Цыганская доля

Кирилл торопился, опаздывал на работу.
На перекрёстке, как всегда, стояла группа цыганок, вечно пристающих к прохожим: «Давай погадаю».

Не один раз с таким предложением подбегали эти цыганки и к нему, к Кириллу.
Посмеиваясь, он всегда отвечал: «Я и сам знаю свою судьбу»,  и старался как можно быстрее отвязаться и  «улизнуть»  от  этих  «страждущих»  предсказать кому-то будущее, а вернее,  кого-то надурить.  Кирилл в гадания не верил и потому именно так и считал: дурят.

Ну,  вот и  на  этот раз,  уже издали увидев это «общество»,  он стал размышлять, как бы это побыстрее  прошмыгнуть, чтоб ни одна к нему не прицепилась.

До группы  этих цыганок его отделяло всего  метров пять, как вдруг, одна из них резко повернулась в его сторону и сделала к нему несколько шагов: «Молодой, красивый, давай погадаю, всю правду скажу, всю судьбу твою прочитаю…».

Кирилл резко остановился. Перед ним стояла молодая цыганка, красоты невероятной. Никогда раньше он тут её не видел.
Кирилл остолбенел. Такой красоты он никогда ещё не встречал. Он застыл на месте и «поедал» глазами её лицо,  её фигуру.

А она продолжала: «Ну, что застыл? Давай руку, расскажу тебе, что было, что будет…»
Кирилл, как заворожённый, не сводя с девушки глаз, протянул ей руку.

На какое-то мгновение цыганка тоже задержала  свой взгляд на Кирилле.  Их взгляды встретились.
И Кириллу показалось, что его пронзила стрела, будто ток необыкновенной силы пробежал по всему его телу. Он не сводил с девушки глаз.

Та взяла руку Кирилла и опустила  глаза. Через какое-то  мгновение  она, вдруг, резко отбросила  его руку, круто повернулась и почти бегом бросилась к своим сородичам, что-то им  быстро сказала и помчалась дальше.

Кирилл, ошарашенный, так и продолжал стоять с вытянутой вперёд рукой.  Очнувшись, подошёл к цыганкам:  «Кто  эта девушка? Почему она не стала мне гадать? Почему убежала?»
Цыганки, замявшись,   стали одна за другой отходить от него, и только одна сказала: «Значит,  тебе не надо знать свою судьбу, иди себе с Богом, куда шёл».

«Как зовут эту девушку?»
«Иди, иди, тебе это не нужно знать.»
«Но почему? Что трудно сказать, как человека зовут?»
Одна, уже на ходу, оглянувшись на Кирилла,  произнесла: «Рада её зовут.  Только тебе лучше к ней не подходить.»

С этого времени Кирилл потерял покой. Девушка со своей необыкновенной красотой  и днём и ночью стояла перед его глазами.

Теперь он каждое утро вскакивал, как ужаленный,  и торопил время: скорее, скорее к тому месту, где он её может  увидеть.
Но, увы,  девушка больше среди цыганок не появлялась.

Прошла неделя, другая, уже месяц прошёл.  Кирилл совсем потерял покой. Он хотел увидеть эту цыганку, он чувствовал, что в тот момент, когда их взгляды встретились, что-то с ним произошло.

«Загипнотизировала она меня, что ли?» - рассуждал Кирилл – «Ну это просто бред какой-то».

Он потерял интерес к  Алине, девушке своей, которую считал уже почти женой. Он потерял интерес к жизни. Все его мысли были о цыганке.
Он хотел её видеть и очень хотел узнать, почему она так резко отбросила его руку и не стала гадать. Что она там увидела на его ладони ?

Не выдержав,  решил подойти к толпе цыганок, которые теперь не  приставали к нему, а наоборот, увидев, старались отвернуться и делать вид, что его не замечают.

«Женщины, -  Кирилл  решился, всё-таки, – тут Ваша цыганка с месяц назад почему-то  не стала мне гадать. Я хочу, чтоб она это всё-таки сделала. Как мне её найти?  Её, кажется, Рада зовут».

«Э-э-э, дорогой – обратилась к нему старая цыганка – Рада тут не бывает. Это она случайно тогда здесь оказалась. А так, она дома, с ребёнком. Замужем она, ребёнок у неё маленький. Хочешь, давай я погадаю?» и стала хватать Кирилла за руку.

