Би-жутерия свободы 131

      
  Нью-Йорк сентябрь 2006 – апрель 2014
  (Марко-бесие плутовского абсурда 1900 стр.)

 Часть 131
 
С годами у Опы развилось двойственное отношение к Зосе как к женщине. Он убедился, что она не сомневалась, что итальянский композитор Скарлатти получил свою фамилию, переболев скарлатиной на музыкальном месячнике «Viva Вивальди!» Опу проинформировали, что первый её муж, одомашненный душегуб, вышел из повиновения и не вернулся, обозвав Зосю образцовой шлюхой за поветрия на дворе и непрерывную связь со Славкой Черно-Сливом.
Не доведя дело до слёз, Слава ударом меж глаз – предвестником искромётного юмора точильщика тесаков и ножей, прервал её разродившиеся рыдания. За этим последовала токсикозная перепалка по телефону, напоминавшая заунывную болтанку в кругу скально-неуступчивых поэтов с непрерывным наматыванием нервов на палочки, выкраденные из китайской забегаловки.
С той поры Зося жила незамеченной в Подземелье Опечатанных Грёз. Доброжелатели убедили Опу, что в женщине заложен тайный враг и соперник, а её утвердительный ответ – уже само по себе согласие, но победить её можно, если выловить языка и страстно целовать его, не заработав при этом папилому. Убаюканый рассуждениями и, расточая тёплые улыбки подогретые достословными намерениями, Опа, произвёл калибровку отношений и произнёс торжественную речь водоизмещением в три тонны:
– Предоставляю слово создательнице кафе «Ночные бабушки»  эксперту по газовой и надгробной плитам – Зосе Невозникайте. Звёздочка моя, прошу к микрофону, расскажи, как уложиться в пять минут с семью Неприхотливыми по заранее оговорённой бросовой цене и не давать им средств к выживанию одного из другого.
Дама увесисто постучала указательным (на всех) пальцем по наковальне драгоценного металла, дыхнула перегаром, не выветрившимся со вчерашней бездекольтешной закрытой вечеринки  в свитерах до второго подбородка, который можно было принять за третий. Выловив в бюстгальтере удостоверение двуличности на предъявителя, она произнесла привязчивые, но мало запоминающиеся дистрофичные слова в форме заковыристого вопроса:
– Говоря о материи и идее, что считать первичным, осанну или осанку? – попыталась термометром встряхнуть аудиторию Зося.
 Присутствующие испуганно притихли на своих местах. Кто схватился за соседские ручки, а кто и за потные подлокотники, переглядываясь и поглядывая на стенные часы. Недоверие в зале подкреплялось дежурными повязками неестественных улыбок.
– Итак, тема беседы: «Не важен предмет, о котором мы говорим, важен его валовой национальный продукт». Хочу непосредственно сейчас ознакомить присутствующих с отдельными постулатами, чтобы в дальнейшем не возникло недоразумений. В связи с общим падением морали, не затевайте канитель на ёлке, и задавайте вопросы, не используя ненормативную лексику. Мне она, извините, по...  а вот начальник её органически не переваривает. Из предыдущего опыта в нашем клубе замечу, что не любая женщина с побелённым фасадом забот способна на сексуальный ураган в частном бассейне, наподобие членши клуба Евпроксиньи Клёцки, вечно пристающей к инструктору: «Дай поносить Фаберже!» Следуя расхожему мнению, я считаю, что мечта всякой распутной царевны-лягушки – стоячее болото. Я тоже пробовала самоутвердиться в потливой похотливости людской трясины, – подтвердила Зося, потирая перепончатые лапки, – признаюсь, от дерзновенной мысли засосало под ложечкой в подреберье и серебряной во рту. Жаль, мы лишены возможности услышать из первых уст мнение Ниночки Вортусоски. Напоминаю дементам от рождения – «Скороспелая девчонка» безвременно выпала с балкона. Меня от траурной ренты этой мысли об инциденте озноб пробирает и бьёт по голове, наподобие Биг Бена на Лондонском Тауэре.
