ШАЛЬ

Меленевский Герман 

Когда в тринадцатом столетье
Татарами был взят Кавказ,
Армянского народа детям
От них дарован был указ:

"От устья Волги поселиться
Вплоть до Казанского кремля.
И чтобы никакие лица
Препятствий не чинили зря.

Всем тем умельцам из нагорья,
Которые могли ковать
Клинки и чаши для застолья
С узором ,греческим подстать".

И снова древнему народу
Под властью плети и меча
Пришлось детей,забыв свободу,
Отдать на милость палача.

Как долго в землях астраханских
Звон молотов и кандалов
Стоял для ковалей армянских,
Не помнит летопись веков.

Но как-то раз татарским ханом
За вечно сладостный калым
На праздник уразы[1] армянам
Открыт был путь,ведущий в Крым.

История хранит молчанье:
Когда пришли,ушли куда...
Но вязь армянских слов на камне
Напоминает иногда

О том,что здесь молились богу,
Детей растили и хлеба,
О том,как в звездную дорогу
Отцов сносили навсегда.

Один  такой надгробный камень
Истертый временем, лежит
Под Эчкидагом[2] у развалин.
Вот,что поведал тот гранит:

"Построил данную часовню
Начальник крепости Седрак
Жене,ушедшей,безусловно."
А дальше,стертый кем-то знак.

Лишь песня птиц не похоронит
Еще того,что знал гранит,
Да грустная легенда тронет
Слух тех,кто доброе хранит.

Седрак-начальник долго правил
В своих влладениях людьми
Бог в шестьдесят его заставил
Жениться по большой любви.

Кругом открыто говорили:
Невеста слишком молода.
А он давно уже не в силе:
На  склоне лет его звезда.

Но принято решенье было-
Седрак нашел себе цветок
Такой красивый,всем на диво,
Жить без которого не мог.

Чалкинцы громко поздравляли
С женитьбой славной старика.
А про себя ему пеняли:
Не для любви его рука.

И запер в собственном балате
Ревнивец старый Антарам.
Одних старух в домашнем штате
Она могла увидеть там.

Муж окружал ее заботой:
Широкий двор,фруктовый сад-
Все ей. И лишь запрет жестокий:
"Ни шагу в дом родной,назад."

Томила Алтарам неволя
От ранних зорь и допоздна.
Такая ей досталась доля:
Всегда-где муж,всегда одна.

Год миновал.На праздник люди
К монастырю пришли толпой,
Шумя.что юношей остудят
Красивой греческой борьбой.

Седрак,начальник по уставу,
С женою был в толпе большой,
Чтобы борцам,добывшим славу,
Вручать призы за лучший бой.

Вниманием людей пртшедших
Не обойден был тонкий стан,
Печальный взор,в себя ушедший,
И грусть прекрасной Антарам.

Архимандрит,что был на службе,
Промолвил:"Бог,грехи прости!"
И тихо прошептал,по-дружбе:
"Все в воле божьей,не грусти".

В знак уважения к Седраку
Назначили его жену
Вручать награды тем,кто страха
В бойцовском не явил кругу.

Узнав решение народа,
Борцы бросались в жаркий бой,
С желаньем победить,и чтобы
Вручен был приз ее рукой.

Люд восхитил борец упрямый,
Чалкинский молодой кузнец,
Всех уложивший в схватке равной
И взявший лавровый венец.

Диргем[3]арабский,ткань из шелка
Вручила Антарам ему.
Зардевшись,при смотрящих зорко
Глазах на девичью красу.

Георгий взял в поклоне низком:
"Судьба моя!"-сказал шепча.
Седрак кивнул,поспешно слишком,
И сплюнул,сердце горяча.

Потом промолвил зло,ехидно:
"Да,молодость на то и есть:"
Похвастать силой.И обидно,
Что глупостей у ней не счесть."

И посадив жену в коляску,
В Чалки скорее укатил,
Где полагал,что создал сказку,
В которой с Антарам он жил.

В той сказке бронзовое тело
Пьянило сердце старика.
И грусть,любимый без предела
Жены,тревожила слегка.

Он жизнь отдать,обняв колени
Ее и голову склонив,
Всегда готов был без сомнений,
Но часто ревностью томил.

Не мог терпеть он рядом с нею
Ни молодых,ни стариков;
От нежности к жене пьянея,
К шагам безумным был готов.

Он редко выходил из дома,
Стараясь быть всегда с женой.
Как страж сурового закона,
Он не хотел судьбы иной.

В Чалки из Кохтебеля как-то
Пришла нерадостная весть:
"Мдет резня армян и в схватках
Арнаутов-числом не счесть."

Мужчины взялись за оружье,
Отправив семьи в дальний край,
В Чалках закрыв ворота туже,
Сказали:"Что ж, не поминай."

Пришлось начальнику расстаться
И к другу старому послать
Свою жену:ведь может статься,
Что бой придется туркам дать.

