Опостылел чужеземный край

Опостылел чужеземный край;
Где тоска немая теснит грудь;
Инославный и заморский рай;
Где душою русской не вздохнуть.

Всесмешеньем полнится земля;
Вавилонским духом воссмердев;
Злая-ж, разноликая толпа;
Жаждет крови, хлеба и утех.

На бездушных вывесках горят;
Любострастья блудные огни;
Обольщая, сладко говорят:
«Здесь мечты сбываются твои!»

Бессердечный разум волей гнет;
Выю книзу в кирхах и церквях;
Веры лицемерной там налет;
И улыбка фальши на устах.

Доктринеры, сочинив тома;
В «кипах» или шляпах типа «кнейч»;
Склеивши Иуду и Христа;
Дали миру новый путь – «нью-эйч».

Каждый здесь орет, кому не лень;
О свободе слова и правах;
Только их права – трухлявый пень;
Их свобода обратилась в прах.

Кичатся историей страны;
Где туземцев, истребив, долой;
Бледнолицая прислуга сатаны;
Четки мнет пархатою рукой.

Балом правит скользкий жид-банкир;
Мзду неправедно взымая и процент;
Он искусным трюком, как факир;
В пазуху сует последний цент.

Ох, нечист же на руку делец;
Хапает чужое, как свое;
Его идол, бог – златой телец;
Древне-иудейское литье.

Извращает суд расчетливый судья;
Будучи продажный живоглот;
Так же, как и все его друзья;
Никакой наживой не пренебережет.

Здесь Фемида – вовсе без весов;
Только меч в карающей руке;
Совесть, спрятав прочно, на засов;
Служит золотишку в кошельке.

Аферистов подлых всех мастей;
Здесь дороги, города кишат;
И надуть друг друга побыстрей;
Все как сумасшедшие спешат.

Если кто надует, тот – герой;
И к тому же, может быть богач;
Если же надули – то с сумой;
Будь хоть тертый жизнию калач.

Искренность и, правда здесь – порок;
Слабость и чудовищный изъян;
Жирный завсегда урвет кусок;
Грязный и коварный интриган.

В поруганьи ценности семьи;
Незачем им этот матерьял;
Прямо с парты школьной и скамьи;
Рызмывают этот идеал.

Содомиты точно свора псов;
Срам выказывают миру напоказ;
Трезвых же и здравых, здесь, умов;
Заглушают криком грязных фраз.

Их искусство дрянь и пошлый хлам;
В нем порокам гимны их звучат;
В оргиях кумиры по ночам;
От кумара бесятся, мычат.

Расставляя сети простакам;
Истошно орут под скрежет струн;
И накинув на душу аркан;
Тащат в пекла огненный бурун.

Холокостом спекулирует хасид;
Проповедуя шулхан-арух;
Он давно оставил страх и стыд;
И пригрел в себе нечистый дух.

Каменщиков вольных ордена;
Вырастают как грибы в лесу;
Те, чьих неизвестны имена;
Novus ordo seclorum несут.

Что ни день, то – новые пути;
Архитектор держит их патент;
И с его штрихом в шестерки три:
Секта; Орден; Братство; Комитет.

Сребролюбьем пропиталась чернь;
Заразившись от своих господ;
Талмудически-торгашеская цвель;
В плесень обратила этот сброд.

Разнуздали нравы их, вожди;
Те пророки, что коварно лгут;
Оплетая паутиной лжи;
В царство Мошиаха их ведут.

Легионы этих адских слуг;
Пропитали все народы - тьмой;
Накормили сытно ложью слух;
Чтоб в геену затащить с собой.

В тайне, за кулисами земли;
Строя ковы правде и добру;
Собирают легионы тьмы;
И ведут на Русь их, на войну.

И предателей повсюду – как собак;
Им, на правду, святость – наплевать;
А прислужникам ведь адовым, то как;
На Святую Русь не побрехать!

Вороньем раскаркалась орда;
Кружит словно падальщиков рой;
Алчна, как гиена голодна;
Смрад ее уж чувствуешь гнилой.

Уничтожить сей последний пост;
Растоптать святыни старины;
Осквернить в нем даже и погост;
Свирипея, вздумали они.

Уж успели; Празднуя, снуют;
Суетятся над ее добром;
В гроб ее живой еще суют;
Красным-красным, обернув сукном. 

На посмешище для мелочных людей;
Выставив всем в мире напоказ;
Вывели враги ее детей;
С яминами вместо светлых глаз.

На ее груди свою корчму;
Мерзкий жид у церкви прилепил;
И зеленым змием в ада тьму;
Души он крестьянские губил.

Наводнив все русские концы;
Выродками папского блуда;
Латиняне скопом, точно псы;
Налетели, скалясь и рыча.

Кровоточит русская земля;
Умирая на кресте простом;
Тайны беззакония рука;
В действии по-прежнему своем.

На багряном звере в семь голов;
Восседает гордая жена;
Между хульных десяти рогов;
Кровь детей Христа видна.

В блудном Новом Свете Сатаны;
С чашей мерзостей Геката о семь рог;
Проклинает, как богиня Тьмы;
Все народы разливая зло.      

Но придет ее последний час;
Обнажат ее, и разорят;
Плоть съедят и с ветошью прикрас;
Всю в огне сожгут и распылят.

Возрыдают все купцы земли;
Их возьмет животный, дикий страх:
«Ах, погиб, погиб предмет любви;
Злато превратилось в ржавый прах».

Так пророком древним изречен;
Приговор Мардуку, наперед:
«Истребится Вил пускай мечом;
Пусть война и мор к нему придет.

От меча, что гибелью грозит;
К своему народу поскорей;
Каждый в свою землю пусть бежит;
Позабыв о ценности вещей»!

Бьется сердце в реберный каркас;
Будто птица, хочет улететь;
На просторы Родины, чтоб глас;
Свой возвысить к Богу - песню спеть.

Там, в молитве, хочется душой;
Потрясенной гнетом до основ;
Сотворить уставшею рукой;
Покаянный жест беззвучных слов.

Преклонив колени низко пасть;
Хочется, прижав к своей груди;
Землю русскую, как собственную мать;
Рассказав о жизни позади.

Будет без укора ее взгляд;
Без упрека нежный, кроткий взор;
Она примет в лоно всех назад;
Даже тех, кого накрыл позор.

Будет день, в который обретет;
Всепрощенье каждый ее сын;
Он Христу на дланях принесет;
Родину, что продал за алтын.

На просторах молодых полей;
Окаймленных рощами берез;
Мне споет о счастье соловей;
И любви, которая без слез.

Улыбнется снова мне весна;
Помахав мне нежною рукой;
И не станет больше в сердце зла;
И прощу я всех больной душой.

Там я вместе с Русью буду ждать;
Свой последний час, когда умру;
Если ж не пристанет умирать;
С ней пойду к Христовому Суду.

Коли ж не сподоблюсь я узреть;
Как цветет моя родная Русь;
Буду ее в Боге лицезреть;
Так же, как сейчас о ней молюсь.

Потому так тщательно блюду;
Все знаменья сроков и времен;
Чтобы в Божью русскую среду;
Был я Провиденьем возвращен.

2011 г.