В последний день войны...

               Павшим Героям, и их матерям, посвящается:

Солдат прошедший всю войну с начала,
Увидел знамя над Рейхстагом, в небесах,
И слёзы радости блеснули на глазах.
Вскочил от радости…
Тут пуля и попала.
Она пронзила грудь его навылет,
Проход оставив,  для его души…
Над ним  склонился брат, шепча: «Дыши!»
А он, в ответ: «Нет, ничего не выйдет...
Как глупо получилось…, очень жаль…
Ты маме не пиши..., потом, при встрече...» -
На полуслове вдруг опали плечи…
Взгляд, стекленея, устремился вдаль…

И тихо плакал, рядом с телом, брат,
Подняв лицо, заплаканное, к Богу.
Он душу брата провожал в дорогу,
Теперь, брат,  к маме, не придёт назад.
От горя, он забыл про пули,
Что вились рядом, как осиный рой.
Он тело брата закрывал собой,
И всё смотрел в глаза, что не уснули…

Вдруг кто-то грузный придавил к земле,
Горячим воздухом ударил в ухо шёпот,
Который пересилил даже грохот:
-Брат не проснётся, думай о себе!
Я тело вынесу, а ты же мсти врагу!..

Брат дважды обернулся на бегу.
Он не ложился даже при стрельбе.
И  помня точно, где сидел фашист,
Что в  брата выстрелил, он мчал без остановки!
Он – младший брат, брат старшего – Николки,
Он отомстит, сейчас он отомстит!..

И вдруг одна из ос – слепая пуля,
Ужалила, смертельный впрыcнув яд…
Он снова посмотрел назад,
И прошептал:
-Не жди ты нас, мамуля!..

А над Рейхстагом так же вился флаг,
Он возвещал всем, что пришла Победа.
Один лишь час дожили б до обеда,
Когда сдаваться нашим,  начал враг!..

А дома, мама, уронила с полки,
Вначале, чашку сыночки Николки.
Потом,
И Лёнечкина грохнулась об пол.
И разлетелись чашки на осколки!
« Беда случилась. Нет моих сынов! -
Заплакала и  поседела тут же, -
Вначале похоронка мужа,
Теперь  сыночки – боль моя, любовь…»

А завтра музыка была, пальба и крики,
Летели шапки в воздух выше крыш…
Соседка в дом ворвалась:
-Что стоишь?
Победа, слышишь?! День, какой, великий!

Две похоронки  через месяц получила.
Не обмануло сердце матери, увы!
Ни мужа нет, и ни сынов, в живых!
Как её сердце, в боли, голосило!

Поставит три портрета, на столе,
Руками гладит дорогие лица…
А по морщинам, горюшко струится!
Забудется…, очнётся лишь во мгле,
Со стоном, ляжет, в хладную постель,
И снова плачет, вымывая горе…
Днём, ни слезинки, у неё во взоре…
Под руководством – целая артель!..