Держи меня за руку

Рассвет, и, обнимая гриву ветра, ворвался новый день в мой тихий дом.
Привет, тебе я рада, но не отпускает в объятия твои мой сладкий сон.
Встаю, хоть несусветно рано, и разум, упираясь, шепчет - спать.
И у окна я, всматриваясь в серость, решаю кем бы мне сегодня стать.

Сознание, как Библию листая, перебираю осторожно каждый том,
И сложность языка не постигая, я кожей чувствую пережитое в нем.
Мое сегодня сложено по капле, по крохотной песчинке бытия,
И каждый вдох всего живого в мире сложили день мой, путь мой,
Мою дорогу и саму меня.
И чтобы нам в пути не разминуться, ты не таясь о главном мне скажи,
И даже если все верх дном перевернется, будь рядом, будь со мной
и за руку меня держи.

Рассвет, стою и голову ломаю, что бы придумать мне, и как так хитро поступить,
Чтоб века через два, себя не узнавая, но все же было мне чуть-чуть попроще жить.
Такая вот не хилая задача, и оценив все но свои, на нет и да, и так,
Я все-таки решаюсь, и выдыхая вечность, делаю в свое бессмертие шаг.
Я выдыхаю вечность и делаю в свое бессмертие шаг.


Это был тревожный вечер. Шквалистый ветер со стороны моря все время отчаянно бился в окно, пытаясь ворваться во внутрь и обрести спокойствие, но все эти попытки были напрасны. Вроде уляжется, успокоится, вроде стихнет все за окном, думаешь сдался таки и можно выдохнуть с облегчением, а нет,  затаившись где-то в районе пирса, хитрый ветрюга копил всю свою злость и силу и через какое-то время с новым порывом штурмовал окна и двери здания лагеря, которому впрочем было не привыкать, ведь основная идея и суть его в противостоянии всем ветрам и штормам. Штормовой лагерь встречал все невзгоды и морские капризы стойко, находясь прям у кромки вод Черного моря.

Близился к концу второй час мастер класса в студии живописи. Работа не шла, скорей всего я подцепила какой-то вирус, кружилась голова и мой пейзаж на мольберте расплывался в сплошной бирюзовый квадрат, без подробностей и деталей. Я вышла в фойе, чтобы отдышаться, уселась на мягкий диванчик и осознала, что встать с него у меня уже вряд ли получится. Сижу и обреченно наблюдаю, как бушует морской горизонт за окном. Спустя минут пять, десять в фойе появляется Димка, парень с моей дружины. Мы с ним два художника в нашем отряде, два призера международного арт фестиваля по пейзажной живописи. Собственно так мы в Орленок с ним и попали.

Димка очень талантливый, я его еще на фестивале заприметила, точнее сначала его работы, а потом мы уже подружились, причем наши мамы тоже сразу же нашли общий язык. А фестиваль проходил в его родном городе Брянске, благодаря Димке и его семье я полюбила Брянск и его окрестности, поскольку мы успели облазить там все за фестивальную неделю. Димка клевый, не такой, как все парни, с ним просто и весело. После Орленка обязательно притащу его к нам в Чернигов, представляю, как он обалдеет от наших мест, от нашего старинного городка, ей Богу, мне тоже есть чем его удивить, думала я, наблюдая его приближение.

- Ксюш, ты чего здесь? Я только отвлекся, смотрю тебя нет.
- Дим, что-то худо мне. Похоже температура, сил стоять нет, ноги подкашиваются.
Димка со знанием дела пощупал мой лоб  и изменился в лице.
- Ксюш, да ты горишь же вся...
- Эх, я так и думала. Вот же обидно то, я этот мастер класс ждала всю смену, и вот. Дим, меня теперь в изолятор отправят. Последнюю неделю в мед.корпусе проваляться придется, ну вот почему мне так везет то а?
- Погоди, может обойдется все. Воды хочешь?
- Тащи.
- Вот пей,  подожди пять минут я наши вещи соберу и пойдем потихоньку домой.
- Ага.

Димке досталось в тот вечер, с одной стороны я у него висела на руке. С другой болтались два наших этюдника. Дорога до нашего лагеря Звездного вела вдоль пляжа по красивой набережной, но мне было так плохо, что было точно не до красот вокруг, меня знобило и качало из стороны в сторону, поэтому Димка нацепил на меня еще и свою ветровку и всю дорогу травил мне байки, пытаясь хоть как то меня отвлечь.

На отрядном месте толпились наши во главе с Володей, вожатым. Володя внимательно на меня посмотрел и, похоже, моментально определился с моим диагнозом.
- Горишь?
- Володя, нет, я просто сильно утомилась. Что теперь со мной, куда...?
Я в ужасе ждала приговора, вожатого, надежды не было.
- Ага, понятно, давай в палату, в кровать, завтра посмотрим.
 
Я с облегчением потащилась на второй этаж. Нырнула в уютную пастельку прям у самого окошка и моментально уснула.
Утром только я открыла глаза, а рядом уже Володя, Димка и девчонки мои уже готовые к завтраку.
- Ну, что боец, приказ такой, лежишь не вставая до нашего прихода, в фойе не суйся, все должны быть в школе, чтоб вопросов не возникло ни у кого, все поняла?
- Конечно, Володя.
- Дим, сгоняй за горячим чаем и кашей.
- Я мигом.
- Увы, дорогая моя, но школу сегодня придется прогулять, сочувствую. После обеда, пойдем мерить температуру на всякий случай.
- Володя у меня нет температуры.
- Конечно нет, просто на всякий случай, сама понимаешь. Обещаешь не вставать?
- Не сомневайся.

