Иван Купала

                Иван Купала

                1
 Солнце поднялось над сухой песчаной дорогой, которая, по обыкновению своему, как и прежде, вела путников от деревенских домов к широкому, растянутому будто до самого горизонта, цветущему полю.
 Сегодня особенный день – шестое июля. И уже сейчас, хоть до вечера и оставалось еще несколько часов, по мохнатому полотну теплого поля бродили девушки, одетые в белые длинные, расписанные красными нитями рубахи, перевязанные тонкими алыми поясами. Они бережно собирали полевые цветы: желтые лютики, розовый клевер, пушистые одуванчики – и складывали их в небольшие плетеные корзины, покрывая сверху легкой тканью, чтобы собранное не завяло под жгучими лучами.
 - Аглая, твой Иванушка-то колесо раздобыл, аль снова ждать его будем? Как в прошлом году – все уже к петухам разгоряченные, а колеса нет.
 - Ее Иванушка чуть утро – вон за двор, чтоб быстрее из Глашкиных потемок убраться!
 - Да оставьте вы Аглаю, сегодня уж чего говорить.
 - Вот-вот, сама ты, Маша, посмотри до чего Матвея довела – вон без руки от твоей заботы ходит теперь.
 - Я же говорила - мой Матвеюшка случайно промахнулся – топор-то не пух, да и дождь шел тогда.
 - Если б ты к нему с поцелуями не подошла – остался бы цел. Кто его теперь, щербатого, принимет на покос?
 - Да это что! Вот у Катьки из соседнего села свинья сынка съела. Катя к колодцу пошла, да дверь худо заперла – свинья из загона вышла не кормленная, вошла в дом, из купели младенца вытянула, да и похлебала. Только ручка маленькая и осталась-то.
 - Оставь это, не до печалей нынче.
 Так, переговариваясь и собирая, девушки набрали полные корзины. Затем пошли в деревню.
 По дороге, босыми ногами поднимая тучки пыли, все разом запели песню:

«Рассотуриха телегу продала.
А на деньги балалайку завела:
«Приведите-ка мне Коленьку,
В развесёлую да горенку».
Станет Коленька наигрывати,
Рассотуриха наплясывати.

Рассотуриха тяжёла на ногах,
Накопила много сала на боках.
Надо сальце повырезати,
На реку сходить повыласкати…»

 Пройдя через калитку, по узкой тропинке дошли они до дома одной из девиц, зашли в избу и закрыли дверь – теперь она откроется лишь вечером.
 А тем временем, на соседнем участке, за плетеным забором сидела, отдыхая на завалинке, маленькая женщина в платке, из-под которого выбилась прядь седых волос. Кожа ее была почти черной от постоянной работы на солнце. И это смешение темной рабочей кожи с бесцветными волосами придавало ей особый, деревенский облик. Рядом с ней сидел мальчик лет пяти и с интересом, покусывая сорванную тонкую соломину и болтая смуглыми ножками вперед-назад, слушал.
 - … и один из них - бог плодородия. Все началось на берегу реки Ра, где Семаргл встретил однажды богиню ночи — Купальницу. И поженились они, и родился у них сын Купала и дочь Кострома. Через несколько лет к той реке Ра прилетела птица смерти - Сирин. Она пела вещие, красивые вещие песни, но те, кто слышал ее пение, забывал обо всем, что знал раньше. И решил в один день Купала с сестрой своей пойти за Сирином в царство Навь, не послушав предостережений своей матери Купальницы. Убежали от нее тайно и стали слушать вещую птицу. Но Сирин заметил их и унес Купалу далеко от реки Ра, забрав от сестры и матери. Так Купала и Кострома потеряли друг друга.
 Кострома росла одна, не зная ничего о своем брате, и стала красавицей дивной. Однажды, гуляя по берегу реки, она сплела венок. Посмотрев на него восхитилась им и стала хвалиться, что и самому ветру не сорвать его с ее головы.
 За эту гордыню ее боги и наказали. Прилетел февральский ветер и, сорвав венок с головы Костромы, отнесли его на ближайшее озеро. А по озеру этому плыл в лодке Купала, пришедший в эти места от скуки. Видит – по воде плывет венок, да подобрал его и, согласно обычаю, женился на красивой незнакомке, и любовь их была прекрасной.
 И вот, в один день боги нашли Купалу и вернули ему знание – что женился он на своей сестре. От открытого ему Купала побледнел, ведь совершенный им поступок можно было смыть лишь смертью. Сказал, скорбя, своей сестре правду эту, и Кострома, убежав в лес, бросилась в озеро, но не утонула, а обратилась в русалку лесную. А брат, с позором и без сестры, упал в высокий костер, сгорев в жестоком пламени.
 Боги, увидя произошедшее, раскаялись, ведь не ожидали, что такой страшной будет их смерть, а потому решили возродить Купалу и Кострому. Но человеческий облик для них был более не возвратим, оттого они превратили их единый цветок – Иван-да-Марья, в котором желтым, огненным цветом дышит возрожденная душа Купалы, а синим, озерным цветом – Кострома. Вот такая история, Илюшенька.