Кирилл едва вырвал ладонь из её рук: «Не надо! Я хочу, чтоб Рада мне сказала, почему она не стала гадать».
«Так давай я тебе скажу. Не хуже, чем Рада, скажу».
Кирилл механически протянул ей руку.

Цыганка внимательно осмотрела его ладонь, глянула на Кирилла и, кивнув на руку, спросила: «А ты точно хочешь знать, что тут написано?»
«Хочу!» - механически ответил Кирилл.

Цыганка долго смотрела на ладонь, долго вертела его руку, а потом заговорила: «Ну,  вот что, красивый,  скажу тебе. Тебе угрожает смерть.  Она к тебе придёт через девушку, на которой ты захочешь жениться. Нельзя тебе на ней жениться. Не пара она тебе. Беду она тебе принесёт.  Не будет ни тебе, ни ей счастья.
А если обойдёшь её стороной, долго проживёшь. Всё в твоих руках».  И опустила руку Кирилла.

«И это всё? Сколько я тебе должен?»
«Нисколько. Иди себе с Богом, да оглядывайся по сторонам, ищи ту, что счастье тебе принесёт».

«Алинка?» - подумал Кирилл.  Он решил на ней жениться, уже и предложение ей сделал.
«Ну чем она может быть для меня опасна? Чушь какая-то!»

Однако,  стал избегать частых встреч с возлюбленной.  Алина недоумевала: «Кирилл, что с тобой? Ты избегаешь меня? Ты передумал жениться на мне? Так скажи об этом!  Что ты бегаешь от меня?
Почему? Что случилось?».

«Алина, прости, но нам нужно на какое-то время расстаться. Так нужно!  Давай проверим свои чувства. Поверь, это для меня важно.»

«У тебя появилась другая?»
«Ну что ты! Никто у меня не появился. Просто… В общем…»
«Понятно! Не ожидала от тебя! Ладно, расстаться, так расстаться. Только не думай, что я буду тебя ждать или унижаться перед тобою.  Хоть я и люблю тебя, но терпеть унижение я не стану».
«Алина….!»
«Всё, Кирилл, всё!»

Расставание с Алиной поселило в Кирилле тревогу:  « Что он натворил, ведь Алинка ему очень, очень нравится, а он своими руками разрушил…  Поверил в предсказание какой-то цыганки.. Дурак! Самый настоящий дурак».

На работе всё шло наперекосяк.  Он мог часами сидеть и смотреть в одну точку, думать о цыганском предсказании, об Алине, о своём решении и… о той молодой цыганке, которая так неожиданно появилась в его жизни и так же неожиданно исчезла из неё.

Ну и что ему делать? Внутри что-то ныло. Он понимал, что он думает о ней слишком много и часто. Она буквально стояла перед его глазами.  Её красота обволакивала его сознание, лишала разума и делала его рабом той красоты, которая его так поразила.

«Ну и что со всем этим делать?» - задавал он себе  вопрос.
Сам же и отвечал: «Найти её!».
«Ну а дальше что? Даже если повезёт  найти» - вопрос к себе.
«А Бог его знает! Просто увидеть, ещё раз увидеть».

Все эти диалоги с самим собою выворачивали душу наизнанку. Чем дальше, тем больше он понимал, что, наверное,  он влюбился в эту чёртову цыганку: она стала занимать всё его сознание и жизненное пространство.

И, вдруг, ему  приснился сон:  он идёт вдоль реки по какой-то возвышенности, река внизу. Смотрит и видит, что впереди, прямо у реки стоит женщина, кутается в большую цветную шаль. Присмотрелся…,  а это – она – Рада.

Остановился, почувствовал, как сильно забилось сердце. И через мгновенье помчался к ней. Пока бежал, пока спускался с пригорка, она исчезла. Он остановился на том месте, где она стояла, крутился вокруг себя, вертел головой: её не было. Тихо позвал: «Рада! Рада! Ты где?» и вдруг услышал тихое,  тихое: «Я завтра приду сюда. Приходи и ты, я буду тебя ждать.»