Наша смена началась в сентябре, поэтому школа в обязательном порядке, но школа в Орленке особенная, и занятия пропускать было действительно жаль. А валяться целый день в пастели, сами понимаете, удовольствие то еще. Но, меня не отправили в лечебный корпус, а значит у меня есть надежда.

К обеду мои наконец-то вернулись и о чудо, Димка тащил с собой огромный букет белых восхитительных роз. Мои глаза приобрели форматы блюдец, я смотрела то на Димку, то на смеющихся девчонок, то на Володю и ничегошеньки не понимала.
- Володя, а как это вы так... Нельзя же.
- Нормально. Я проследил, никто не видел. 

Надо сказать, что чувствовала я себя уже вполне сносно. Но в лечебном корпусе когда мне вручили приговорный градусник, пот меня все же прошиб. И о чудо! Да, да, да! Температура была нормальной, представляете, хвала всем богам, я возвращаюсь в отряд! К слову сказать, два дня меня мой отряд все же берег и держал в пастели, а Димка все время носился ко мне и развлекал меня последними новостями и анекдотами. Я ему тогда сказала, что теперь ты, Димка мой лучший друг навсегда.

Эх, какое же было время, какими же мы были искренними, и наивными. В конце смены, на последнем нашем костре, я действительно страдала от расставания с родными моими орлятами. Всех помню и Мадину из Дагестана, как мы с ней отряд наш вытащили на третье место в игре «вышибала», а как здорово Маша из Архангельска пела и играла на гитаре, я тогда слово дала, что тоже научусь так играть, эх, может научусь еще. А Янис, наш рижанин, представляете песню сочинил про наш лагерь, они с Машкой нам ее и сбацали на прощание, шок да и только.  А еще у нас парочка влюбленных образовалась Софико и Арслан, вот интересно, сложилось ли у них в дальнейшем? Да вряд ли, первая любовь это не может быть серьезно. Иногда я жалею, что мы потерялись, и вроде все в друзьях, и на очень многих сайтах, но друзья ли мы теперь или, фолловеры, лайки и мемы наш удел и то по праздникам.

А с Димкой мы в итоге разругались. А винить наверно некого, так уж сложились обстоятельства. Пару лет мы мотались друг другу в гости, благо между нашими городами курсирует автобус, пять часов с небольшим и  ты в Брянске. Хорошее время было, Димка действительно запал на красоты нашего города, он совершенно одержим живописью, и это конечно большая редкость встретить такого же больного на всю голову живописью как и ты. И еще, Димка ценен тем, что он вот свой в доску, не знаю даже как выразится. Вот вроде парень, вроде даже интересный, симпатичный, но мы с ним именно друзья и даже в голову не приходило подумать что-то там такое, любовное... Вот подурачится вместе, это пожалуйста. Часами могли стоять в каком нибудь живописном месте, писать в полном молчании или наоборот ржать во все глотки или песни орать. Но все когда-нибудь заканчивается. Вот и наше детство закончилось, я счастлива, что у меня был Димка, мне приятно вспоминать все, что с ним связанно, но к сожалению реальная жизнь диктует свои условия и приходится взрослеть, ничего уж тут не попишешь.

Папа мой военный, и в день моего восемнадцатилетия нам позвонили с реанимации, папа получил тяжелое ранение и лежал в коме, примерно месяц. Мама сутками проводила в больнице, даже когда папа очнулся, за ним требовался постоянный уход. То, что он встанет на ноги, надежды практически не было. Его сослуживцы и друзья нам помогали конечно, но средств все равно не хватало катастрофически. Мама в больницу устроилась санитаркой, пытаясь хоть какую-то копейку заработать и быть рядом с папой. Я забросила свою мечту поступить в национальную академию изобразительного искусства в Киеве, поскольку нужно было помочь семье.

Хорошо, что училище закончила, и навык портретного рисунка у меня уже был на хорошем уровне. Я ненавижу портреты, но каждый день я торчала на Андреевском спуске, со своими картинами и этюдником, зарабатывая свои крохи. Наверно время такое, народ не охотно тратит деньги на картины и свои портреты, да и туристов поубавилось, а может просто мне не везет. Хотя мне удалось тогда продать пару своих пейзажей и один, кстати, Димкин, который он мне оставил на память. Этих денег нам хватило на несколько месяцев. Жить пришлось в Киеве, поскольку после того, как я месяц помоталась на электричке туда и обратно по три с половиной часа с картинами и этюдником, я заработала себе двустороннее воспаление легких и больше месяца провалялась дома в постели.

Слава Богу, моя Верка, подружайка по художке, приютила меня в Киеве. Мы с ней теперь снимаем квартирку на двоих, недалеко от нашего места на спуске, оно нас и кормит. Сегодня уже всем нам полегче. Папа теперь дома и уже потихоньку перемещается по квартире в кресле, у него все таки приличное военное пособие по инвалидности и мама вернулась на свою работу. Денег все равно адски мало, но слава Богу, не голодаем.

Год назад неожиданно в скайпе меня набрал Димка и предложил встретится. Дело в том, что его родители переехали в Крым, и теперь Дима живет и учится в Симферополе в университете культуры. Я честно говоря, совершенно не была готова к такому удару, я не выдержала и высказала ему все более чем в жесткой форме. Более чем, да... Ну он мне с радостью про то, что они дом купили, про то, как ему нравится Крым, универ. А я ему ляпнула, да просто оборжала его зло: «Тебе что ума не хватило в МГАХИ поступить иль таланту? Институт культуры это потолок твой, выходит, ну ты даешь, еще и факультет вебдизайнеров. Да уж, не думала, что ты так изменишься и призвание свое предашь, высокое искусство на интернет рисовалки променяешь». 