– Нарывно назрел подозреваемый вопросик, – вставил Даник Шницель (работе на износ он предпочитал вещи на вынос), – когда меня изгнали из братства пожарников – не у того топорника работа в руках горела, хотя и не спорилась, получилось, что меня пинком без подъёмных  выбросили на произвол судьбы, не успев посоветоваться с нею. Тогда я понял, что дорогостоящие духи не бывают злыми, и как я ненавижу женщин, толкающих нас на подвиги в инвалидной коляске времени. Заведомо предупреждаю, что вряд ли кто сможет меня чем-то удавить. Я – не рукоприложен.
– Если это считается вопросом, – обрадовалась Даниковой инициативе Зося, – то считайте меня индивидуумом, дослужившимся до звания еврейтора израильской армии.
– Правильно, – захлопала в морщинистые ладошки Мура, – мужикам следует гулять с умом, им нельзя предоставлять альтернативы, не то возникнет вопрос, с кем нам остаётся делать то же самое с незатейливым набором прелестей, выданных природой?
      – Своевременное, но неуместное замечание, и главное, политически безграмотное, – отозвалась Зося, – нам не хватает новых ощущений, ярких эмоций аналогичных эффекту производимому скрепками на свежевымытых яйцах.
      В непредвиденной завязи беспредметного разговора слово взял, поднявший, было, на него первым руку, бродяга Борис Политура:
– Довожу до вашего сведения, что я люблю яйца в присядку, но не всмятку, женщины меня не поймут, ну и чёрт с ними.
– Я вас сейчас выведу из помещения за подрыв моей репутации в нескольких местах, – возмутилась Невозникайте, – если вам в жизни не хватает пепла, то соберите перхоть с собственных плеч и посыпьте себе голову ею из расчёта $3 за стакан... семечек.
– Дайте высказаться незатейливому человеку, сотканному из юмора! – квадрофонически всколыхнулось со всех сторон.
– Вот именно, – воспрянул духом Политура, – довожу до вас отрывочные сведения – на пляже под променадом на Драйтоне с полгода как скрывается узкий специалист по вашей клубничной части – аллопат-яйцепевт Прокоп Половик, полковник войск по внутренним болезням в отставке, которого на миллион судит больной на всю голову Догмар Стружка. После проведённого Прокопом на пляже лечения Стружка потерял веру в себя, и собирается  вытряхнуть деньги из Половика, не убивая его до выплаты по суду. Короче, Стружка на распутье. Так этот чмырь Прокоп обещает доказать (конечно, за вознаграждение), что мужские плавки с хвостовым оперением «Forplay» помогают поддерживать насущное и весомое в них на высоком профессиональном уровне, не вступая противоречие, чтобы не снесло течением. По этому поводу я готов держать пари за обе руки и доверить бесплатно сокровенную тайну.
Дорогие твари-щи, прошу проникновенного непечатного слова. Дайте выступить, что называется единым в рот вас фронтом. Этого требует мой непритязательный мозг – синтезатор передовых идей, работающий с полной отдачей. Ну и что с того что я пьяница на вынос? Лебединая песня моя – рюмка водки, и каждый раз беря её нежно за талию, я отдаюсь новой композиции. Душа у меня, понимаете, задёрганная, музыкальная, но без квитанции на отпущение грехов. Параллельно в голову приходят разные аллегории, исключая, конечно, бывшего вице-президента Ал Гора. Я с аллегориями легко справляюсь – вставляю куда попало и глотаю подслащённые жизнью пилюли такими как они есть. Мне, дорогие твари-щи, простите за каламбурную абсракцию, не надо вармелада.
Но я не хочу поделиться приятными воспоминаниями. Когда в психиатрической больнице, куда я попал по чисто конфликтному недоразумению с корешами, техник-женщина атлетического стихосложения делала мне сонограмму отбитых по-весеннему распустившихся почек, мой одержимый взгляд соскользнул вдоль параболы её бёдер, заключённых в надорванные джинсы в обтяжку, и бабочкой-лимонкой запорхал и замер неподалёку от зиппера. Аж в голову ударило – так не терпелось приложить губы к делу.