Кирилл резко подскочил с постели:  «Рада! Речка! Она будет меня ждать, но где, на какой речке. Куда мне идти?».
Потряс головой, понимая, что это был только сон, который, однако, преследовал его целый день.
К концу дня встрепенулся: речка…, в парке…, небольшая, но речка…, пригорок, там есть пригорок.
И, сорвавшись, помчался в городской парк.  Взлетел на пригорок и… увидел её. Она стояла спиной к нему, укутавшись в большую шаль. 
Кирилл протёр глаза? Кажется? Нет, не кажется и сорвался с места.

Подбежав очень близко, тихо позвал: «Рада!»
Она стояла, не оборачиваясь, минуту, другую, третью. Он больше не осмеливался её позвать.
Стоял и смотрел ей в спину. Она  медленно, очень медленно стала поворачиваться к Кириллу.
Кирилл подскочил к ней. Ничего не говоря,  она забросила свои руки ему на шею. Шаль упала с её плеч. Кирилл целовал её лицо, глаза, волосы, она отвечала ему горячими поцелуями.

Через несколько минут она отодвинула его и тихо произнесла: «Увези меня отсюда! Ведь, ты хочешь быть со мною! Я влюбилась в тебя, как только увидела. Знаю, что и ты любишь меня. Я хочу быть с тобою. Я не люблю своего мужа. Меня насильно отдали за него замуж. У меня есть ребёнок. Но я ничего не могу с собою поделать: я хочу быть твоей! Увези!»

У Кирилла кружилась голова. Он поднял Раду на руки и закружил её  в опускающихся сумерках. Кружил до тех пор, пока она не взмолилась: поставь меня на Землю.

А потом спросила: «Так что ты мне ответишь? Я сбежала из дома. Меня уже ищут. Если найдут, убьют. И тебя и меня».

«Мы уедем! Сейчас же уедем! Только заедем ко мне,  я возьму  документы, деньги,  необходимое,  и мы уедем с тобою к моей маме, она живёт в небольшом городке на берегу моря.»

Рада безмолвно последовала за ним, села в машину,  и уже через час они были за городом.
«Рада, тебе нужно переодеться. Как только будем проезжать  мимо какого-нибудь магазина, тебе нужно будет купить одежду. Ты согласна?»
«Конечно! Только я из машины выходить не буду – купишь мне всё сам. Ещё купи какую-нибудь кепку с козырьком и очки».

Всё, что происходило дальше, было, как во сне.
Кирилл заскочил в  небольшой магазинчик, купил джинсы 44-го размера, майку с каким-то безумным рисунком на ней,  кепку  и фиолетовые очки. Рада переоделась и стала похожа на девочку - подростка. Свои роскошные волнистые волосы  заплела в косу и спрятала её под шапкой.

Кирилл позвонил на работу и сказал, что  у него непредвиденные обстоятельства, и ему срочно нужен отпуск без содержания на 2 недели.
К вечеру они были уже далеко- далеко, почти в тысяче километров от своего города.

Остановились в  небольшом местечке,  где и гостиницы-то не было. Зашли в какую-то «забегаловку», чтоб хоть что-нибудь поесть.

Кирилл поинтересовался у буфетчицы, где можно комнату снять, отдохнуть немного.  Та  помолчала, а потом как-то загадочно ответила: «Для одного найдётся, вот закроюсь, пойдём ко мне». 

«Хорошо, мы подождём вас в машине».
Комната, куда привела их буфетчица,  была малюсенькой с одной узкой кроватью.
«Рада, ты ложись, а я в машину пойду».
«Я с тобой!»
«Нет!» - коротко ответил Кирилл и выскочил на улицу.

Оставшись наедине, Кирилл, вдруг, осознал, что он натворил.  Но что-либо менять было поздно.

- Жалеешь о том, что сделал? – неожиданно для него спросила Рада, когда они продолжили свой путь дальше.
- А ты не жалеешь, что натворила? Ты не жалеешь, что бросила ребёнка?» - вопросом на вопрос ответил Кирилл.

Рада долго молчала. А потом,  повернувшись к Кириллу заговорила: « Я знаю, о чём ты сейчас думаешь. Ты сожалеешь о содеянном.»

- Откуда ты можешь знать?

- Я – цыганка. Я вижу тебя насквозь.

- Да ты опасный человек, Рада! С тобою рядом страшно и находиться: так и будешь всю жизнь меня просвечивать, как рентген?

