Земная юдоль

(из старой тетради)
                К.

 Журналюга, поэт, алкоголик, никчёмный отец,
 даже псих, но по жизни идёт и идёт он упрямо;
 всё он сетует, что в рыбе нынешней хлор да свинец,
 а ему нужен фосфор, чтоб лучше работала тяма.

 МГУ вспоминает, суёт всем свой красный диплом,
 море наше его не волнует, нисколько не манит,
 всё тоска его гложет какая-то – просто облом! –
 не хватает ему восхищений и рукоплесканий.

 Если выпьет портвейну, считает, что жил он не зря,
 то стихи забубнит, то припомнит девчоночьи ласки.
 Ах, какая над ним поднималась когда-то заря!
 Ах, как бледен закат его, выцвели светлые краски.

 Графомана и бездаря как-то в статейке хвалил,
 мол, хоть золота нет, но зато предостаточно меди,
 потому что тот выкатил пару бутылок «чернил»
 и назвал его гением трижды в застольной беседе.

 А вообще, если честно, стихов он не пишет уже,
 мал до слёз гонорар за потуги тяжёлые эти:
 так прожиточный минимум близок тоскливой душе,
 что о нём даже рубрику как-то завёл он в газете.

 А когда забухает, ну в точности, блин, бомж-бомжом,
 раньше в чувства таких приводить умудрялись в парткоме:
 про него это сказано: поздно уже пить боржом,
 когда почки загнулись и печень находится в коме.

 Жаль, талантами Бог наградил ведь курилку не зря,
 по уму он заткнуть многих мог из партийных министров.
 Ах, какая над ним поднималась когда-то заря!
 Ах, как грустно смотреть на закат его, гаснущий быстро…