Я уверовал в передачу мысли на расстояние и в спермопричину своего появления на свет, а техничка вся сжалась в комок и, извинившись перед сонографическим аппаратом, протанцевала в туалет, оставив меня лежать навытяжку. В кабинете потемнело. Внутри души и лоханке уха образовалось приноравливающееся запустение. Пользуясь тем, что кроме меня никого больше не было, я, наловчившись, мысленно вошёл в неё и углубился с накатом слёз на глазах, чтобы не оставаться в долгу.
– Боже мой, как это романтично, – всхлипнула Мура, – какая высокосортная икра эмоций, – коричнево-карандашный пигмент на её тонких губах побледнел, аквамариновые зрачки сузились.
Даник протянул Муре доставшийся ему от бабушки фельдиперсовый платок, пропитанный нашатырём, почесал носком бархатного ботинка белый носок на замлевшей икроножной мышце, внутренне пугаясь, что там ещё наплетёт прохвост, если поглубже заглянуть в кельи его холодных глаз.
Сиамцы бадминтонно перекинулись взглядами с Зосей. Та зарделась наливным, обгрызенным яблочком (в немой сцене, неожиданно заговорившей от бормотухи, роль булочки она отводила себе, оставив Опе роль статиста квашеной капусты).
      – Прекратите, уважаемый, безостановочный языковый дриблинг, мы не на баскетбольной площадке в задушевной чёрной компании молодых бездельников, когда иссякает терпение весны, лопающееся почками деревьев.
Разрешите подвергнуть сомнению услышанную небылицу, с перепоя и привозная культура не прививается – вмешалась Зося Невозникайте, обеспокоенная своей неадекватной реакцией на взгляды сиамцев и малодостоверные байки с подкатками врождённого каламбуриста и дрессировщика экзотических обезьян, и бывшего хормейстера «Сводного хора каменотёсов» в том же неумытом лице. – Наш  консультант Блямбдадеш Тадж-Махалов утверждает, что ничем не поддерживаемая мошонка, кроме пристроившегося к ней двустороннего musculus Crimaster, в посторонней помощи не нуждается. Естественная тренировка мышц Малого Таза полезнее искусственного поддержания (оно обильно попахивает велфером).
      Обратите внимание на молчаливое большинство всеми уважаемых шотландцев – существуют достоверные данные, что они не носят трусов под юбками. Арабы, афганцы, пакистанцы, индусы, иранцы тоже неоспоримо ходят нагишом в обличительных одеждах, и по этой причине считаются лучшими любовниками в мире. Поэтому, дорогой укротитель, становится понятным, почему Догмар Стружка судит вашего Прокопа Половика. Это не меняет отчаянного финансового положения нашего клуба.
Кстати о яйцах, кто-нибудь принёс кошерные Фаберже? Ну конечно же нет, так я и думала, что вы пассивны во многих начинаниях и что ростовщик житель Ростова! Вот она неискажённая действительность! Яйца Фаберже не сахарная помадка и не фунт изюма, хотя для нас такой подход к вопросу как для петуха – курам наспех. Тем кто не в курсе дела, рекомендую брошюру «Повышенная яйценоскость у нелебяжачего». А пока познакомьтесь с изложением Опа-наса в речитативе, считающемся гимном клуба.   

Я их не ем, я воспеваю их,
Раздавленных, бесчисленно побитых,
У челяди и у послушной свиты,
У властелинов, тех, что нет в живых.

В мешочках, всмятку, жареных, крутых
На завтрак людоедам гуимплены
На блюдечках с каёмкой вожделенно
Разносят и белки снимают с них.

Солнцеобразный нуклеус яйца
С желтком, исполненным холестерола,
Глядит циклопом, не совсем здорова
Еда, что отсылает к праотцам.

К вам обращаюсь: Ваня, Хаим, Фриц,
Понятно, Перепуганным в фобиях,
Все из яиц вы вышли, дорогие,
Да здравствует всеобщий культ яиц!

(см. продолжение "Би-жутерия свободы" #132)