Рада улыбнулась: «Буду!»

Кирилл остановил машину и, повернувшись к Раде заговорил: «Рада, я, действительно, после встречи с тобою будто сошёл с ума. Ты постоянно была у меня перед глазами, я всё время думал о тебе, я хотел тебя видеть, мне хотелось поговорить с тобой…  Но,  вот то, что мы с тобою сделали…
Если честно, то, во-первых,  я не могу понять, почему я поддался такому порыву. А,  во-вторых,  не знаю, правильно ли я сделал то, что сделал…»

- Ну, если хочешь, отвези меня обратно,  я не обижусь, я – пойму…

Кирилл задумался.
Долго, очень долго они сидели молча, просто сидели и молчали, каждый думая о чём-то своём.

Наконец,  Кирилл  включил  «газ»  и тронулся с места. Рада молчала, она ни о чём не спрашивала.
Молчал и Кирилл.

Спустя какое-то время спросил: «Ну и почему  ты ничего не спрашиваешь?
- А я и так знаю, о чём ты думаешь!
- Ну, и о чём я думаю?
- А думаешь ты о том, что делать со мною? Похоже, что тебя не очень прельщает перспектива связать свою жизнь с цыганкой, да ещё и так неожиданно свалившуюся на твою голову.

- Нет, Рада, на этот раз ты не угадала. Я думал о том, что будет с тобою, если тебя найдут и заставят вернуться к мужу. А ещё я думал о том, что  будет с тобою, когда ты начнёшь тосковать  о своём ребёнке.

После небольшой паузы заговорила Рада:  «За сыном буду тосковать – это верно. Но, может быть без него меня не станут искать, а вот с ним – точно искали бы и нашли бы.»
- И что тогда? Что с тобою сделали бы?
- Не нужно об этом, ладно? Ты только скажи, я нужна тебе? Ты не жалеешь, что сделал?
- Честно?
- Честно!
- Я ещё не знаю. Но, рядом с тобою мне тепло и… спокойно. Ты – рядом.  Это то, чего я хотел последнее время. А вот  пожалею я об этом – пока не знаю. Время покажет. А сейчас мы с тобою где-нибудь остановимся, перекусим, а к вечеру уже будем и на месте.

- А что скажет твоя мама?
- Представления не имею.  Только представляю её с сильно округлившимися от удивления глазами. Она у меня классная! Она должна понять. Я на это надеюсь.
- А если не поймёт и не примет меня? Что тогда?
- Не знаю! Не знаю, Радочка! Чуть-чуть подождём и увидим.


***********

Только  в сумерках, они добрались  до  места.
Уже с порога решил опередить все расспросы матери: «Мам, познакомься, это – Рада. Ни о чём не спрашивай. Просто постели нам постели, мы страшно устали. Нам нужно отдохнуть, а утром… всё – утром, ладно, мам?

Огорошенная внезапным приездом сына, та только и смогла сказать: «Ну,  утром, так утром. А поесть?»
- Мам, чаю! Ну ладно,  и ещё чего-нибудь, чуть-чуть!
- А стелить Вам как? Вместе или порознь?
Взглянув на Раду,  опустившую глаза,  Кирилл твёрдо ответил: «Порознь, мам, порознь! И лучше в разных комнатах».

Утром проснулся очень рано, вышел во двор: тишина, чистый воздух, петухи запели. Сел на ступеньку.  Хоть и выспался,  а голова, как чугунная. Мысли распирали её самыми причудливыми видениями. Пришло  осмысление того поступка, что он совершил: он украл женщину,  жену цыгана, мать его ребёнка. Цыгане такого не прощают. И что теперь делать? Выход один: уезжать, уезжать куда подальше, на Урал, в Сибирь, на Дальний Восток. Там, быть может, не найдут. Ну а если найдут…. Мысли были чернее  чёрного.

Не заметил, как в дверях показалась мать. Облокотившись о косяк двери сначала стояла молча, а потом задала вопрос, которым мучился и сам Кирилл: «Ну и что теперь собираешься делать?».

Мама, его мудрая, добрая мама всё поняла своим материнским сердцем, которое почему-то сжалось у неё в груди, как только она увидела сына со своей спутницей. Наверное, что-то ей подсказала частица цыганской крови, что текла в ней: её прабабушка по материнской линии была цыганкой.