Вот спроси меня, что меня дернуло, ведь не скажу.  Я же понимаю, что ни он, ни его семья не виновата в том, что на нас столько всего навалилось. И наверно мне даже стыдно, за мои слова. Но, ехать сегодня в Крым, встречаться и развлекаться, как ни в чем не бывало, в общем этот звонок был из какой-то параллельной вселенной, и мне уже никогда ее не понять, а к встрече с ней, я уж точно не готова. Всю ночь я провалялась без сна, крутила в голове наш с Димкой разговор, пытаясь подобрать нужные слова, и как-то сгладить эту чудовищную ситуацию. Утром я все же решилась и написала ему.

Дим, я переживаю, что тебя обидела.  Пожалуйста прости.
Димка ответил только ближе к вечеру. Но от видеозвонка я отказалась, мне было страшно встретится с ним взглядом, поэтому мы переписывались. Я не стала рассказывать ему подробности своей жизни, не хотелось, не знаю почему. Но злость моя никуда, к сожалению не делась. Поэтому в двух словах я рассказала ему о себе, изрядно приукрасив реальность. Наплела, что магазинчик у меня свой на Андреевском спуске, что зарабатываю прилично, учусь в академии. Димка мне тоже пытался рассказать о себе, но каждое его достижение у меня вызывало очень нехорошее чувство, я его даже не до конца понимаю, это не зависть, нет, это какая-то злая досада, может даже обида. Поэтому, я его бестактно прервала и закончила беседу, наврав в довесок, что у меня парень и я выхожу замуж. Димка, мне пожелал счастья и распрощался. Следующую всю ночь я проревела в подушку.

В общем столько времени прошло, а душа у меня так и не успокоилась. Понятно, что повседневность не дает слишком уж впадать в уныние, поскольку, все действительно не так уж и плохо. Я даже приняла решение, что летом готова сдавать вступительные в киевскую академию. Папа уже самостоятельно гуляет во дворе и даже помогает по дому, мама наконец-то стала улыбаться, а у меня появились почитатели моего таланта, и мои картины потихоньку позволили мне даже поднакопить денежку для поступления.

Стоим мы с Веркой как обычно на нашем месте, холодно, конец января, но у нас чаек с имбирем и вкусняшечки, Веркина мама напекла, так, что мы раскрасневшиеся и довольные кокетничаем с прохожими. Вдруг к нам приблизилась компания молодых людей: два парня и девушка с ними. Стоят и мои картины разглядывают, я искоса поглядываю, а Верка моя ходу к ним и давай меня нахваливать, какой я самородок, и что им просто повезло, что сегодня картины еще остались, поскольку разлетаются они, как горячие пирожки.
 
- Горячие пирожки говоришь? Достойное сравнение для высокого искусства.
Парень обернулся и уставился в упор на меня. На какое-то мгновение у меня перехватило дыхание, поскольку казалось, что я всю свою жизнь ждала только этой встречи. Когда я очухалась, потихоньку стала улавливать очень знакомые черты.
- Ну ничего себе, Димка, это ты? Ты такой...Ээээ...
- Ты меня тоже очень впечатлила, Ксюш, глаз не оторвать от тебя, друг мой лучший.
О, да, на меня тут же свалилось осознание, как я нелепо выгляжу в своем оверсайз пуховике, в угах и в шапке с ушами в разные стороны, жующей при всем при этом Веркину плюшку. Так же накатило сверху мое вранье про мой стильный арт магазин... Эх, глупее меня сейчас выглядят только вороны.

- Ксюш, твои картины просто шедевры. Ты всегда была крутой, но сейчас я вижу нечто. Не вру.
- Спасибо, Дим. Ты как тут?
- Ну как-как, почти тринадцать часов за рулем и вот... Я ж сессию сдал, вот мы и решили к вам на каникулы. Не поверишь,  но я скучаю по Чернигову, по Киеву, по нашим местам. Я и не надеялся на встречу, ты ж вроде замужем, да?
- Ну...
- Ну вот... Мы заранее все спланировали, тут недалеко гостиницу забронировали. Слушай, как же не просто к вам теперь... Если бы не ребята, я бы не выкрутился, ангелы мои, Ваня все организовал... Да, кстати, знакомься - Иван и Надя, мы учимся вместе.
- Незаконно что ли к нам?.. Здравствуйте, я Ксения, это Вера подруга моя.
- Привет. Ну так, самую малость... Рады встрече.
- Ну раз малость, то ладно. Чай есть с имбирем, вы давно гуляете? Плесну?
- О, слушай, это тема, давай, я промерз насквозь.
- Держите ребята, вот еще и закуска есть...
- Ага, мама моя пекла, домашние.
- Вот повезло спасибо.
- Ну, как ты подруга живешь? Может расскажешь?
- Ну, вот как-то так, сам видишь. С магазином я тебе немного, ну это...
- Да, ладно, немного не грех, так же?
Димка расплылся в улыбке и лукаво мне подмигнул.
- Картины правда классные, ты счастлива замужем?
У Веры моей перекосилось лицо, и она слегка захлебнулась чаем. Я на нее строго глянула, чтоб молчала.
- Ну, да, все в порядке. Не то, чтоб шикуем, но живем счастливо.
- Ага, ну супер... Я... Я рад за тебя... За вас то есть...
- Спасибо, а ты один?
- Ну, как один...
- Ну понятно.
- Ну да... Слушай, может погуляем по Киеву, ну как раньше... Хотя ты же работаешь...
- Ага, не могу, вот...
- А вечером? Может вечером...? А, ну, да, муж же дома... Ну, что ж, спасибо вам девушки за чай. Мы, пожалуй, пойдем хотим еще до лавры успеть добраться сегодня.
Далеко, но должны успеть.
- Ну, хорошо, отличных вам впечатлений.

