Ты довела!

Часы двенадцать раз пробьют.
Калитка шепчет скрипом вдруг.
И слышны четкие шаги,
по плитке шаркают они.

В дверь кто-то тихо постучит,
за ручку дернет и молчит.
Замки защелкали во мгле,
и спела свистом дверь во тьме.

Потом походкой шелестя,
прошел он в спальню, где жена.
Жена уже давно не спит,
остолбенела и молчит.

С окошка полная Луна
бросает светом не спеша.
В том свете черный он стоит,
губами синими хрипит:

"Пошел в сарай я по утру,
что делать мне, с собой смотрю.
Хотел я просто пошутить,
тебе за нервы отомстить.

Накинул петлю на бревно,
что в потолке торчит давно.
Ее на шею я надел,
со стула быстренько слетел.

Но как-то сразу осознал,
что очень страшно я попал.
И задушила смерть меня,
не смог я вырваться тогда.

Поступок можно совершить,
а про последствия забыть.
Теперь я вынужден бродить,
мне в мир иной не поступить.

Я в муках столько дней хожу,
покой себе не нахожу.
Привязан здесь я навсегда 
и буду мстить тебе жена.

Где сердце, органы мои?
Их в морге вырвали-скоты!
Зашили швами лишь бы как,
а мне в гробу лежать-вот так."

Жене, так хочется кричать,
но силы все как будто вспять.
Не шевельнуться, не уйти,
а он не слышит те мольбы.

Вмиг резко к ней он подскочил,
стальною хваткой обхватил.
Пошло удушье у нее,
и жизнь вот-вот уйдет ее.

Но видно ночь пришла к концу,
уйти ему пора к гробу.
И в свете солнечных лучей,
он испарился словно тень.

На кладбище его приют,
с Луной продолжит он свой труд.
Жене он будет долго мстить,
чтоб задушить, чтоб задушить.

Но быстро дом свой продала,
уехала к родным жена.
А с кладбища ночной порой,
услышать можно громкий вой.
Слова в нем странные слышны:
"Ты довела",-несут они.