Об этом Кирилл узнал, когда ему было лет четырнадцать. Его взгляд всегда останавливался на цыганах.  Ему нравились их одежды, их самобытность, их песни, нравилось то, что они, как ему казалось, были одной семьёй.

Как-то об этом он поделился с матерью.  Та так и охнула!
«Мам, что с тобой?»
«Ой, сына, неужели в тебе заговорила цыганская кровь?»
«Мам, какая кровь? О  чём ты?»
«Да прабабушка моя цыганкой была».
«Да  ну? А ты никогда не говорила».
«А что говорить-то?  Печальная была история».
«Почему печальная?  Расскажи.»
«Да что рассказывать? Сбежала она из табора ещё девчонкой,  влюбилась в прадеда моего – так мама мне рассказывала. Прятались, как могли, мы-то – русские. Потом она родила девочку, мою бабушку.  Через несколько лет всё равно нашли её,   прадеда изувечили,  а её увезли.  Хорошо хоть ребёнка не тронули,  да может они о нём и не знали.  Так вот моя бабушка оказалась сиротой. Тётка, отцова сестра, забрала её в свою семью, там и воспитывалась. Ну, в общем,  такая вот грустная история».


Несколько минут мама стояла молча, а потом опять заговорила:

«Ну что, похоже, что, всё-таки, цыганская кровь в тебе заговорила? Что делать-то будешь?  Не боишься повторить путь своих предков?»
«Мам, а как ты поняла, что она цыганка? Она  же одета не в цыганские одежды, волосы спрятаны, только глаза… Ну и имя, конечно!».
«Вот именно… глаза.  По ним любой цыган своего узнает. Кстати, у тебя в твоих глазах тоже есть что-то цыганское.  Если что, готовься доказывать, что в тебе есть цыганская кровь. Докажешь – пощадят, не докажешь…  Ой, сын, страшно мне за тебя.  Коль решил спрятаться у меня, значит что-то не так: без цыганского благословления  девушку привёз.  Украл, что ли?».

«Почти! От мужа она сбежала и ребёнка бросила…»

«Ой, сынок, что же ты натворил?»,  схватившись за  сердце,  мать опустилась на порожки.
«Я люблю её, мам. С первого раза, как увидел. Она долго пряталась от меня, а потом не выдержала, поняла, что и она…

Мать и сын и не заметили, что избранница сына давно уже стоит за ними и слушает их разговор.

Оглянулись только тогда, когда она продолжила фразу Кирилла: «… она тоже его полюбила.»

Кирилл  вскочил, бросился к ней: «Рада….!»
Рада поставила перед ним ладошку и произнесла: «Мама твоя правильно тревожится, если найдут, убьют. Так что мне лучше самой вернуться: ну изобьют, поучат немножко, да даже если и убьют, зато тебя не тронут…»

«Рада! Нет, Рада! Мы уедем, мы спрячемся, они нас не найдут».
«Найдут, Кирилл, найдут.  Цыганское радио  – самое верное радио. С любой точки планеты достанут, если захотят. Так что мне лучше уехать и чем скорее, тем лучше.
Я поддалась порыву, я не смогла сдержать свои эмоции. Я потеряла голову.  На какой-то миг я подумала, что хоть день, но с любимым, чем всю жизнь с тем, кто противен.
Я не подумала о тебе. Я подвергла твою жизнь опасности. Я не  должна была».

И уже обращаясь к матери Кирилла: «Простите меня, простите, если сможете, только позвольте нам хотя бы одну ночь прожить так, как нам хочется, только одну ночь пожить в любви, а завтра я уйду, я исчезну из вашей жизни. Я слишком люблю Вашего сына, чтоб продолжать создавать ему проблемы.»

«Рада, ты думаешь, что я вот так просто тебя и отпущу?   Конечно же, нет. Как ты сказала – «хоть одну ночь, но с любимым».
Мы уедем, нас не найдут. Завтра я вернусь домой. Уволюсь, заберу трудовую книжку, сниму деньги, мы уедем и будем жить долго и счастливо. Слышишь, Рада?»

Рада молчала.