Тут в разговор вмешались Надя и Иван. Я только их и разглядела, поскольку внимание мое было сосредоточено исключительно на Димке. Они какие-то идеальные что ли с виду. Высокая, стройная стильно одетая и очень красивая пара. Реально ангелы.

- Ксения, мне очень жаль, что Вы отказываетесь. Может все же присоединитесь к нам? Нам бы так хотелось, чтобы Вы, нам рассказали о Киеве, о Чернигове, о Родине Вашей. У нас нет знакомых украинцев здесь, кроме Вас. Соглашайтесь, с нас поляна. Давайте же!
- Ой, Ксюш, и правда, иди! Я тут все соберу, сама, даже не думай...
Я еще раз посмотрела на идеальную пару, на офигительного Димку, на свой пуховик и уги...
- Ребят, я прошу прощения. Но никак, вот верите нет, сегодня мне очень нужно быть дома пораньше.
Вера, резко развернула меня к себе и решительно на меня посмотрела. Иван добавил.
- Ксюша, ну неужели такие неотложные дела? Ну, пожалуйста, сделайте нам одолжение.

Я взглянула на Димку, он напряженно молчал.
- Ребят у мужа день рождения, и как назло именно сегодня, так, что я никак. Ну, понимаете же?
Я попыталась улыбнуться, но вышло явно криво. Посмотрела на Верку, а она смотрела куда то в небо, всем своим видом выражая протест моему идиотизму. Я еще раз глянула на свои уги и поняла,что это решение правильное. И уже решительно смело улыбнулась Димке и его ангелам.

- Ну понятно... Ладно, ребят, ну, жаль конечно, но причина то уважительная. Ксюш, поздравь своего мужа от твоего лучшего друга юности, надеюсь еще пересечемся.
- Обязательно. Ты будешь с женой, я с мужем...
- Ага и с детками. Мда... Ну пока, девчонки, удачного вам вечера, рад был встрече.

Димка подошел и очень неловко меня обнял, отвернулся и решительно направился в противоположенную сторону. Ваня пожал мне руку, внимательно на меня посмотрел, милейше улыбнулся и направился за Димой. Надя, меня неожиданно обняла и кажется тихонько сказала: «Что же ты творишь...». Или может мне это только показалось, скорей всего эта мысль меня преследовала в моей голове. Я стояла и с тоской смотрела на удаляющиеся силуэты, а душа выла, да просто орала волком им во след.
- Подруга, прости, но у меня слов нет!
- Вот и молчи.

Всю дорогу домой Верка на меня орала, что нельзя так, что врать нехорошо, что я трусиха, что нужно было согласится, домой сбегать, переодеться а не комплексовать из-за ерунды. Конечно же она была права, но тут дело то не только в шмотках, не пойму я, но какая-то стенка между нами, из разных миров мы теперь что ли, на разных языках говорим, в общем все в кучу. Ладно, ну не судьба, все против нас. Значит нужно забыть и помнить только хорошее. Встречу я свою настоящую любовь и все будет хорошо и у меня. А потом я почему то разревелась.
 
Мы приволокли все наше добро домой, я полезла в холодильник, организовать нам ужин, но Верка есть отказалась и помчалась на Левобережную к тетке. По вторникам и четвергам она с ее детьми оставалась, поскольку теть Лена уходила на сутки.

Только я закрыла за ней дверь, и направилась к плите с заветной кастрюлькой, как в домофон позвонили. На экране я неожиданно увидела Ивана, ну того самого, с которым Дима был сегодня. Я понятное дело обалдела, открыла ему дверь. Действительно он, не показалось.

- Ну, ничего себе, так что ли бывает?
- Погоди, не то еще в жизни бывает. Можно? Привет еще раз...
- Да, конечно входи. Это как? Ну то есть, ты тут как? Совпадение?
- Ой, да, именно оно, и ты даже не представляешь, какого масштаба.
Сказал Иван, стягивая с себя куртку.
- Разговор есть, причем большой разговор.
- Хорошо, я тут ужинать собралась, борщ грею, присоединишься?
- Да, ладно, реально борщ, украинский!? Спрашиваешь. Конечно буду, сама что ль варила?
- Нет, кухарка моя. Я кто ж еще... Верку я прошу готовить из вежливости, пару раз в месяц. На большее меня не хватает.
Я разлила нам борща по тарелкам, красиво все накрыла на стол, уже собиралась садиться.
- Ой, Ксень, не садись пока, возьми листочек с ручкой, я тебя кое-что попрошу написать.
- А, ну давай, диктуй.
- Ага, пиши. Я, Ксения Ткаченко, обязуюсь сегодня до конца дня не бить, не ругать, не оскорблять, не обижать Ивана Соломонова. Да еще подпиши, клянусь не называть его сумасшедшим, шизофреником и не ставить ему прочие оскорбительные диагнозы. Ну вот все, кажись... Дату и подпись ставь.
- Очень смешно. Это зачем?
- Ладно, давай есть. Я на одних бутерах сегодня, не всегда есть возможность поесть как следует. Я все расскажу, очень постараюсь, во всяком случае. Листок рядом полож.

