Тарас Бульба. Трудности перевода

В повести «Тарас Бульба» писатель Н.В. Гоголь рассказывает о непримиримой вражде между казаками и поляками. Причин для неприязни и противоборства несколько, но самыми важными из них являются две. Во-первых, территория Малороссии находится под властью Польши, и, как сообщается, русское население страдает от гнета и притеснений польских завоевателей. Во-вторых, вражда между описываемыми народами обусловлена противостоянием двух миров – Римско-католического и Греко-восточного. Казаки, исповедующие христианство по византийскому обряду, сопротивляются оккупантам тем сильнее, чем настойчивее ведется политика, направленная на их подчинение папе римскому и обращение «еретичествующих» русских в правильную веру. Собственно, все восстания казаков против государственной польско-литовской власти начинаются после Брест-Литовского Собора 1595 года, на котором между представителями католицизма и некоторыми православными епископами во главе с митрополитом Рогозою было заключено соглашение о создании Унии.

Одним из вопросов, возникающих при чтении повести Гоголя, является вопрос о языке. Из текста следует, что казаки свободно общаются с поляками, не испытывая каких-либо затруднений. Когда Тарас Бульба переходит на польскую территорию, переодевшись иностранным купцом, никто из поляков не слышит в его речи признаков малорусского говора. Почему? На каком языке поляки и казаки разговаривают друг с другом?

Поиск ответов на эти вопросы приводит к интересным умозаключениям. Дело в том, что современные государственно-политические реалии накладывают отпечаток на понимание исторических событий четырехсотлетней давности. Читая: «русские казаки», мы испытываем легкий дискомфорт, но при слове «поляки» спокойно представляем современных поляков, говорящих на польском языке. Но имеют ли отношение современные значения этих слов к происшествиям XVII века?

Если посмотреть на историческую карту, то можно заметить, Польша того периода в значительной части находится на территории современной Беларуси. Казаки неоднократно воют с поляками при Белгороде Днестровском, Белой Церкви, Переяславле, Бобровице, уничтожают польские (!) города Слуцк и Могилёв, делают вылазку на польский город Никитин Рог, сражаются при Желтых Водах. Всё это – территории современных Украины и Беларуси. Более того, Польша и Литва на протяжении нескольких сотен лет представляли единое государственное образование, то есть опять же, говоря «Польша», применительно к той эпохе, территориально мы должны представлять, скорее, Белоруссию. Граница между Польшей и Русью долгое время проходила по Днепру: правобережная территория относилась к Польше, а левобережная – к Руси (под Русью понималась не современная Россия, а лишь часть Украины и некоторые прилегающие российские земли). А севернее рубежи между государствами почти совпадали с современной границей между Россией и Беларусью.

Мы привыкли думать, что Белоруссия как территория, на которой живет определенный этнос, существует на протяжении многих веков, но так ли это? Название Белоруссия появляется только в конце XIX века. Во времена, описываемые Гоголем, можно было говорить только о Белой Руси, под которой, кстати, в разные века понимались разные регионы. До конца XV века абсолютное большинство упоминаний о Белой Руси (Alba Russіa) происходит из Западной Европы и относится к территории Великого Новгорода (Новгородской республики).

Татищев в XVIII веке был уверен, что Белая Русь или Белая Россия – это средняя часть Российского государства, находящаяся между Великой и Малой Русью. А границы ее лежали «об реку Волгу до Медведицы, потом за Волгою с Поморием до Вологодской области, далее с Болгарским и Мордовским владениями до устья реки Оки, где на границе нижней Нов-город построен, к югу прежде были печенеги и куманы, или половцы по Иван озеро, с Черниговским княжением в вятичах видится Болхов был последний; с Литвою – река Береза, впадающая в Днепр». Далее он делает замечания, что эти границы часто передвигались в результате княжеских переделов. Герб Белой России, сообщает Татищев, содержал на красном поле изображение человека на коне с копьем, поражающего черного змия.
Владимир на Клязьме (Московская губерния), назывался Владимиром  Белорусским в отличие от Владимира на Буге, построенного в десятом столетии Владимиром-крестителем. Последний относился к Червонной Руси, а в XVIII веке находился на территории Польши.