Утром, прощаясь, Кирилл повторял и повторял:  «Рада, не вздумай уходить, слышишь, не вздумай! Я вернусь через пару дней, и мы уедем,  далеко уедем» и уже к матери: «Мама, я прошу тебя, не отпускай Раду, не спускай с неё глаз, умоляю тебя. Я без неё не смогу. Я умру без неё. Я постараюсь за день-два решить все вопросы и вернуться. Ну всё, любимые мои, до встречи».

Они  долго стояли у калитки, до тех  пор,  пока машина Кирилла не скрылась  с глаз.

А утром  следующего дня мама Кирилла обнаружила, что в доме  Рады нет:  «Ушла всё-таки… Ну, может это и к лучшему?  Её задача теперь, когда Кирилл вернётся,  отговорить  сына от её поисков.
Сможет ли? Получится ли? Бедный её мальчик! Ну, надо же, какая любовь его накрыла! Плохо! Всё очень плохо! Страшно и тревожно! Хотя бы скорей вернулся.  А там…

А  Рада-то, куда ушла, есть ли деньги у неё, чтоб до дома добраться?  А… Ладно, как-то выкрутится, на то она и цыганка.

Ой, плохо как-то на сердце, душа болит, внутри всё ноет.  Кирочка,  мальчик мой, за что тебе  доля такая, такая любовь выпала? Господи, как страшно…

Помолиться что ли?... Господи, спаси и помилуй моего Кирюшку,  помоги ему справиться с тем, что он задумал.
Господи, Господи, Господи! Прости меня, что я не умею молиться, что молитв не знаю, но помилуй и помоги, прошу, умоляю тебя, спаси сына моего единственного от беды, сохрани жизнь ему, помоги ему – прошу, умоляю, помоги…!»

С этими словами бродила по дому весь день, с ними и спать легла, с ними поднялась на следующее утро и опять повторяла и повторяла эти слова.

На звонки Кирилл не отвечал.

*********

Возвратившись домой,  он первым делом решил сбегать в магазин, холодильник пуст, а есть хочется.

На перекрёстке увидел  цыганскую толпу, они шумели, размахивали руками, кричали. Увидев Кирилла, вдруг, замолчали.

Кирилл прошёл мимо.  Подошёл к магазину, как, вдруг, почувствовал, что кто-то сзади  с двух сторон схватил его за локти.

«Не дёргайся и не вздумай орать, сейчас сядем в машину, нам тебе нужно задать пару вопросов» - услышал он мужской хриплый голос.

Через минуту его  запихнули в машину, она тут же рванула с места и понеслась с бешеной скоростью.
«Послушайте,  вы…» - попытался что-то сказать Кирилл.
«Помолчи, сейчас приедем, потом и говорить будем.»

Минут через двадцать машина подъехала к огромному цыганскому дому.
В городе у них была такая «слободка»  цыганская, где обустроились цыгане, да таких  там роскошных  домов понастроили, каких  во всём городе не было. Место это жители так и называли: «Цыганская слобода».  Да всё удивлялись:  где  деньги берут эти цыгане, чтоб такие «хоромы» строить.

Открылись высокие кованые  ворота и Кирилла повели во двор, подошли к двери на заднем дворе  и по многочисленным ступенькам  завели его в большую  подвальную  пустую комнату.
«Садись!» - сказал один из его сопровождающих и поставил посреди комнаты стул.
«Руки назад!» - скомандовал один из мордоворотов.  Кирилл  выполнил приказ и почувствовал, что ему связывают руки. Ему стало как-то не по себе. То, что  его «похищение» связано с Радой,  он понял. А вот что дальше за этим последует,  ему представить было сложно.

Через пару минут в комнату вошёл солидный цыган. В богатой  цыганской одежде,  с трубкой во рту.   Взял стул и сел напротив Кирилла.

«Ну, рассказывай…»
«Что рассказывать?»
«Ну, где Раду спрятал, где она…?»
«Какую Раду?  Кто  спрятал?… Вы что обалдели?  Что Вам от меня нужно?» -  Кирилл пытался всё отрицать.

«Так, похоже, по хорошему  на мои вопросы ты  отвечать не хочешь… . Повторяю  второй и последний раз – где  Рада?»