Сначала Ваня борщ наяривал молча и энергично, но потом, слегка насытившись, все же начал разговор.
- Ну, значит, слушай меня, причем, пожалуйста, не перебивай. Речь сейчас о тебе и о Диме...
- А, ну я так и знала... Сводничать явился... Ну-ну... А где адрес то мой взял?
- Ну, не перебивай же... Подслушал я твой адрес...
- Это еще у кого?
- У тебя и подслушал, да не суть, послушай ты меня! Сейчас речь о тебе и о Диме. И только это важно. То, что мы с Надей здесь оказались, говорит только об одном, что произошел какой-то не то сбой, не то несоответствие какое-то... Я далеко не все знаю и понимаю, но несоответствие это такого масштаба, что его требуется подкорректировать. Т.е. у тебя лично есть шанс исправить что-то очень важное... И даже не спрашивай меня что, я не знаю, но ты это должна понять сама, и это связано еще и с Димой, поскольку вы пара, ну настоящая пара, понимаешь?
- Не...
- Это нормально. Тем ни менее, вы пара и это видно и хорошо слышно.
- В смысле, слышно?
- Отчаянно думаешь, Ксюш, степень такая, что с ног сбивает... Ладно, чтоб ты мне хоть немного доверяла, я расскажу про твои мысли. Ну про мужа наврала это то понятно, про академию, но главное не это, ты любишь Диму своего, причем очень сильно, и связь эта такого уровня, что рвать ее нельзя, это смертельно, понимаешь. И если бы это было смертельно только для тебя, ну или для вас обоих, то это то ерунда, но раз уж мы здесь, стало быть ваш разрыв имеет гораздо большее значение, о масштабе этого мы с тобой можем только догадываться.

- Вань, ты очень изощренный сводник, слушай, я даже повелась, снимаю шляпу. Ладно, я позвоню Димке, браво, ты победил мою гордость.
- Не, ну то, что ты ему позвонишь это то хорошо, но этого мало. Слишком мало, чтобы что-то исправить. У тебя обида внутри сидит, и еще много чего, что перекрывает дорогу, и не только у тебя, у Димы та же беда. Вы оба хороши, чего уж там... Поэтому придется кое что вам с Димкой осознать, допонять, до чего-то дорасти, в смысле допетрить... Повторяю я не знаю до чего конкретно, это откроется только вам самим. Иначе ничего и не получится...  Хотя нет, получится конечно, но витка так через три, или четыре. Как повезет, в любом случае, это серьезно тормозит развитие.
- Развитие чего тормозит, прости?
- Да всего абсолютно. Не, в принципе можно и не делать ничего, вы люди то свободные. Но, лучше бы, чтобы ты поверила мне и сделала как я скажу. И что-то мне подсказывает, что ты мне поверишь, и все будет хорошо в итоге.
- Ага, естественно. Ну-ну, пой мне дальше...

- Молчи и слушай. Чтобы до чего-то дорасти любому человеку приходится пережить ни одну жизнь, ну ты понимаешь. Душа она раскрывается с каждой новой жизнью, с каждым твоим воплощением, с каждым твоим поступком, с каждым словом и даже вдохом. Этот процесс постоянен, но иногда, понимаешь, развитие начинает буксовать и топтаться на месте, накручивая бессмысленные круги, и никак ему не сдвинутся с мертвой точки. Ну вот, в этом случае судьба нам дает пенделя, для ускорения. Это может быть что угодно, ну кризис какой-нибудь, который мобилизует все твои внутренние резервы для рывка, а в масштабах общества это могут быть катаклизмы, войны. Ну вот... А тебе с Димой зачем то понадобился эксклюзивный пендель судьбы, который сегодня находится за гранью твоего понимания, пока за гранью. Моя миссия донести его до твоего сознания. Я вот стараюсь...
- Пенделя мне засандалить, прекрасно...

Ваня устало улыбнулся. Видно было, что ему очень не просто все это мне излагать. - Я заткнулась и уставилась на него сосредоточенно, демонстрируя свое внимание, правда ни без доли скептицизма.
- То, что я тебе сейчас расскажу будет смахивать на волшебство, но поверь мне, это не волшебство, все это человечество обязательно познает в будущем. Собственно мы с Надей именно от туда...
- Опа, поворотик... Вань, ты куришь то чего?
- Лист бери и читай, что написала мне, а я продолжу с твоего разрешения...
- Вань, остановись, пожалуйста. Это уже за гранью. Ты и Надя однокурсники Димы. Дима мне врать не будет...
- Он и не врет, мы действительно его однокурсники и друзья и дружить будем до последнего, с тобой, кстати тоже...
- Ну и какого фига ты мне мозги тогда пудришь?
- На карусели мы сейчас катаемся, понимаешь...
- Да ты псих, какой-то...

- Не понимаешь... Читай еще раз лист... Ну, как бы тебе объяснить... Значит для того, чтобы вам с Димой преодолеть свой кризис, придется тоже покататься на этой временной карусели. Судьба дает вам такой шанс, первыми из современников понять возможности своего сознания, своей души и донести до всех. Ну, наверно за этим, не знаю я зачем точно... Да, я понимаю, что мои слова звучат дико сейчас, но, пожалуйста, поверь. Я действительно Иван, это точно, но я так же еще сотни других имен в разных своих воплощениях. Я сейчас имею возможность помнить свое прошлое воплощение, когда я был Иваном, ну теперь то есть, и еще помнить то, с которого все началось со своей стартовой точки. А там я живу в 2177 году и там меня зовут не так, но это тоже я. Я просто помню себя тем и вот этим, который стоит перед тобой. Что-то понимаешь?
- Ну и фантазия у тебя, да... И что там в будущем? Нормально все?
- Все хорошо, есть свои проблемы, конечно, но на это точно стоит посмотреть. Надеюсь и посмотрите, и не только вы с Димкой, но и все твои современники. Время это очень тонко для осознания, мы над этим сейчас вплотную работаем, именно поэтому мы и здесь, в том числе здесь. Я ведь с Надей много уже где побывал, но на карусель только вот вас сажать приходится. Ксюш, вот бы ты просто мне поверила, знаешь как в детстве в деда Мороза. Просто я не все могу тебе сейчас прояснить. У нас с тобой не так много времени, нужно еще выспаться перед дорогой, а то в процессе всякое может быть.

