Листая старые журналы 117

           О БЕРЕГЕ МИЛОМ

«За окнами сосны шумят вековые.
Там снег по колено, там очень темно...
Умершие входят в мой дом как живые,
Садятся за стол, наливают вино.

У самого старшего руки озябли,
Он держит неловко тяжёлый бокал.
Он тихо смеётся: «Не руки, а грабли!
Такие бокалы – не этим рукам!»

А младший ребячьим восторженным взором
На книги глядит, на цветы, на ковёр,
На весь этот дом невесёлый, в котором
При жизни минуты одной не провёл.

Все в сборе как будто...
Ну что же, я рада –
Родные мои у себя за столом:
Вот этот не выстоял у Сталинграда,
А этот – под Псковом, а тот – под Орлом.
А этот – с английскою трубкой в кармане.
Достань же её да набей табаком!

Он с мужеством кротким погиб в Магадане –
В бараке холодном, под грубым мешком.
Носитель суровый великой идеи,
Фанатик! Из тех, что идут на костер.
Его же схватили в ночи лиходеи,
А мы не отмстили ещё – до сих пор!

А этот! С традициями Дон-Кихота,
Провидец своей неуютной судьбы.
Погреться пополз из промёрзшего дзота
И умер, сражённый у финской избы.

А этот! В столице – на грохот разрыва,
На вьюгу пожара летящий стрелой,
Сносивший смертельную боль терпеливо
И в возрасте Пушкина ставший золой.

А этот! Красавец, остряк, непоседа,
Чистейший, как сталь, и весёлый, как ртуть...
Не флаг на рейхстаг,
Не салют,
Не Победа,
А пуля как дуля,
И в этом – вся суть.

А этот! Мальчишка со школьной скамейки,
Как взяли такого? Нет! Ты погляди:
Артерия бьётся на худенькой шейке,
И сердце, как перепел, в слабой груди.

Куда ты годишься, бездомная птаха?
Что доблесть твоя перед этой войной?
Ты в первом бою задохнулся от страха,
А умер уж после... Видать, от взрывной.

А этот – разведчик, поэт, заводила,
Прошедший сквозь грязь, сквозь кровавую тьму.
Погибель за ним неустанно ходила,
А путы расставила дома ему.

Его доконали растленные хамы,
Хапуги и твари (их много, их рать!).
Итогом огромной общественной драмы
Осталась стихов небольшая тетрадь.

А этот! В поношенном кителе белом
Старик, не согревший застуженных рук,
Родной мой... лежащий теперь за пределом
Любви и страданий, встреч и разлук...

Да что ж это! Нет никого и в помине!
За окнами – ветер. Там очень темно.
Под светом неярким играет в графине
Тяжёлое, терпкое жизни вино».

Голицыно, 3 декабря 1951 г.

Елена Благинина(1903-1989)
(«Новый мир», 1989, № 12)
Примечание редакции:
«Эти стихи были переданы редакции самой поэтессой,
скончавшейся в конце апреля 1989 года».