Эдгар По Ворон 1845 перевод Б. В. Овчинников, 2020

Как-то полночью печальной призадумавшись случайно
Над забытой книжной тайной, я склонился головой.
Сквозь напавшую дремоту, слышу вдруг: стучится кто-то.
Тихо так стучится кто-то в двери дома моего.
Это путник - проворчал я, там, у дома моего,
Путник - только и всего.
               
 Как сейчас я это помню - на дворе декабрь темный,
 Из камина раскаленный пепел светит на паркет.
 Жадно утра ожидаю, - тщетно в книгах я желаю
 Растворить тоску без края по Линор, что с нами нет.
 Эту девушку на небе озаряет горний свет, -
 На земле ее уж нет.

 Штор пурпурных трепетанье, еле слышное шуршанье
 Страх панический подняли, - до сих пор не знал его.
 Чтоб унять сердцебиенье, я втянулся в рассужденье:
«Это путник, без сомненья, там, у дома моего
 Заблудился, постучался в двери дома моего -
 Путник - только и всего».

 Лишь душой окреп немного, я направился к порогу
 «Сэр - промолвил, «или леди, виноват, что вышло так:
 Очень сладко мне дремалось, очень тихо вы стучались.
 Я забылся лишь на малость, потому попал впросак». 
 Распахнул я дверь пошире, торопливо, кое-как, -
 А за дверью - только мрак. 

В мрак я вглядывался долго, удивленьем, страхом полный,
И испытывая грезы - мне их вам не передать.
Но ночная тьма молчала - зов души обозначала,
Лишь «Линор» в ней прозвучало - я решился прошептать, -
И моей любимой имя возвратило эхо вспять.
Что же тут еще сказать?

Дверь замкнув, поворотился, в треволненьи возвратился.
Вскоре стук раздался снова, посильнее, чем впервой.
«Как понять? Скажи на милость! Что-то там с окном случилось.
Видно, ветром отворилось, так пойди его закрой.
Укроти сердцебиенье и пойди окно закрой, -
Слышишь, ветер-то какой?»

Я распахиваю ставни, и в окно влетает плавно
Статный, гордый, черный ворон, повелителен и смел.
Что за древнее созданье! На меня он - ноль вниманья.
Он над притолокой двери бюст Паллады приглядел
И на нем уселся важно, будто век он там сидел, -
Отдыхал от трудных дел.

Только гость определился, я чуток развеселился, -
Чересчур уж он серьезен, просто страшен - ну, беда!
Говорю ему шутливо: «Мистер Ворон горделивый,
На меня ты смотришь криво, так бывает иногда.               
Назови свое мне имя, будет легче нам тогда» -               
Каркнул ворон «Никогда».

Перед этаким явленьем я охвачен изумленьем.
Хоть ответ его не в тему, даже просто - ерунда,
Вам придется согласиться, что нигде такая птица
Над дверями не садилась даже в прежние года.
На скульптурный бюст Паллады - эта черная халда,
Птица с кличкой «Никогда».

Между тем мой гость полночный приутих, как видно, прочно.
Будто душу облегчил он, и теперь она пуста.
Он в молчаньи затаился, я ж - ворчаньем разразился:
«Как друзья мои былые разлетелись кто куда,
Так и он меня покинет, как погибшая мечта».
Крикнул ворон: «Никогда».

Этой репликой толковой изумил меня он снова.
Я подумал: «Это слово затвердил он навсегда
От Хозяина былого. Тот страдал от рока злого,
Беспощадно и сурово прочь гнала его беда.
Не осталось слов веселых, он пронес через года
Только слово «Никогда».

К необычному соседству надо ближе приглядеться -
И к двери большое кресло передвинул я тогда.
Только в кресло я улегся, сразу мыслию растекся
Но, о чем бы я ни пекся - предо мной лишь темнота.
Что сказать хотела птица этим словом «Никогда?»
Нет ответа - темнота.

Зря в догадках я терялся, но к нему не обращался -
Мудрый ворон жгучим взором в глубину меня достал.
Я же в грезы погрузился, головою приклонился -
И припомнил, что подушки не коснется больше та,
Этой бархатной подушки не коснется больше та,
Что исчезла без следа!

Воздух в комнате сгустился, дым кадильный заклубился -
Это ангельская служба надо мною начата.
«Как глубоко я несчастен, Боже, ты помочь мне властен:
Погаси мой пламень страсти, станет легче мне тогда!
Дай лекарство от напасти, отойдет моя беда!»
Каркнул ворон: «Никогда!»

«Ты пророк - ничто иное! Или послан Сатаною!
Или бурею ночною был заброшен ты сюда -
В поднебесном этом крае ты глухие тайны знаешь -
Так скажи мне, умоляю, - доберусь ли я туда,
Где растет трава забвенья, я смогу дойти туда?»
Каркнул ворон: «Никогда».

«Ты пророк - ничто иное! Или послан Сатаною!
Ради неба над землею - ты поведай мне тогда -
Для души моей увечной будет свет в Эдеме вечном,
Может, руки мне на плечи и положит дева та -
Та, с которою расстался лишь на горькие года?»
Каркнул ворон: «Никогда».

«Ты подал мне знак разлуки!» - вскрикнул я, воздевши руки -
«Возвращайся снова в бурю, или знаешь сам куда!
Я с тобой - лгуном - расстанусь, в одиночестве останусь! 
Не оставлю от обмана ни малейшего следа!
Вынь немедля клюв из сердца, ты наделал мне вреда!»
Каркнул ворон: «Никогда».

Так мой ворон восседает, никуда не улетает -
Как его я понимаю, он уселся навсегда.
Без малейшего движенья, виден черною мишенью
И от яркой лампы тенью, что по полу разлита.
И душе моей над тенью, что как черная вода -
Не подняться никогда!