- Ну, хорошо, дед Мороз, что мне делать то?
- Умница, спасибо тебе за вопрос. Запомни, точка перехода в следующий временной эпизод - первые лучи рассвета. У вас с Димой будет двадцать четыре часа, ну или около того, ориентир исключительно восход солнца. Сложность в том, что вы можете оказаться в прошлом не вместе, задача найти друг друга и прожить этот день в соответствии с вашими знаниями и пониманием мира на сегодняшний день. В каждом временном эпизоде вы будете помнить все свое прошлое воплощение, и исходное, теперешнее. После всего почти все забудется, и вы останетесь только со знанием вас настоящих, т.е. вас в исходной точке старта, но уже немного других. Сколько будет эпизодов никто не знает, столько сколько вам необходимо для осознания чего-то своего. На самом деле все не так страшно, судьба хитрая штука, но если держать ее за руку, все пройдет очень легко. Спорить с ней, воевать, себе дороже, застрянете на этой карусели надолго.

- Ну допустим, хотя это бред полный... Ну, ладно, а что там, в этом эпизоде, делать то?
- Прожить день, поступать так как велит вам ваша совесть, ваши знания, ваша душа, ваша любовь, наконец.
- А если мы все испортим? Как понять, что мы поступаем правильно?
- Глобально вы ничего испортить не можете, все все равно встанет на круги своя рано или поздно, но лучше бы рано, поскольку время очень ценный ресурс для вселенной, им стоит дорожить.
- Ээээ... Ну и как это все происходит, где, когда? Ну не знаю, нажать на кнопку... Волшебная палочка, что там еще...?

- Все, что вам необходимо у вас всегда с вами - ваше сознание, ваша душа. Завтра вы позволите нашему общему разуму, Богу, если хотите, получить полный доступ к нему. Это будет примерно так, как птицы долетают до теплых краев, ничего при этом не осознавая. Вас поведет ваша душа в прямом смысле слова. Это нужно не столько вам, сколько всем нам абсолютно, поэтому понимать это тоже важно. Во время перехода, по возможности, держитесь за руки. И осознайте это как следует. Собственно и все. Сейчас Надя подготовит Диму, на рассвете и рванем. Мы, надеюсь, с Надей домой, а вы в очень занимательное путешествие. 
- Вань, ты точно здоров?
- Бери телефон, звони Диме. Он тоже рвется с тобой поговорить.
- А ну, ок... Дим, привет. Понимаешь, тут со мной такая история... Ага... Ну да... И чего?
- Пусть оба приезжают, лучше тут продолжим, ты же не против?

Где-то минут через тридцать заиграл домофон и в дверях появился Димка и Надежда. Я кинулась Димке на шею, а сама ему на ухо шепчу.

- Дим, ты чего-нибудь понимаешь. Твои друзья, они всегда такие...
- Ты, что не замужем что ли?
Оборвал меня Дима.
- Нет, понимаешь я...
- Полная дура... Ксюш, ну ты даешь!
- Что это я полная то?
- Эй народ, хватит там шептаться, мы вроде как в связке, может вместе все обсудим?

- Гостья из будущего будет борща?
- Будет, будет и Димка будет. И салатику!
- Ну давайте к столу, у меня все готово.
- Ой, слушайте, у меня есть шампанского бутылочка, может мы ее...
- Тащи, конечно, за дружбу поколений выпить то святое дело!
- А вы там, что пьете что ли еще? Это ж вредно.
- Вредно, но пьем, с отвращением... Не говори ерунды, вредно все, что не в радость.
- Дим, скажи честно, это же розыгрыш? Ну, ребят, ну хватит вам меня разводить. Ну, поржали и ладно.
- Ксюш, я если честно тоже не все понял. Тоже надеюсь, что моя братва меня с девушкой просто помирить решила, да?
- Ну, да.. Ну ведь как все классно вышло то, а? Повелись?
- Надя, это странный способ, ты не находишь?
- Дим, Ксюш, давайте вместе встретим рассвет, я буду своего Ваньку за руку держать, а ты Ксюш Димку, традиция такая будет у нас, ежегодная. Какое сегодня число?
- Девятнадцатое января, завтра двадцатое...
- Ну вот, каждый год и будем день вашей встречи так отмечать. Идет?
- А это... Тут балкон у тебя, давай там, ближе к солнцу? Красиво!
- Ну да, балкон, вы ребят, реально с приветом...
- Иначе жить не интересно.

Вечер был очень странным, ребята рассказывали и обменивались впечатлениями о своей университетской жизни. Мы с Димкой вспоминали свою бурную юность, еще периодически, ребята включали образы гостей из будущего и травили нам байки про наше светлое грядущее. Ну это занимательно конечно послушать. Выходит, что через сто пятьдесят лет мы и мысли читать сможем и в космосе перемещаться в разные галактики. И вроде как ни войн тебе, ни оружия и жить одной дружной семьей со всеми странами. Из русских коммунизм не вытравить никогда, но забавно, забавно. Потом, по-моему, мы с Димкой целовались, точно почему-то не помню, я или устала или шампанское меня свалило.

