Леонид Мартынов

Дорогой Леонид Николаевич... Помню Вас и люблю. Вы ушли так давно и так рано, 21 июня 1980 г. уже много лет назад... Но Вы для меня живы, вы всегда со мной... Помню все наши встречи, все разговоры...
Я счастлив, что мой отец стал первым артистом, который читал со сцены Ваши стихотворения. Помню, как на премьере в Зале Чайковского в 1968 году Вы были в партере, раздались аплодисменты и я, осветитель, направил на Вас луч прожектора, а Вы смущенно закрывались...  Помню, как приехав после армии к Вам в последний раз в Степановское, сказал Вам о смерти моей мамы, Вашу слезу…
Много лет спустя мои студенты на зачетном показе, посвященном Вашему творчеству,  читали Ваши произведения, и это было открытием для многих из них...
А все начиналось так.
Отец сделал программу стихотворений молодого Евгения Евтушенко. На концерте в том же Зале Чайковского они  читали вдвоем, а потом, уже в Парке Культуры, после их другого совместного выступления Евтушенко познакомил нас с замечательным художником Юрием Васильевым. Мы все поехали к нему, а там уж - Булат Окуджава, Бела Ахмадулина, Юрий  Нагибин, Никита Богословский и многие замечательные люди. А они  восхищались Мартыновым. Так началась новая жизнь. ))
Стихотворение Евтушенко "Окно выходит в белые деревья", посвященное Мартынову, интерес к нему, чтение его стихов – и для нас он стал дорогим и любимым поэтом.
Моя мама хотела, чтобы отец подготовил программу "Поэзия Леонида Мартынова".  И мы поехали в подмосковное село Степановское, к Леониду Николаевичу, чтобы получить его согласие. Когда мы приехали, Леонид Николаевич с его женой Ниной Анатольевной, увидев около калитки наш белый москвич, сначала были не очень довольны приездом незнакомых людей, но, узнав о цели визита, приняли очень гостеприимно. Позже мы часто там бывали, общались, а я вдвоем с Леонидом Николаевичем ходил в лес, к Истре. Он мне, мальчику, рассказывал много интересного о местных курганах, о истории, о вятичах и кривичах.
С разрешения Мартынова программа из двух отделений была составлена моей мамой – она театровед, много лет работала как старший редактор ЦДТ. Когда мама рассказала Леониду Николаевичу содержание программы и последовательность стихотворений, Мартынов повернулся к Нине Анатольевне и сказал – "вот как нужно было последний сборник составить!" И Нина Анатольевна кивнула.
На последней стадии подготовки ее послушал Яков Михайлович Смоленский, коллега и товарищ отца, часто бывавший у нас дома, и он  сказал – "эх, жаль,  не я читаю эту программу!" и стал ее режиссером.
Программа была подготовлена и сдана худсовету чтецкого отдела Московской Государственной Филармонии.
После этого была премьера в Зале им. П. И. Чайковского, на которой присутствовал сам поэт.
Не могу сказать точно – когда именно было это 26 ноября 1967 г. или в 1968 году… Но я хорошо это помню премьеру, так как, туда был приглашен и приехал сам поэт.  Не поступив в театральный институт, я тогда работал в Зале Чайковского осветителем правой ложи, и оттуда хорошо видел Мартынова в зале, ему нравилось чтение. А после окончания концерта я направил в зал луч на Леонида Николаевича, и он очень стеснялся, когда все ему аплодировали.…
Что именно входило в ту программу, какие именно стихи?  У меня оставался двухтомничек Мартынова, где рукой отца было отмечены стихи, вошедшие в программу… Но позже, во время подготовки  со студентами зачетного показа по речи, посвященного творчеству Мартынова, кто-то из студентов не  вернул один томик… Жаль, но видно кому-то очень понравились стихотворения. ))
 (Как мир тесен – одно время в Степановском на соседних улицах жили Мартынов и Васильев, и даже не подозревали об этом…)

Да, еще... Когда умерла мама, я ушел служит в армию. Когда вернулся , работал в театре, потом в высшей школе милиции, и вдруг почему-то решил поехать к Мартыновым в Степановское... Приехав, через калитку увидел сидящую в тени женщину. Я зашел, поздоровался с ней - "Здравствуйте, Нина Анатольевна." Она спросила - "Вы к Леониду Николаевичу?" -" Да". Она позвала его, он вышел,  и мы тоже сели неподалеку. Я сказал ему - "Мама умерла." Думал он что-то скажет, но он вдруг молча заплакал и обнял меня... И я заплакал, тоже молча...
Только много позже я узнал, что в это время Нина Анатольевна тоже недавно умерла. А в кресле в саду сидела уже не она (прошло много времени, мы изменились, и я не ожидал что это может быть не она, а Г. Сухова-Мартынова, семейный врач и друг, ставшая поддержкой ему... )
Потом мы сидели в саду, он спросил как я жил, я рассказал. Потом он говорил о поэзии, о жизни - так глубоко и интересно, что после встречи, когда я отъехал недалеко, остановился, и стал записывать по памяти все, что запомнил из его слов…
Через годы я нашел эти записи, и когда читал, был поражен нужностью и важностью того, что Леонид Николаевич говорил… К сожалению с неоднократными моими переездами с места на место многое утрачено…  И эти записи тоже…  Безумно жаль…
Светлая память, дорогие Нина Анатольевна и Леонид Николаевич!