договариваемся о встрече. Вернее, об экскурсии в музей поискового отряда «Прометей», бессменным создателем и организатором которого является мой герой — майор Харченко Иван Григорьевич.Это человек такой интереснейшей легендарной судьбы, что и нём можно легенды слагать. Но я хочу рассказать о деле, так необходимом сегодня, которое он честно с полной отдачей выполняет последние несколько десятков лет.
У его родителей было одиннадцать детей, Иван — девятый в семье. С одиннадцати лет начал работать в колхозе самостоятельно. По окончании семи классов отец сказал: «Хватит учиться, иди работать в колхоз. Средств на учёбу в семье нет».  Но когда деревенские ребята предложили ему  ехать с ними на учёбу в Томск, отец всё-таки согласился, а юный Иван обрадовался. Хотелось учиться! С какими перипетиями шёл он к сегодняшнему  положению через горнопромышленное, лётное училище, армейскую службу в ракетных войсках на Дальнем Востоке, офицерское звание, получение дозы радиации при взрыве ракеты, и комиссование по состоянию здоровья, а на гражданке лечение народными средствами.
С семьдесят пятого года по направлению  пошёл работать в училище, куда пристраивали подростков-неудачников из школ города и области. Думал, что педагогикой год-два позанимается, а получилось —  и по сей день.
Вспомнив «Тимура и его команду», Иван Григорьевич решил увлечь ребят интересным делом в этом направлении.  Участники войны, труженики тыла встречали ребят с благодарностью, воодушевлением. Через десять лет был организован и утвержден отряд «Прометей» с Уставом, первый пункт которого гласил: «не пить и не курить…». Вспоминает наш герой:
Я тогда придумал уловку. Говорю: «На территории училища курить запрещено. Но если вы меня поймаете с сигаретой, я разрешу вам курить на переменах в моём кабинете истории. Но больше нигде. Но пока не поймали – чур не курить».
Иван Григорьевич тогда, закончив вечернее отделение  исторического факультета ТГУ, уже историю преподавал. Много позже получил второе высшее на  факультете международных отношений.
Посещая ветеранов, ребята записывали их воспоминания. Но время идёт. Участники Великой Отечественной уходили и уходят из жизни. Записанные их воспоминания на аудио-носители — бесценные свидетельства прошедшей войны.
Иван Григорьевич организовал при отряде фото-кружок, игру на гитаре. К 40-летию Победы создали музей, где разместили воспоминания фронтовиков, их фотографии. Но для настоящего музея не было экспонатов военного времени. Появилась идея: искать и добывать их самим там, где была война.
Из воспоминаний Ивана Григорьевича:
—... деньги нашлись. И в 85-м все мои 32 прометеевца отправились на Западную Украину – Ровно, Львовщина, Тернопольщина… Я, как историк, очень хотел попасть в места боев, где погиб наш разведчик, герой Советского Союза Николай Иванович Кузнецов. У немцев он работал под именем Пауль Зиберт. Очень меня занимала его история. Приехали мы в деревеньку одну, и жители рассказали, что помнят, как у них прямо в деревне немцы дрались с  бандеровцами. Сами рассказывающие тогда еще подростками были. «Так странно, – говорят, – было. Мирно жили и вдруг подрались. А потом пришли партизаны, стали расспрашивать, где фашисты похоронены. Ну, им бабы показали, говорят, особенно один фашист, офицер, смело дрался, много бандеровцев перебил, его отдельно похоронили. Тогда нам объяснили, что это вовсе не фашисты были, а переодетые наши». Этот «фашистский офицер» и был Николай Кузнецов. Представляете, как нашим ребятам было интересно все это слушать?
Под Ровно с местным жителем первый раз пошли в лес. Только зашли —  нашли каски, гильзы, ленты пулемётные.
Из рассказа Ивана Григорьевича:
— И вдруг, бах, находим косточки какие-то. Я подумал, что это телёнок, дальше двинулся, а мужик мне: «Подожди! Куда? Давай поднимем. Это же солдат». А я и не знал, что останки солдат могут вот так лежать. «Почему не похоронен?» - спрашиваю. «Ты меня это спрашиваешь? Кто из нас поисковик? В лесу их много...»
