Богородица

Ей стоять у креста разрешили жестом надменным.
Кто они, чтобы что-то Ей запрещать?..
Голоса задохнулись от плача во чреве Вселенной
И могли вместо хрипа лишь только печально молчать.
Ее пальцы скользили по стопам кровавым и синим:
Что могли эти ноги святые ей рассказать?
Как без сна и без лени босого по пыли носили?
Как кололись, страдали годами без права устать?..
Что могли Её очи забыть на несчастных ланитах?
И могла ли Она разглядеть след оставленных слёз
На губах, смертной тенью отныне покрытых,
И на рёбрах, как крыльях раскинутых в царствии грёз?
Покидала ль Её временами тоскливая вера,
Что Он будет собой даже после того, как умрёт,
Что не тронет Его раскалённая адская сера,
И что с неба для вести благой Он, конечно, сойдёт?
Я не знаю ответов на эти слепые вопросы.
Я никто, чтобы даже о них умолять...
Как жестоки бывали Пилата допросы?
Каково это было: невинного гнать и распять?..

Иногда я у мамы в глазах замечаю
Блеск такой же глухой, неземной пустоты,
Будто я на кресте за Великого рядом страдаю,
Будто ноги мои иссечённые
гладят родные персты...

В миг утрат и печалей, терзающих сильное сердце,
Наши муки порой представляют муки Христа.
И бывает, нам негде и не с кем согреться,
И бывает, нам рёбра ломает тяжесть креста.
Только в вечности этих бездонных страданий
Нам не стоит о том со слезой на груди забывать,
Что из самых дурных, гробовых предстояний
Нам указано Богом Любви через страх воскресать.