Однажды на Поварской

На Поварской могучий вяз
Ветвями в синь небес увяз,
Его кора была морщинистой и дикой.
Он знал огонь со всех сторон,
Под ним сидел Наполеон,
Жару десятого... не перенёс, поди-ка...

Свидетель многих вёсен был,
Как старец, мудрость он хранил,
Дарил удачу, силу путнику, отвагу.
Его священна была длань,
Служил опорой в иордань,
И даже лапти предлагал плести бродягам.

Его ценили бересту,
Он был заметен за версту,
Он нёс с достоинством все тягости и боли.
Был популярен средь берёз,
Богат корнями — словно крёз,
Его "крылатки" — плодородие в юдоли.

Не стало в лето старика,
Его запомнили века,
О сколь берёз за жизнь его могли влюбиться!
Не ветер лютый, не мороз
Его пустили под "откос",
А лето знойное, и смог большой столицы.

Когда-то этот карагач
Башмачник был, и добрый врач.
Он животы лечил, снимал легко отеки.
Густою кроной — тень давал,
И никогда не унывал,
Холмы держал, чтоб не разрушили потоки.

С дубами строил он мосты,
С водою был всегда — на ты,
И никогда в душе мороза не боялся.
Но вот пришла она — жара,
Ласкала с ночи до утра,
И вяз, пройдя все приключения, — сломался.

Нельзя во всем искать ответ,
Философ ты, иль лишь поэт.
Таких историй под ногой лежит навалом.
Он всё отдал, что есть внутри —
На эту вахту посмотри.
Святого эльма* нет и нас, похоже, мало.

Эльм — кельтское название вяза.