Мы собрали эти косточки, похоронили в поселке, и меня это прямо потрясло: почему наши солдаты не похоронены?!! И с этого началась новая наша стезя. Появилась мысль, что вот это и должно быть главным в поисковой работе отряда «Прометей». Не железки, а люди. Наши люди, которые за нас жизнь отдали. Надо их искать, если получится, устанавливать личность, сообщать родным, но в любом случае – хоронить. И с почестями.
Готовясь ко второй поездке, ребята  учили анатомию, чтобы знать, что им встретится на пути поиска. И «матчасть», оружие, чтобы знать, с чем встретятся во время поиска.
Вторая поездка в 1986 году состоялась под Брест.
Рассказывает майор Харченко:
Сорок километров от Бреста, город Кобрин. Директор одного ПТУ нам предоставил общежитие и даже на питание поставил, получив на это разрешение от начальства из Москвы.
Похоже, мы - поисковики были первыми. Наш отряд образован на пять лет раньше официального поискового движения в стране. Я хотел, чтобы мои ребята жили прежде всего по совести, поэтому сам  заразился этим делом. И детей заразил. Сейчас у меня прошла шестидесятая вахта. За тридцать пять лет мы нашли останки пяти тысяч четыреста двадцати пяти солдат и офицеров Красной Армии. Именно так она называлась тогда. «Советская Армия» появилась только в сорок шестом.
Из ПТУ, позже преобразованного в Радио-механический лицей, Иван Григорьевич по независящим от него причинам  перешёл работать в автодорожный техникум, где  создавал музей с нуля.
В августе 2005-го Иван Григорьевич перешёл работать в Томский Кадетский Корпус, на базе которого был создан Патриотический центр. 
Из воспоминаний руководителя поискового отряда И.Г. Харченко:
— В августе 2005-го, выезжая в очередную экспедицию, одной из задач у нас было – собрать экспонаты для музея Кадетского Корпуса.
Первая поездка с кадетами была в Великий Новгород. Почему туда? Пожилой мужчина, пассажир поезда, в котором мы ехали, нам посоветовал: «Езжайте под Новгород, под Ленинград. Там костями леса усыпаны…" Вот так и появился этот маршрут. И ещё там воевала наша томская 366 дивизия. Рядом, в Старорусском районе, позже – 370 стрелковая дивизия, сформированная в Асино.
Лазим в Мясном Бору. Ужасная местность, сплошные болота, но там действительно очень много всего от войны осталось. И я своих кадетов теперь натаскиваю, тренирую, как по такой местности передвигаться.
Сейчас в отряде тридцать ребят, которые проходят по конкурсу. Чтобы ехать, нужно знать Военную Историю, знать военные действия немецких и советских частей там, куда едем, знать военную археологию, анатомию, уметь ориентироваться по компасу, уметь работать со щупом и с саперкой… Нужно иметь терпение. В палатках холодно, спим в спальниках, еду готовим на костре. Зверье, змеи… Тяжело это. По инструкции я могу находиться с детьми в лесу пятнадцать-шестнадцать дней. Получается по две вахты в год. Весной и в августе. Летом, конечно, комфортнее, зато весной искать удобно. Снег сходит, трава еще не выросла, косточки видны как на ладони.
За время поисковых работ удалось установить имена только двухсот четырёх бойцов – по именным медальонам. Остальные похоронены как без вести пропавшие. Я даже трех своих родственников нашел из тех, что пропали без вести.
Если находим останки немецких солдат — передаём их на родину. Немцы  тоже работают на местах боев. Только у них это – государственная программа, им за это деньги платят. Мы нашли 303 немецких солдата, всех им передали. Если встречается исправное оружие, мы, оставляя его, по рации сообщаем, где оно лежит, ОМОНовцам. Они приезжают, забирают.
Раньше, если мы находили медальон и родственников погибшего, то передавали им  медальон. Но немцы научили меня этого не делать. В очередной раз сообщили им о том, что их солдата нашли. Они приехали. Я им медальон отдаю, а они не берут. Имя записали, и все. Я удивляюсь - почему, а немец говорит, что заметили: как только в семью солдатский медальон возвращается, через пять-семь месяцев кто-то из семьи гибнет.
Тут я стал вспоминать, что и у нас такие случаи были,  просто связи не замечал. Три случая вспомнил, когда мы привозили медальон, передавали родственникам, и вскоре у них в семье кто-то умирал. С тех пор я медальоны не вожу, хороню вместе с останками.