«Да не знаю я никакой Рады. Немедленно отпустите меня!»
«Ответишь на вопросы – отпустим,  я жду ответа».
Кирилл замолчал.

Цыган посидел ещё пару минут молча, встал, поставил стул к стенке и вышел из комнаты.
В комнату вошли два здоровенных  цыгана, подняли Кирилла со стула, минуту-другую постояли молча, а потом начали  его бить  с двух сторон, швыряя его один другому, как футбольный мячик.  Кирилл упал, его стали молотить ногами. Сопротивляться было бесполезно, главное нужно  было суметь сгруппироваться так, чтобы внутренние органы пострадали как можно меньше. По лицу текла кровь, по телу начала «разливаться» боль.

«Молотили»  его минут двадцать. Отмолотили и ушли. Попытался подняться, не получалось, нога не слушалась.  «Неужели сломали?» - пронеслась мысль.

Сколько  времени прошло,  понять было трудно. Кириллу показалось – целая вечность, когда к нему опять зашёл тот цыган и задал всего один вопрос: «Где Рада?»

Кирилл со злостью ответил: «Не знаю я, где ваша Рада?  Что Вы ко мне прицепились? Сейчас же отпустите меня…».

Цыган постоял, посмотрел какое-то время на Кирилла, повернулся и молча  вышел.
По расчётам Кирилла, дня два к нему никто не заходил. Кружилась голова, ему казалось, что, порою, он терял сознание.  Складывалось впечатление, что о нём забыли.

А потом дверь открылась, вошли те же два «лба» и приказали: «Вставай»
«Не могу,  похоже,  вы мне ногу перебили».
Один присвистнул: «И что? Тащить его теперь на себе? Ну, давай…»   Подхватили его – один под мышки, другой за ноги. Кирилл заорал: «больно!»

«Ничего, скоро не будет больно!»

Вытащили его из подвала,   запихнули в машину.
Ночь. Машина неслась на полной скорости.

«Куда вы меня  везёте? Что вам от меня нужно?»
«В санаторий везём, отдыхать будешь,  раны залечивать» - подхихикивая,  ответил один из «лбов».

Машина остановилась далеко за городом . Кирилла вытащили из машины и потащили в лес.
Кирилл в этот момент  вспомнил  рассказ матери о  её  цыганских корнях и  судьбе её прадеда, пострадавшего за любовь к цыганке.
В душе всё похолодело. Он понял, что его тащат в лес, чтоб убить.

«Слушай, ну  хватит, тяжеленный,  зараза, давай здесь. Кто его тут найдёт? Всё равно, даже если найдут,  собаки успеют  обгладать – не опознают».
Кирилла бросили на землю. Что-то тяжёлое обрушилось на его голову….

*********

Очнулся он в какой-то комнате. Открыл глаза и увидел рядом с собою маму,  склонившую голову во сне.
Тихо позвал: «Мама!».  Она не услышала.  Закрыл глаза и опять куда-то «провалился».

Кирилла, на его счастье, нашли «грибники»,  позвонили в  милицию. Оказалось, что жив, доставили в больницу с раздробленной головой, поломанной ногой, выкрученными руками. Несколько операций, реанимация,  и все эти месяцы рядом была мама, которая быстро отреагировала на то, что Кирилл не отвечает  на звонки, забила тревогу, кинулась искать его, обивать пороги милиции и когда через 10 дней ей предложили посмотреть на одного пострадавшего – не её ли это сын,  она потеряла сознание.

А потом ни на минуту не отходила от  Кирилла, постоянно вспоминая рассказ  своей мамы о печальной истории  прадеда.

Кто бы мог подумать, что через столько поколений и её сына может постигнуть  такая же участь,  каким-то краем  может коснуться цыганская доля.

Когда сын совсем пришёл в себя, первым его вопрос был о Раде.
«Сынок, я не  смогла удержать её, она той же ночью ушла,  когда я спала.
Где она, что с нею – я не знаю. Я пыталась спрашивать о ней, но никто из цыган ничего не хотел  о ней говорить, только глаза прятали, когда я задавала о Раде вопросы.

Спустя три месяца Кирилла выписали из больницы. Но это был уже другой человек, не тот Кирилл, каким его знала мама.
Вместе они уехали в городок его детства, к маме. Кириллу предстоял долгий путь восстановления и реабилитации.