В Википедии пишут, что в Речи Посполитой название Белая Русь с конца XVI века употреблялось только по отношению к части современной территории Белоруссии, а именно к Полоцкой земле. С 1620-х годов термин закрепился за восточными землями Великого княжества Литовского.

Самоназванием жителей Белой Руси оставался этноним «русины» либо «литвины». В XIX веке, когда белорусские земли входили в состав Российской империи, с развитием русскоязычной системы образования среди местного населения распространился этноним «белорусы». С 1890-х название «Белоруссия» (а позднее и «Беларусь») стало общепринятым для обозначения всех территорий компактного проживания белорусского этноса (Википедия).

То есть, в начале XVII века, в котором, как мы выяснили, происходят описываемые в повести события, слова «поляки» и «русские» понимались по-другому. «Русские» не имеют никакого отношения к Московскому княжеству, вокруг которого развивалась современная Россия, а «поляки» очень опосредованно относятся к современной Польше.

В описании всех обитающих в российском государстве народов, составленном в конце XVIII века, вообще нет «белорусов», зато имеются «поляки», о которых сказано, что хотя народ сей и есть действительно российский, большей частью принял исповедание Римско-католическое, а дворянские роды его через бракосочетания породнились с коренными польскими и перемешались. Наречие «поляков» также несколько отличается в произношении от общероссийского. Главное местопребывание польского народа в Российской империи – губернии Могилевская, Полотская, Минская, Каменецкая, Изьяславская и часть других. Как видим, даже в конце восемнадцатого столетия жителей нынешней Беларуси считали поляками, что уж говорить о XVII веке.

Отметим, что в то время существовало несколько осколков прежней Киевской Руси: Малая Русь, Белая Русь, а также Чермная или Красная Русь. Видимо наречия, на которых говорили в этих областях, отличались друг от друга незначительно, поэтому малороссийские казаки свободно общались с «поляками». Общались на диалектах древнерусского языка, который имел отличия и от церковнославянского (тогда говорили – славянского), и от московского.

Мы уже писали, что для богослужений использовались книги, написанные на особом языке, разработанном византийскими миссионерами Константином и Мефодием. Лингвисты называют его старославянским. По прошествии столетий в нем накопилось столько изменений, что стали говорить о церковнославянском языке. Он лишь отдаленно напоминал местные говоры, и для того чтобы население могло его понимать, выпускались специальные словари. В XVII веке монахом и печатником Киево-Печерской лавры Памвой Берындой был разработан «Лексіконъ славеноросскiй и именъ тлъкованiе», считающийся одним из лучших трудов восточнославянской лексикографии того периода. Длительное время он служил пособием для изучения славянского языка. Автор включил в этот труд статьи из словаря своего предшественника Лаврентия Зизания, который пояснял их следующим образом: «Сиречь реченiа, въкратъце събранъны. И из словянскаго языка, на простый рускій діалектъ истолъкованы». Из этого следует, что в семнадцатом столетии русский (речь идет об Украине) язык, на котором общалось большинство местных жителей, отличался от славянского языка.
Но в еще большей степени славянский язык не походил на речь московитов.

Католический священник, папский легат в Восточной Европе Антонио Поссевино, посетивший Московию в конце XVI века, так описывал ситуацию: «Они не знают славянского языка, хотя он настолько близок к польскому и русскому (читай – «белорусскому и украинскому»), что тот священник, славянин по национальности, которого я послал в Москву, уже очень скоро стал многое понимать из московитского языка, хотя, напротив, московиты, с большим трудом, по-видимому, понимали по-славянски».

Обобщая сказанное, можно сделать два вывода. Во-первых, современные белорусы во многом являются потомками тех самых «поляков», о которых говорит Гоголь и описание которых мы находим в упомянутой книге XVIII века. Во-вторых, так как польское влияние было распространено на земли, некогда входившие в состав Киевской Руси, то большинство местного населения в начале XVII века говорило на родственных наречиях, отличавшихся не более чем диалекты соседний губерний.

Из всего этого следует вывод, что читая произведения литературы на исторические темы, нужно обязательно учитывать и значение употребляемых в них слов, так как со временем они могли существенно измениться, что, как мы убедились, и произошло в данном случае.