Гость

«Кого мы ощущаем всем нутром своим,
наткнись ногой на камень?
Кто помогает в трудный час,
касаясь локонов незримыми руками?»   

Однажды утром ранним, когда мне было восемь лет, в окно я засмотрелась, словно в океан бескрайний. Вдали, как шерсть пушистого зверья, трава качалась на поляне. И вдруг идея словно белка прыгнула на подоконник, вцепилась лапами в меня и, как орех, взялась точить зубами: «Хочу сама построить дом руками!». И проскользнувши мимо всех, с собою по дороге прихватив подругу, я ринулась к поляне. Поляна та была и вовсе не поляной - одна сплошная заросль бурьяна. Высокая, что вглубь зайдешь и не видать твоей макушки. Одна кругом полынь-трава. Но если веришь в свое дело свято, то вряд ли что спугнет тебя, как отмахнуть от носа мушку. Так и прошел с бурьяном бой и наконец повергли монстра, что пал он скошенной травой, освободив нам место.

А между тем с поляной рядом, заброшенная без ограды, томилась от безделья стройка. Нам повезло, там кирпичи лежали ровной стопкой, как плитки шоколада. И мы их набивали в рюкзаки и тащили к себе по тропинке измятой. А вот цемента не нашли. Но, как известно, одно дается более легко, к другому же особый нужен путь. Тут главное не струсить, не свернуть, особенно в пол-оборота. В то время у мамы моей подруги была деятельность такого рода, что хоть лопатой там его греби. Под видом школьного задания, мы напросились показать нам здание и все вокруг. Когда вам очень нужен утвердительный ответ, лишь стоит человека забросать словами, не подбирая долго их, как вот они уже летят воздушными шарами, минуя нос его и уши. Тогда вопрос, мелькнувший двадцать пятым кадром на экране: «А можно мы цемент возьмем?» - получит положительный кивок. Так мы добыли наш трофей, неся его едва подъемной ношей. И взялись наконец за мастерок.
Но быстро опустился полумрак, прохладным обдувая ветром. Успели мы тогда построить три стены высотой в шестьдесят сантиметров.

Когда ты занят важным делом, то время не имеет счет. Оно зависнет и вновь пойдет, когда направишь на него внимание. Так и со мной произошло. По возвращении затемно домой мне право голоса не дали. Зато от криков мамы уши сотрясались, что показалось можно оттого взлететь, как насекомое, жужжа крылами. А утром в комнате меня закрыв, под грифом «строго», наказали: «Подумай над поведением целиком, а не местами, на чем обычно человек сидит». В подушку от обид глаза навзрыд рыдали и слезы были как полынь-трава. Пока я вдруг спиной кого-то не почувствовала у окна. И обернулась машинально, как, например, в метро, когда вам кто-то смотрит в спину. Стояла предо мной высокая фигура в рост чуть повыше человека, ее фактура напоминала мне мерцающее волокно. И плавно исчезая, оставила меня в спокойствии, какое я еще ни разу не видала. Как будто бесконечность в утешение гладила меня по светлым локонам, тихонько песню напевая: все хорошо.