Доктор Mengele мог бы воскликнуть Sehr Gut

Оторвавшись с трудом от руля и педалей,
В накладной чтоб поставить казенный ярлык,
Я вошёл этим утором в научный виварий,
Понимая к несчастью звериный язык.

Зараженный бластомой, на шейную долю,
Под ножом, за собой не признавший вину,
Кот без всякой надежды просился на волю,
Он от рака лечебную знает траву.

Мини-пиг  мне шептал, от инъекций погаснув,
Ну какой перед смертью резон ему врать?
Что безумный ветврач по фамилии маслов
Ему будет для опыта ребра ломать.

Лаборанты свинье что-то капали в уши
И какие то мази втирали в глаза
И в кормушку, в которой не тронутый ужин,
Непрерывно текла за слезою слеза.

Показав номерные на спинах пометки,
Встав на задние лапки, решётку грызя,
Белоснежные крысы пищали из клетки:
«Мы все ляжем на дно, убегай с корабля!»

Эти масловы, павловы, прочие суки,
Доктор Mengele мог бы воскликнуть Sehr Gut!
Исключительно ради  прогресса в науке
Расчленяют, ломают, и заживо жгут.

Изучают мозги для научных статей
Вырезают причину эрекции.
С удовольствием, ради спасенья людей,
Производят процесс вивисекции.

Я рванулся на выход, как раненый лось,
Двери лбом открывая в падении.
« Помоги нам! Спаси нас!» вдогонку неслось
От подопытной биоматерии.

Я вернусь. МНСы,* который уж год
Вызывают в виварий по кляузе.
С девяностых в машине гранатомет,
С революции в масле Маузер.


(*мнс - младший научный сотрудник.)