Ну, и другие мистические вещи наблюдались. Мы от них отмахивались, не обращали внимания, а тут уж признались себе в том, что это есть…
- Проходим по лесу. По карте значится, что в этом месте мы уже работали. Вдруг один пацан мой говорит: «Иван Григорьевич, мне как будто сказал кто-то, не уходите, мы здесь…» Остановились, взяли квадрат десять на десять, металлоискателем прошлись, железа нет. Со щупами поработали… Три солдата, два медальона. Мы медальоны открыли, один – из Омска, родственники так и не нашлись. А другого имя прочитали, парень тот, что голоса услышал, кричит: «Это мой дядя!»
И вот тут мы окончательно перестали друг от друга скрывать, кто что видел, кто что слышал. И оказалось, многие ночью в лесу видят тени солдат. Часто в каких-то балахонах до земли. Я потом узнал, что это за балахоны. В тридцать девятом году по приказу Ворошилова было сшито очень много шинелей для кавалеристов, но кавалерия-то в войну не слишком пригодилась, и на складах этих шинелей, длинных, до пят, уйма осталась. И вот, в первые дни войны, когда немцы наших били как котят, много призывников были в этих шинелях.
Вот еще случай. Мы сапоги сушили на палках, они возле палаток торчали. Как-то паренек наш, Артем, проснулся от того, что кто-то его вроде разбудил. Смотрит, перед ним человек в шинели. Говорит: «Пойдем со мной». Вышли из палатки, тот: «Возьми палки. Восемь палок». Артем восемь палок из-под сапог взял и пошли в лес. «Втыкай здесь», - говорит. Потом: «Здесь»… И так все восемь палок Артем в землю воткнул. А человек как растворился.
Утром Артем нас повел, и под каждой палкой мы по солдату нашли. Даже не в земле, а просто в траве. Разгребаешь ее, а вот они – косточки. И когда мы последнего подняли, Артем сказал: «Вот этот ко мне и приходил».
Так что теперь-то мы уже точно знаем, что когда мы солдата находим, его душа стоит рядом и смотрит, как мы его поднимаем. Потому мы теперь и батюшку при захоронении зовем, чтобы отпел. И еще больше уверились, что правильное дело делаем: не просто кости закапываем, а души на покой отпускаем.
Я обо всем этом посоветовался со священниками, они многое мне подсказали. Например, что не надо останки никуда перевозить. Надо хоронить там, где умер. Кстати, мы частенько у солдат под пяткой иконки находим. Прятали.
Или еще. Работа-то тяжелая. Иногда достаем солдат из воронок. Воронки бомбовые часто служили для захоронений – копать времени не было. Так там надо вычерпывать воды шестьсот-семьсот ведер, очень тяжело. Но когда мы стали перед началом этого дела ставить свечки и зажигать, вообще уставать перестали.
Еще был такой случай. Работали весной в последний день, время к обеду, я говорю: «Сейчас придут машины, уезжаем и – уже в Томск».
Вот машины приехали, мы собираемся садиться, и вдруг все почувствовали холод, прямо изморозь. Солнце светит, а мы окоченели аж. Я говорю: «Ребята, а солдаты не хотят, чтобы мы уезжали». Потом громко: «Мы вернемся, честное слово! Через два месяца прямо тут палатки поставим. Мы будем здесь искать!» И сразу снова тепло стало. Мы в августе приехали туда и еще останки 56 солдат нашли.
Ну, и кроме отпевания еще салют обязательно местные военные дают. Пусть бойцы знают, что мы уважаем их воинскую доблесть. И красное знамя всегда устанавливаем. Под этим знаменем они сражались, под ним и похоронены.
Знаю, что всех мы не поднимем. Природа берет свое, искать все труднее. Но мы должны искать и найти всех, кого сможем. И ведь есть вторая сторона вопроса: не только отдать дань погибшим, но и ребят наших воспитать. Уже 153 пацана из кадетов-прометеевцев стали офицерами. А всего через отряд больше четырех тысяч ребят и девчат прошло. И все они выросли достойными людьми. А ещё есть  такой показатель жизни. И он меня очень радует. Нынче в отряде состоялась девяносто девятая свадьба. То есть, когда и жених, и невеста – прометеевцы. Это ведь тоже достижение...
Вот с таким замечательным человеком мне повезло общаться. И теперь я жду с нетерпением новой встречи.

22.02.2020

Фотография из архива Кадетского Корпуса