                2
 Считают, что в ночь на Ивана Купалу деревья начинают бродить и разговаривать между собою шелестом листьев. Переговариваются друг с другом этой ночью и животные, и, в особенности, травы по велению чудодейственной силы.
 Вот и вечер. По той же песчаной дороге начинает тянуться деревенский народ: здесь и молодые – вместе и порознь, и старики – с посохами и без них; предстоящий праздник ждали и желали все.
 Одной из первых в лес – место всех сегодняшних событий – вошла Катенька – милая девушка, служанка у барыни Анны Мордасовой. Белая рубаха, расшитая умелыми руками, немного не доходила до полумесяцев ее колен, мелькающие на каждом шагу. Распущенные без стеснения волосы Кати таинственно и мягко лежали на округлых, сильных плечах. Последние украшены были ярко-желтыми лютиками и светло-голубыми васильками. Один из них упал, видимо, некрепко державшись, на землю – и остался лежать на песке.
 Взрослые мужики, обычно, этой ночью оставались дома, предпочитая общение с соседом, или соседкой, и бутылкой мутного самогона. Лишь только отцы иногда плелись в самом конце идущих, наблюдая издали за своими дочерями, – объектами нескрываемых вожделений удалых и резвых молодцов, дружной смелой группой собравшихся на середине тропы.
 Василек, оброненный Катенькой, оставался незамеченным до того момента, как на него упал взгляд местного кузнеца Петра Оскопина. Он поднял василек, поджал губы, а затем усмехнулся, обнажив мелкие желтые зубы.
 Итак, все ближе уходили пришедшие в глубь леса, теряясь и находя друг друга. Цельная цепочка превратилась в рассеянное между деревьями облако. И вдруг, - вдалеке, между листьями и разбросанными корягами – мерцающий свет. Неужели, костер?
 Еще несколько шагов – и стало отчетливо видно движение высокого огня над землей, голоса и звуки шагов по шуршащей листве и траве.
 Началось.
 Девушки и молодые люди собрались вокруг костра в широкий круг – венки на их головах косо сдвинуты на бок, плечи некоторых обрамлены цепочками свисающих цветов. Поющее кольцо стало вращаться – вот ближе к костру вышел парень с самодельным рожком, задающим особый мотив традиционной песни. Он встал и, задрав голову к небу, на котором молозивом пролился свет звезд, заиграл громко мелодию, выстукивая босой ногой по земле ритм.

 «Шинкарочка молода,
Дай мне меду и вина,
Дай мне меду и вина.
- А скинь же ты синь жупан,
Тогда тебе меду дам,
Тогда тебе меду дам.
- На что тебе синь жупан.
Я тебя за дочку дам,
Я тебя за дочку дам.
Спрашивает детина:
- Откуль родом, дивчина.
Откуль родом, дивчина…»
 
 Когда песня была закончена, круг разомкнула, разошелся, а парень, до этого игравший на рожке, отложил его и, подняв лежащий неподалеку сноп сена, бросил его в костер, отчего в небо полетели искры.
 Молодые отошли дальше и, смеясь, подошли друг к другу. После этого, кто парами, а кто в одиночку, стали прыгать через огонь. Первая пара, взявшись за руки, перепрыгнула пламя, при этом сумев удержать руки вместе. Оказавшись по ту сторону костра, они поцеловались под радостный свист окружающих – верный знак – свадьба близко.
 Так проходила первая половина ночи.
               
                3
- Свечи готовы?
- Да, на пень я их положила. Бери скорей.
- Ох, вот уж бесовское действо. В груди у меня все жаром пышет, будто уголек проглотила.
- Ничего, сейчас водой окатим.

 Взяв свечи и спички, девушки направились к озеру. Подойдя ближе к воде, они сняли с головы венки и начали растапливать воск на стебли цветов. Когда на дуге венка образовывалась лужица растопленной свечи, в нее ставилась свеча, укрепляемая вдобавок переплетением цветов. Венки с зажженными свечами в них девушки брали в руки и, поднося к лицу, шептали – загадывали желание. После этого венок пускали в воду и толкали к центру озера, наблюдая за его движением.

- Мой доплыл! – вскрикнула Катенька (та, что обронила василек) – исполнится мое желание!
- Ох, девки, не выйти мне замуж в этом году – потонул венок.
- Ну что же, пойдем? Вот уж утро скоро.
- Да уж, пожалуй.

 Девушки, отправив в путь свои венки, отошли от берега к кривым деревьям и стали раздеваться. Развязав пояски, скинув рубахи и повесив их на сучья, обнаженные, они побежали к воде. Вдруг, за корягой – хруст.
- Что это?
- Леший, верно, пойдем быстрее в воду – он ее как черта боится.
 За корягой действительно стоял кто-то, а именно – кузнец Петр Оскопин. Держа в руке василек, он жадно, не моргая смотрел на белую спину Катеньки.
- Ох, вот и Катька! Ах, еще немного… - шептал он.
 Девушки уже добежали до воды, а Катенька, оступившись о корень, упала на берегу.
- Вот оно! – радостно вскричал Петр и, бросившись на берег, схватил Катю за руку.
- Девки, спасайтеся! – застонала пленница.
- Ах ты, бес бородатый, пошел вон! – громко сказала Аглая и стала брызгать в Евгения водой.
 Воспользовавшись секундой, Катенька освободилась и побежала от берега вверх, Оскопин – за ней.
- Черт, брюки мешают – буркнул кузнец и сбросил штаны, оставшись в чем мать родила.
- Стой, Катька, стой! Я тебе сказку расскажу!
 Так и скрылись.
                4
 
 Утро после Ивана Купалы проводят, обычно, в стогах сена. Спать ночью нельзя – бесы украдут. Так что все молодые этим утром - утром седьмого июля лежали в беспамятстве на поле – кто в сене, кто на земле.
 Лишь только Катеньки не было с ними. Куда она делась?