Война войной,а сердце гложет
Слепая ревность и печаль;
Ничто помочь ему не может,
Когда к любви дороги даль.

А мучился Седрак всё больше:
При Антарам сменил людей,
Послал старух,чтоб зрели дольше:
С кнм говорит,кто ближе к ней.

По возвращении,старухи,
Галдя ему наперебой,
Слона произвели из мухи,
Что,мол,Георгий там-как свой.

И в ту же ночь гонец помчался
С письмом:Георгия вернуть
С тем,чтобы утром тот качался
В седле,в стан вражий правя путь.

Арнаутам вручить посланье
Седрак Георгия послал,
Не объясняя смысл заданья,
Сказал,чтоб тот быстрей скакад.

Он знал,чем кончится поездка,
И мстил Георгию за то,
Что молодость того-повестка               
Напоминанье-кто есть кто:

Кто был иссушен сроком жизни,
Кто только начал ее путь,
Кому с вином сидеть на тризне,
Кому беречь от ветра грудь.

Тем временем в балат к Седраку
Пришло письмо от Антарам:
"Измену мнишь,наверно,зря ты,
Георгий честен,верен нам."


Сверкнул угрозой глаз Седрака:
Жене вернуться приказал.
Слугу,что преданней собаки,
Её убить в пути послал.

Ночь крымская в своих объятьях
Хранила путников в пути.
С служанкой,обменявшись платьем,
Шла Антарам домой,в Чалки

С обочины тропинки горной
Хруст потревоженных камней
Раздался вдруг,и кто-то черный
С булатом прыгнул прямо к ней.

Рукой поспешною отбросив
На край дороги Антарам,
Другой он спутнице наносит
Удар и.. исчезает сам.

В ознобе,трепеща,как птица,
Тревожно озирая даль,
Забыв реальности границы,
Бедняжка ищет свою шаль.

Шаль не находит.Спешным шагом
Летит назад,откуда шла,
И на тропинке,за оврагом,
Без сил былинкою легла.

Чабан-старик нашел смуглянку
В одежде мокрой поутру,
И чуть живую на полянку,
Принес к родному шалашу.

Седрак,уверенный в измене
И быстром мщенье за нее,
Велел,чтоб в близости селенья
Надгробье было создано.

На том надгробье ровной вязью
Потомкам он поведал так,
Что жил супружескою связью
С женой прекрасною Седрак.

Что горе в дом пришло внезапно,
Что в мир жена ушла иной,
Забрав жестоко,безвозвратно
Его любовь навек с собой.

Летели дни,сменяя ночи,
Покой оставил старика,
Жены безвинной образ в очи
Частил к нему издалека.

Ночами без свечи зажженной
Сидел или лежал Седрик,
К нему из двери потаенной
Шел призрак,раздвигая мрак.

Ладонью мягкою сжимая
Дрожащий пульс на голове,
Он говорил:"Пришла из рая
Помочь спокойно жить тебе.

Я умерла,в земной юдоли
Не долго длилась жизнь моя.
Тебе верна,по божьей воле,
С тобой и без тебя была.

Была я верною в то время,
Когда,другие,иногда,
Проклятья сыпали на бремя,
Что ты давал им навсегда.

Георгий знал: меня ты губишь,
Хотел убить как паука,
Но я сказала,если любишь-
Жизнь не жалей для старика.

И он поклялся сделать это,
И слово верное сдержал.
Тебя жалел,пока со света
Его твой ангел не забрал.

Я ухожу,не надо стонов,
Туда,в заоблачную даль.
На память,по людским законам,
Тебе я оставляю шаль".

Однажды,новостью большою
Разбужен ночью был балат:
В богатый двор вошли с сумою
Бродяжки:нищенка и брат.

Та нищенка,лицом пригожим,
была - две капли Антарам,
Ей путь к хозяину предложен
Был сразу,как гостям.

В сопровождении прислуги
Она безропотно прошла
Туда,где в освещенном круге,
Как пух белела голова.

Увидев девушку всю в черном,
Седрак лишь тихо простонал.
И взглядом,в угол обращенным,
На шаль безвмолно показал.

Потом рукой на покрывале
Поспешно что-то поискал,
Но руки,вдруг,бессильно пали,
Глаза застыли,взгляд пропал.

Ладонью скорбная прислуга,
Хозяина закрыв гдаза,
Вздыхала,что его подруга
В мир лучший до него ушла.

Никто не возражал уходу
Двух нищих,устремленных в путь
Как только шаль с цветами к гробу
Легли покойнику на груд.

   Примечание:

Уреза   - трехдневный праздник после месячного поста;
Эчкидаг - гора и населенный пункт по дороге к Судаку;
Чалки   - населенный пункт;
Балат   - усадьба с домом;
Кохтебель - Коктебель,населенный пункт вблизи Феодосии;
Арнаут  - албанец,потомок пеласгов.Жестокие воины турецкого войска;
Диргем  - арабская монета.