И грудь в крестах... и голова на плечах...

«Пало войско Концака, и Козу Бруновича, и Токсобица Колобича, и Етебича, и Терьтробича… Всё было тогда смятено пленом и скорбью. Живые завидовали мёртвым… юноши приняли немилостивые раны… мужи были посечены и разрублены на части… жёны осквернены…»
волки выли перед боем
бешеным смертельным воем,
воины топтали тропки,
папок кликали сиротки
и вдовели разом жёны…
жадно граяли вороны...
над погибшими зазря
загоралась вновь заря,
ночку зля…
понаделать трупов – глупо,
жить и любо, и сугубо –
это истин крайний борт
в спорах между «жив» и «мёртв» ...
но какие-то уроды
созывают войско чтобы...
воют волки... плачут вдовы...
пацаны на смену строем...
и несут люди свой крест,
как протест...
А над лазурной гладью ленты в камыш затянутой реки расползался след инверсный сквозь монотонность поднебесной, умиротворённой синевы. Пилоты на учения летели и вместе с ними наперегонки разливались птичьи трели… в унисон свирели свиристели…  солдаты обрывали лепестки. А где-то клином журавли и гуси-лебеди… Хорошо! …когда меж войн безвременье.