О великой радости и боли

Шел четвертый звенящий годок моей маленькой маме
в роковом сорок первом, в том черном, горящем году.
Небо детства ее помутнело в кромешном бедламе,
а сердечко сжималось, гремящую видя беду.
С развеселым любимым отцом - впопыхах расставанье;
мать безмолвна от слез и от страха с собой не в ладу.
Эшелон загудел, и отец прокричал на прощанье:
"Верьте! Будет победа. Я знаю и я вас найду."
Так они удалялись от Гулбене к югу, к Ростову.
Там, под Ригой, семье офицера никак не спастись.
А в товарном грохочущем под огнеметным покровом
было тоже непросто живыми остаться в пути.
Через час остановка, крик: "Воздух!" - и все врассыпную
разбегаются в ужасе... вопли, молитвы и мат...
Жизнь проносится кадром за эту минуту взрывную.
Гул налетчиков-шмиттов и сердца надрывный набат...

Там бежали и бабушка с мамой до лесопосадки,
но упали в канавку, с трудом одолев полпути.
Как они уцелели - небесный подарок, загадка.
Повезло лишь немногим от огненной смерти уйти.
Так, война гарцевала прожорливым, злым каннибалом,
подбодряла безумцев убогих, начавших ее.
В сорок третьем году, правда, спесь их куда-то пропала.
Просчиталось Адольфово племя, ошиблось зверье.
К сорок пятому мама на целую жизнь повзрослела,
стала мудрой малышкой, познавшей и голод, и боль,
беспощадную боль от убийцы-войны ошалелой,
что в глаза ей смотрела, не чуя вины за собой.
Дух добра побеждал, приближался наш Май долгожданный.
Я,как будто бы помню сады городские в цвету.
Бушевала сирень и зонты раскрывали каштаны,
словно, предвосхищая победу на вешнем ходу.
Будто помню, как бабушка в храме молилась за деда,
чтобы он уцелел, чтобы ангел очаг сохранил.
А сережки берез все шептали, что скоро победа.
Это слышали птицы, - и радостный день наступил.
Я как будто бы вижу счастливых детей, что дождались
старших братьев своих и сестер, и родимых отцов,
как на солнце горят ордена и сверкают медали,
как сияет весельем наш раненый старый Ростов!
Я как будто бы слышу рыдания тех безутешных,
Не объявших любовью своих дорогих и родных.
Неподсудный тот плач-полустон изначально безгрешный
заглушается залпом в честь павших и вечно живых.
Мне, еще не рожденной, уже повезло несказанно -
дед из ада войны возвратился майором живой!
Был немного контужен волной звуковой окаянной,
но такой же веселый, хотя и с седой головой.
Он не только для мамы моей был, что ангел-хранитель,
мне надолго хватило его золотого тепла.
Нет его уж давно, а незримые кровные нити -
это прочная связь - оберег мой от хвори и зла.

Воспевая, добытый в огне, этот Май в сорок пятом,
первым долгом дочерним считаю я твердо сказать:
Целый мир пробудился от горя, весенний, крылатый
и уверен был в силе, что в будущем вновь навязать
догму скверны кроваво-коричневой антинародной
невозможно, немыслимо просто, по связи времен.
Смрадный дух агрессивно настроенных "чистопородных"
той Великой Победой на веки веков истреблен.
Потому ликовали повсюду зазывно сердечно,
словно дети в спасенном миру, как в реальном раю.
Эта гордая радость людская была бесконечна!
Сколько лет о ней помнят и пишут, и песни поют!
Но в последнее время - безбожно на целой планете.
Ни покоя, ни лада, как будто бы шар поделен -
черно-белый арбуз переспел на полуденном свете,
должен треснуть вот-вот и взорваться - здесь дьявол вселен!


Ты, пожалуй, немного устал, дорогой мой читатель?
Слишком долго, поверь, я не стану тебя утомлять.
Может быть, об угрозе беды начала я некстати,
но об этом, я знаю, сегодня опасно молчать.
Мир настолько тревожен, насколько зависим и хрупок.
Мне не хочется верить в его неизбежный раскол.
Жизнь, как шанс на спасенье - на смелый, красивый поступок,
укрепляющий мир, как бы ни был он болен и зол;
как бы ни был он груб и безумен, жесток и мятежен,
мир - наш общий вселенский очаг, карусель бытия,
иногда он бывает спокоен, улыбчив и нежен,
словно, смертный простой человек, что и ты, что и я.
Миллионы похожих на нас, растворившихся в Лете;
в круговерти земной, в изумрудных лесах и полях,
были также чудны и мудры - лучезарны, как дети,
продлевали наш мир, как могли на словах и в делах.
Разве мы не сумеем оставить потомкам наследство -
обновленный, окрепший, живой, процветающий дом?!
Что же мы, не отыщем разумного, верного средства,
Чтобы мир отстоять, не сгубить, не поставить вверх дном?!