Проснулась я на диване, рядом с Димой, меня Надя трясла за плечо.
- Ксюш, нам пора, улетаем...
- Надя, ну все, хватит вам, семь утра же. Спим еще...
- Дима, Ксюша, жалеть будете! А я сырники напекла, кстати...
- Как, сама? Ух ты, Ксюш, вставай, ради сырников встретим рассвет. Ну их...
- Обалдуи вы... Ладно ждите, я в ванну...

Ну, в общем дальше пошел полный бред, мы вчетвером встали на балконе, носами в сторону солнца, хотя солнца и близко не было, да и не планировалось явно по всем прогнозам. Надя шикнула на Димку, тот хлопнул себя по лбу и покорно взял мою руку. Стоим значит, как полные придурки.
- Дим, знаешь, я никогда бы не подумала, что у тебя могут появится такие... Ну такие странные друзья, нет они конечно смешные, но с полным приветом. Знаешь, Дим я себя такой дурой и не припоминаю...

Я покорно стояла и любовалась небом.
- Облака сегодня низко да? Дима? Дима, это что утки что ли? Они вообще страх что ли потеряли? Дима, откуда эти утки...? Аааааа, что происходит? Это сложно описать словами, но похоже я лечу. Мама дорогая, я реально лечу... Блин, блин, блин, я же высоты боюсь, ааааааа, земля внизу... Что происходит, черт побери? Что же происходит? Похоже высоты я уже не боюсь... А что эти утиные попы и хвосты тут маячат передо мной? Сейчас... Они и сбоку и сзади... Боже Боже Боже... А, у меня кажется крылья... Опа, поворот событий, точно крылья. Господи, я умерла, а теперь я ангел... Вот значит как это бывает, а почему с гусями то? Или это утки? А ни разу не орнитолог, эй гуси, вы что тут делаете...?
Впереди летящая утка оглянулась, презрительно на меня посмотрела издала отвратительнейший звук и отвернулась.

- Так, не смей на меня орать!
Я открыла рот и издала такой яростный кряк, что мне стало еще больше не по себе. Господи, что я несу, что у меня с голосом. А ну еще..
- Крыыы! Это пипец, я по ходу гусь. Сейчас, сейчас... Ксения, соберись.... Просыпайся, сейчас этот бред закончится. Надо себя ущипнуть... Нет, кошмар, у меня же крылья, щипать то нечем... Господи, когда я летать то научилась? Так, медитируем... Вдох, выдох, слежу за дыханием... Вдох - крылья вверх, выдох - крылья вниз... Рааааз, дваааа, рааааз, дваааа... Ну, вроде успокоилась. Так, значит анализируем, что же происходит. Кто я? Надо себя осмотреть, давай смелее, начинай с ног...

Я вытягиваю ноги вперед, преодолевая адское сопротивление ветра, сбивая на лету заднюю, истошно орущую на меня птицу, но набираюсь смелости и опускаю шею вниз, открываю глаза.
- Нееет! Я лапчатая. Точно я гусь, нет, гусыня. Стоп, а что у меня с шеей, как это я умудрилась ею до лап то достать...
Я внимательно осмотрела летящую напротив птицу.
- А, ну все понятно я лебедь. Это лучше, конечно, гораздо лучше, лебедь то не гусь. Ну уже хорошо, все хорошо, спокойно, Ксения, так бывает, надо просто это как то логически все обосновать... Думай! Ну, какая то сволочь, злой волшебник не иначе, превратил меня в лебедя. Приплыли... Я царевна-лебедь! Ребят, кто-нибудь, отправьте меня в психушку, пожалуйста, да хоть куда, только не это... Кстати, а куда мы летим? Если я птица, то я должна понимать птичий язык. Сейчас попробую...
Я ускоряюсь выравниваюсь с главной птицей косяка и завожу с ней светскую беседу. Ну а что? Ну, что оставалось делать то?
- Здравствуйте, уважаемый вожак косяка, я так понимаю, что мы лебеди? Вы не подскажете куда мы летим?

Поскольку голоса я своего не слышала, а только истошное нечто, что даже кряком назвать язык не поворачивается, какое-то трубно-медное завывание, и судя по реакции птиц на меня, они мое вежливое обращение не допоняли. Я вернулась на свое место, причем, надо сказать, сделала это мастерски, что меня удивило. И какое-то время летела молча, прогоняя все мысли из головы. И тут я начала ловить себя на ощущении восторга от полета. Черт побери, это очень кайфово. Я лечу, и рассматриваю землю внизу, красиво так, что описать словами не получится. Бескрайнее разноцветие лесов, лугов, реки, озера, потом мы еще очень долго летели над морем. Значит осень, мы летим в теплые края.
- А где это, интересно?
- А ну, как же я уже не первый год туда лечу. Значит все действительно в порядке. Да, я хочу туда, там красиво и много еды, я помню. Правда чего это я разнервничалась. Стая моя, всех вроде помню... Одного только нет. А, ну да, у него крыло же подрано. Жаль, не доживет до весны.

- Мамочки мои, я думаю, как птица! Стоп, я же Ксения, я живу в Киеве, я пишу картины, как это возможно..?  Я лебедь, я лечу на юг, потому, что там тепло, безопасно и много еды... Надо вспомнить все последние события. Я лебедь, на заре мы собрались всей стаей на нашем озере и взмыли в небо, каждый в своем порядке. Один не взлетел. Да, да точно... Мы сделали крюк и вернулись за ним. Потом опять взлетели, потом опять покружили, но он опять не взлетел. Я первая подлетела к нему, мне жаль, но я должна улетать, мы всегда так делаем осенью... Ну да и мы взлетели, выстроились в косяк и уже не возвращались... 
Так отлично. Теперь я Ксения вчера на Андреевском спуске я встретила Димку с его друзьями... О, нет... Ваня!!! Черт, что мне говорил Ваня...? Черт, черт, черт, я бросила Димку на озере умирать! Ну я монстр!
 
