Экспедиция в неадеквате

Только он возвернулся в купе к своей напарнице, как опять узрел босого здоровяка в рваном свитере. Тот по-хозяйски расположился за служебным столиком, охотничьим ножом потроша горстку лесных орехов. А напротив застыла, испуганно моргая, бледнющая, как мел, Люсенька!

– А ну брысь отсюда! – крикнул с налёту Костик… Хорошо, что следом шла Люд Вановна, тут же заоравшая начальничьим фальцетом, и вместе они живо взашей погнали наглеца прочь.

– Пьянь оборзела в корень! Сами видите, Люд Вановна, так и до греха недолго… У нас посвободней в вагоне да потеплее – вот и лезут сюда из соседнего дурдома, словно тараканы при санобработке ошалевшие. И трёхгранки где-то надыбали, не перекроешься…

А в «пятнадцатом» основательно похолодало. Родинка, чуть живая от выпитого, в замедленном темпе ковырялась у топки, выгребая залежи давно остывшего шлака. Её подружёнька в непотребном виде, с бюстгальтером на башке, валялась на полке в куче нижнего белья – двери купе непутёвых проводничек были распахнуты настежь, по полу дзынькали, катаясь, опорожненные водочные бутылки и флаконы из-под одеколона и духов.

– Ты чё за мной бродишь, дурища? – Костик отшатнулся от симпотной  чухоночки, что-то лепетавшей ему прямо в ухо, и от которой невыносимо несло тухлятиной! – Ты мыться шампунями когда-либо пробовала?! Ничё меж нами не будет, не тряси косами зря – у меня жёнка любимая есть.

Зато румяный старичок не стал брезговать заквашенной поварихой с сивушным перегаром изо рта, сладко похрапывающей под матрасом на нижнем месте. Люся уже несколько раз сгоняла возбудившегося дедка с её податливых телес, в то время как деревенские вьюноши, взбудораженные увиденным, не спали, исходя слюнями, и рукоблудствовали почти в открытую.

Вооружившись загодя металлическим прутом из кочегарных принадлежностей, Костя в очередной раз изгнал подальше босого северянина с ножом – не белая ли у того горячка? Шугнул заодно и бородачей-картёжников, пытавшихся засесть в чужом вагоне. Но что делать с прилипчивой чухоночкой – не бить же девушку?
 
И начальница поезда тоже не могла всю ночь помогать ему в поддержании хоть какого-то элементарного порядка, а он так устал воевать с неадекватными засранцами. Да ещё Родинке надо бы пособить с топкой – морозец нынче не особо лютый, но, неровен час, систему отопления могёт порвать!..

Морда тем временем в пух и прах разнёс в шахматишки коротышку-начальника экспедиции и его вумного зама, не пропил до конца, значится, мастерство былое. Те лишь понуро ёжились, конкретно раздетые, без соболиных шапок и курток-полярок. Довольно щерясь беззубой ухмылкой, он щедро поил приунывшее начальство – из их же фляги – дефицитным коньячком.
 
– Бери, Коштян, шоболя на выбор! – бодро прошепелявил Морда, – В раштёте будем, а ты шумлевался ишо, парниша… Обмоем?

– Завязывай бухать, – Костик в дальнем тамбуре вагона Родинки распахнул дверь наружу, чтобы на замедленном ходу поезда опорожнить за борт ведро со шлаком, – наковыряй лучше ломиком уголька смёрзшегося…

Неожиданно чьи-то сильные, пропахшие рыбой руки, обхватили его сзади медвежьей хваткой и медленно потащили к выходу, а, может, ко входу – в морозную преисподнюю бескрайнего Севера, где кругом зловещими всполохами переливались остатки некогда волшебного полярного сияния.
 
                ( Окончание следует)