Би-жутерия свободы 128

      
  Нью-Йорк сентябрь 2006 – апрель 2014
  (Марко-бесие плутовского абсурда 1900 стр.)

 Часть 128
 
  Боясь быть выпровоженным на улицу, Политура смирился и притих, не пытаясь выровнять отношений.
  Ему привиделись новые горизонты, за которыми он набирается на блошином рынке  недостающих знаний.
  Вместе с тем его, обособленного от крем-брюле общества, подтянувшего безвозмездные помочи, не покидало ощущение потери целостности.
  Раздвоение личности и бегство наперегонки с самим собой ни к чему хорошему не приводило.
  Бывало, что при гипертрофированном очаге здоровья с торчащей сигаретой в Красном уголке рта, он за малейший промах выбивал сто таллеров из ста в помятую кепку у проходящих мимо хмырей и возвращался к жизни под конвоем их недоверчивых глаз (двоих он уложил в голове, остальных зачислил в безвести пропахшие).
  Во мне, ужасается бродяга, зарождается гражданская война на тотальное уничтожение.
  Вот-вот начнётся «ковровое покрытие», хотя раньше я, покрытый поцелуями, обходился без одеяла в пододеяльнике.
  Боже, что со мной будет? Может воздвигнуть разделительную стену наподобие Берлинской лазури?
  На Великую Китайскую в связи с олимпийскими играми в Пекине мне не потянуть (стройматериалов не достать).
  Начну-ка я с мирных переговоров с самим собой, иногда я пропускаю удар в челюсть и раскланиваюсь перед ним.
  Поначалу не мешает охладить пыл внутри и выбраться наружу.
  Выпить что ли стакан холодного молока, растянув приятные минуты?
  Но зачем травиться, когда вокруг ужас сколько понапихано постороннего люда, не вкусившего бытовых передряг?
  Интересно, как справляются с проблемой перенаселения и стриптиза утрусские матрёшки?
  Ведь их по шесть насчитывается в одной личине.
  Если в парном мясе августовского вечера серьёзно подойти к животрепещущему вопросу с теневой стороны, выявится эффект столпотворения.
  Отсюда пошли жестокие разборки, и мы видим разрисованные деревяшки, выстроившиеся сарафан к сарафану, на полке рядом с книгами о собаководстве и рукоделии Марика Мастур-бей «Сушёная во бля... в штанах».
  Однажды какую-нибудь обедневшую владелицу, перепутавшую корму с кармой, и полагающую, что основополагающая интимная близость – это изнасилование с налётом фамильярности и отчасти построение иллюзий за счёт случайного вкладчика, наконец-то осенит похорошевшая идея –: незаменимых нет!
  И тогда она,  возрадуется, вынимая из сокровенного ящичка инкрустированное дилдо с инструкцией по применению в условиях приближённых к действительности.
  Хозяйка с её колышущимся желатиновым телом несомненно захочет избавиться от шести свидетельниц, и вместо того, чтобы устроить им режиссёрское Росселини по дальним углам, соберёт всех в одну Мотрю и выставит на продажу.
  Видавшую виды вместительную матрёшку купит бразильский поэт Суржик Томато – лилипут в футляре от очков, воспевший хвойный вой войлочного войска (он же авангардист с наклонностями к мошенничеству и семенному рассадничеству слухов).
  Он, живший впроголодь и в прелестницах, попадавшихся ему по ночам в съёмочных павильонах, где раньше хранились погнившие овощи, издавался с помощью спонсора Скуба Дайвинг-Вексель, короткие кривые ноги которого компенсировались выпрямленными волосами, а отсутствие женщин ежевечерним раскладыванием спрятанной в шведской стенке постели.
  Но глобальные проблемы на этом не разрешатся и Суржик Томато не перестанет досаждать взору гостей на своей вилле в устье Амазонки Великолепной Шестёркой в разобранном виде украшающей полку над потрескивающим ореховым камином, кемаря на груди любимого портативного телевизора.
  Вкладышевая (одна в одну) история с матрёшкой будет продолжаться до бесконечности, пока не попадёт в кризисную ситуацию, и кто-то рассеянный по свету, чувствующий себя Кафковским пауком, берущим начало от Честерстоновской мухи, окажется в шелкопрядном долгу перед мачехой-родиной (лучше из диаспоры с бифштексом на каникулах).
  Этот кто-то не столкнёт её, и она не разлетится, щурясь от солнца, на мелкие кусочки-щепы.
  Рассуждаю я битый до синяков час, опомнился Политура, а мысль коммерческого характера не даёт покоя – не переименовать ли Объединённую Европу в раздевающуюся Матрёшку, когда газопровод перекроют?
  А тут ещё эти геополитики, способные сразить наповал замечаниями о политическом климате, стараются внести вклад в мировое паскудство, не мешая одобрительным отзывам депутатов из парламента в целях укрепления самовластия.
  Считайте, что я в беспамятстве проголосовал «за».
  Хотя признаюсь – неизвестно что лучше, – быть сбитым с ног или с толку, учитывая что остановиться всё равно не на ком и негде – в связи с переменной облачностью простыней ночлежка закрыта на переучёт.
  Вследствие мерзкого запашка ноздреватого сыра, изготавливаемого ноздреветянами, из-за бугра удлинились задержки его поставок.
  На паритетном основании вызревала протекционистская политика человека, после лечебного радиационного курса потерявшего все до единого волоска в носу без вмешательства пинцета.
  Я так понимаю, что прения продолжаются, так что вы прейте, пока мне не подали говяжий язык, обложенный облаками крема.
  Туман в Политурином мозгу расплылся маслянистой рекой, тучи пронзило молнией мысли и небо разразилось истерическим хохотом.
  Ему чудилось – люди пересекали её широченный бутер в брод.

(см. продолжение "Би-жутерия свободы" #129)