Дороги, которые мы выбираем. По рассказу О. Генри

Дороги, которые мы выбираем. По рассказу О. Генри

Первая часть.

От Таксона в двадцати милях,
«Вечерний экспресс» - паровоз,
Остановился набрать воду,
У водокачки, по пути.

Кроме воды, паровоз этот,
Захватил ещё ж кое – что,
Не столь так нужное в дороге.
Не столь полезное к тому ж.

Пока кочегар шланг готовил,
Боб Тидбол, и с двумя ещё,
С «Акулой» Додсоном, с индейцем -
Метисом – влезли в паровоз.

(Индейца звали –Джон Большая Собака).

В нём показали машинисту,
Отверстий круглых, три своих,
Чёрных кольтов. Под впечатленьем,
Машинист вскинул руки вверх.

(Как это делают при восклицании: «Да что вы!  Быть не может!»

И по короткой там команде,
Главного тройки, Додсона,
Сошёл тот машинист на рельсы,
И паровоз свой отцепил.

После этого Джон, забравшись,
На груду там угля, шутя,
На машиниста с кочегаром,
Направил кольты там свои.

Им предложил паровоз «сдвинуть»,
На пятьдесят ярдов теперь,
Там от состава. И ждать дальше,
Распоряжений уж других.

«Акула» Додсон и Боб Титбол,
Сквозь грохот, пропускать не став,
Бедных золотом пассажиров,
К почтовому вагону шли.

Проводника врасплох застали,
Боб Тидбол ручкой кольта сбил,
Его. А Додсон не теряя время.
Под  сейф  уложил динамит.

Взорвавшись сейф, дал тридцать тысяч,
Долларов, чистой прибыли.
Золотом, были ж и кредитки,
Увесистый в сей раз улов.

То там, то здесь уж пассажиры,
Высовывались в окна там:
Поглядеть, где там громыхнуло,
Кондуктор не смог позвонить.

Верёвка от звонка висела,
Безжизненно. Тидбол, и с ним,
Акула Додсон в мешок бросив,
Добычу. Спрыгнули наземь.

И спотыкаясь побежали,
На каблуках высоких там,
К ждущему их уж паровозу,
И машинист погнал его.

Но до того, проводник этот,
Почтового вагона, вдруг.
Очнувшись от «гипноза», спрыгнул,
С винчестером своим в руках.

На тендере с углём – индеец,
Сделал неверный ход. Попав,
Под выстрел. Проводник прихлопнул,
Индейца.  С пулей тот упал.

(Таким образом доля добычи  каждого из рыцарей
Большой дороги увеличилась на одну шестую часть).

В двух милях от той водокачки,
Приказ остановиться был.
Бандиты эти, машинисту,
Рукой в прощании махнут.

Те по крутому там откосу,
Скатившись вниз, исчезли  средь,
Густой растительности, росшей,
Вдоль этого всего пути.

Пройдя сквозь кусты чапарраля,
Те на поляну вышли. Где,
Три лошади их поджидали,
Одна, индейца там ждала.

Седло с уздечкой с неё сняли.
На волю отпустили ту.
На остальных, там сами ж сели,
Взвалив мешок с добычей той.

И по ущелью те скакали.
Тут лошадь Боба средь камней,
Там поскользнулась… и упала,
Переднюю ногу сломав.

Бандиты её пристрелили,
И начали держать совет…
Пока в безопасности были ж,
Терпело время там ещё.

Вторая часть.

Лошадь Додсона бродит рядом,
Щипала травку у ручья.
Боб Титбол развязал мешок тот,
Начав смеяться как дитя.

И аккуратно с него выгреб,
Пачки кредиток новых, там.
Также единственный мешочек,
С золотом, что был среди них.

«Послушай – ка, старый разбойник,
К Додсону обратился он,
Весело, - прав ты оказался,
Дело – то выгорело всё ж.

Голова у тебя и точно,
Министра, как, финансов, там.
Кому угодно в Аризоне,
Можешь дать сто очков вперёд».

«Как с лошадью быть нам этой, Боб?
Засиживаться здесь нельзя.
Они там ещё ж до рассвета,
В погоню пустятся уже».

«Твой Боливар выдержит пока,
Обоих нас, - ответил Боб, -
Заберём первую же лошадь,
Какая подвернётся нам.

Чёрт возьми, ведь улов хороший,
А? Тридцать тысяч тут.
Коль верить денежным тут знакам,
Пятнадцать тысяч каждому…»

«Я думал, будет больше» - скажет,
Акула Додсон, подтолкнув,
Носком сапога пачки денег,
На лошадь свою поглядев.

Задумчивым взглядом окинув,
Мокрые бока своего,
Уж заморённого коняги:
«Выдохся почти Боливар».

Сказал это он с расстановкой,
«Жалко, гнедая, что, твоя,
Сломала ногу». Боб же также:
«Ещё б не жалко было мне.

Ответил это простодушно, -
«Ничего не поделать с тем,
Боливар у тебя двужильный,
Куда надо нас довезёт.

А там уже лошадей сменим,
Что ты с Востока, всё ж смешно.
Чужак здесь. С Запада мы. Всё же,
В подмётки не годимся вам.

«С какого штата ты?» - Боб спросит.
«С Нью – Йорка, я – Додсон сказал, -
Когда – то родился на ферме,
В семнадцать – из дому сбежал.

На Запад я попал случайно,
С ковбоями туда попал,
Думаю, что б было со мною,
Выбрал бы коль другой я путь.

«По – моему, было б всё так же,
Ответил философски Боб, -
Дело совсем и не в дороге,
Что выбираем. Дело в нас.

То, что внутри нас заставляет.
Дорогу выбирать свою».
Додсон к дереву прислонившись,
Сказал то, что уж говорил:

«Очень мне жалко, что твоя гнедая сломала ногу, Боб» -
Повторил Акула Додсон.

Третья часть.

Боб согласился: «И мне тоже.
Хорошая лошадь была.
Но Боливар вывезет нас, ведь,
Пора нам двигаться уже.

Боб Тидбол уложил добычу,
Верёвкой крепко завязав.
Подняв глаза Тидбол увидел,
Дуло кольта перед собой.

«Брось эти шуточки, - Боб вскрикнул, -
Пора двигаться, не шути…»
«Сиди, как сидишь! - сказал Додсон, -
Не двинешься отсюда, Боб.

Мне очень, поверь, неприятно,
Тебе тут это говорить,
Для одного есть лишь тут место,
Боливар не снесёт двоих».

«С тобой товарищами ж были,
Целых три года, - Боб сказал.
Спокойно, - не один раз вместе,
Мы рисковали жизнью, ведь.

Я всегда был с тобою честен,
Думал, что и ты человек.
Неладное, правда я слышал,
Что ни за что двоих убил.

Но я про это не поверил.
Коль, пошутил Акула, ты,
Убери кольт, бежим скорее,
Коль чёрная душа – стреляй!»

Лицо Додсона выражало,
Глубокую печаль. Вздохнув, -
«Ты не поверишь Боб, как жаль мне…»
И повторил, что говорил:

«Как жаль, что твоя гнедая сломала ногу».

Лицо мгновенно изменилось,
Жестоким и холодным став.
Неумолимую тут алчность,
Теперь стало, то, выражать.

Не суждено Бобу уж было,
В самом деле с места сойти.
Раздался вероломный выстрел,
И друга ж вероломного.

Невольный же того сообщник,
Конь Боливар быстро унёс,
Последнего из этой шайки,
Ограбившей этот «Экспресс».

Двойной груз коню не пришлось там,
Нести на себе двойной груз.
Когда ж Додсон скакал по лесу.
Туманом всё застлало вдруг…

Открыв глаза – Додсон увидел:
Сидел за письменным столом…
Он – глава маклерской конторы,
Доверенный клерк рядом был.

Заговорить он не решался.
«Пибоди! – поморгав сказал,
Додсон, - я задремал немного,
Любопытнейший видел сон.

В чём дело же, скажи Пибоди?».
«Мистер Уильямс ждёт вас, сэр.
Он пришёл с вами рассчитаться,
За дело то. Попался с ним.

«Какая же сейчас расценка?»
«Один восемьдесят пять, сэр».
«По этой цене рассчитайся!»
«Простите, сэр… - волнуясь клерк, -

С Уильямсом, говорил нынче,
Он старым  другом  вашим был,
Мистер Додсон, ведь вы скупили,
Все Икс, все Игрек, даже Зет.

Мне кажется, могли бы, то есть…
Может не помните уже,
Он вам продал же  их недавно,
По девяносто восемь, ведь.

Если рассчитываться будет,
Он по теперешней цене,
Лишится всего капитала,
И продать вынужден свой дом».

Лицо мгновенно изменилось,
Жестоким и холодным став,
Неумолимую тут алчность,
Теперь стало, то, выражать.

Душа этого человека,
Проглянула на один миг,
Как иногда лицо злодея,
Из окна глядит буржуа:

«Пусть платит один восемьдесят пять, - сказал Додсон, -
Боливару не снести двоих».