С этими словами я резко разворачиваюсь и лечу, что есть мочи в противоположенном направлении.
- Господи, сколько же времени прошло, сколько мне нужно, чтобы успеть... Ваня говорил, что у меня всего сутки. Так, но уже садится солнце, я похоже не успеваю...

Я выжимала из себя максимальную скорость на которую только была способна. Солнце давно уже село, и я летела в кромешной тьме, слава Богу точно зная направление. Небо стало светлеть, а лететь еще долго, и я точно не успеваю.
- Ну, как, как можно быть такой... Димка, прости... Я не справилась.
На горизонте уже пробиваются первые лучи... Я издала крик отчаяния. Боже, вижу озеро, вижу Димку, вон он один, и я его слышу!
- Димаааа, я здесь, я слышу тебя, я лечууу!
Белый лебедь бьет крыльями по воде, отчаянно кричит и отрывается от воды!
Да, Димка, да, ты молодец! Давай мне руку, крыло, что там у тебя...


Мы стоим друг против друга и смотрим друг на друга, как пара баранов. Потом до меня начинает доходить, что я не так уж далека от правды.
- Дим, не хочу тебя расстраивать, но у тебя рога. Дима, нет никаких сомнений, ты олень, поздравляю. И я тут ни при чем, не смотри так на меня...
И помотав головой из стороны в сторону, добавила.
- Впрочем я тоже. Капец, приехали. Дима, ты понял, что с нами не шутили, я в шоке... Дима, я в полном ауте. Теперь олени... Дима, у нас с тобой какое-то темное прошлое, сплошной зоопарк... Дима, скажи что-нибудь, ну...
Дима задрал голову вверх и издал истошный рев, ну или истошное мычание.
- Впечатляет, понятно, но лучше молчи.

Впрочем моя гортань тоже издавала в основном свист и жалкое блеяние.
- Так, поговорить мы не можем. Ну, ладно давай погуляем что ли. Ощущения, кстати, приятные. Легкость такая в теле. А ну, догоняй!

Я понеслась сквозь лес, мой благородный олень, понятное дело, за мной, не знаю сколько мы так носились по лесу, но нас вынесло к довольно бурной реке, а там наших сородичей видимо не видимо. Кто в зарослях, кто у самой воды, кто в сторонке. К нам направились две юные особи, прехорошенькие, и у меня расширяются глаза от осознания.
- Дима, это наши... Дима, я мать! Это наши девочки. Дима, ты отец, это невероятно.

Судя по всему до Димки это тоже дошло, поскольку он направился к нашим милашкам и лизнул их в носики. Я долго не решалась, но тоже к ним подошла и шеей своей как бы приобняла сначала одну мою девочку, потом другую. Боже, сколько нежности во мне неожиданно появилось Какое невероятное блаженство. Я, мой Димка и наши две прекрасные дочурки. Я потеряла счет времени, мы гуляли и жевали потрясающую травку.

- Дим, слушай, это нечто, попробуй вот с этого кустика, так сочненько... Ммммм... Да что ж ты меня то не понимаешь совсем.
Я обошла Димку сзади, уперлась в него головой и давай толкать его к вкусняшке поближе. Димка меня явно не понял, но не сопротивлялся, потом я махнула на него рукой, ну т.е. копытом, и мы продолжили скакать и резвиться вчетвером. Потом к нам неожиданно присоединились еще пара самочек, а потом еще три... А мой рогатый друг, как ни в чем не бывало, милуется со всеми.

- Ну ничего себе! Это что же горем выходит твой, Димочка? Нормально, устроился... Так, Ксения, не забывай пожалуйста, что ты сегодня олень, и значит надо принять себя такой, как ты есть. Выходит, что олени полигамный вид. Эх, что там у меня по зоологии то было... Так, взяла себя в руки, пошла в стадо ко всем, а то так статус любимой жены потерять не долго. Но, я же ревную, черт побери...
Я стояла и наблюдала, как мой Димка пасется на поляне с другими оленихами и просто пухла от ярости. Принять свое естество не получалось совсем. Вдруг у реки заголосил какой-то мужик.

- Ой, мама дорогая, я его кажись знаю, молодой олень из соседнего стада. Ой, что будет...
Димку моего резко развернуло и понесло к реке, причем с такой скоростью, что нам девчонкам точно за ним не угнаться. Когда мы добрались до места, картина предстала перед нами впечатляющая. Димка и еще один такой же здоровый детина уперлись друг в друга рогами и топчутся вокруг. Потом с разбегу кидаются друг на друга. Не знаю, сколько длилась эта битва, но я орала во все горло, как на стадионе. Только вот мне смешно не было совсем, дрались то они насмерть. Соперницы мои, хотя нет, сестры, я же сама толерантность, взирали на все происходящее совершенно спокойно и я бы даже сказала безразлично.

- У, дуры, бездушные. Мужик тут за вас кровь, можно сказать, проливает, а они мирно пасутся.
Самое ужасное, что я видела, что Димку оставляют силы. Соперник был моложе и сильнее. И о ужас, Димка падает на передние ноги и уже никак не может подняться. Этот здоровый, издав победный рев, направился в нашу сторону.
- Ага, сейчас, даже и не мечтай! Вали от сюда!
Я рванула к Димке.
- Дима, Дима, Дима... Я все понимаю, тебе тяжело, но ты встанешь. Димочка, Димочка, Димочка... Да, услышь же ты меня наконец! Вставай, посмотри, этот гад всех нас сейчас себе заберет. С ума, что ли сошел, я не хочу с ним! Дима, вставай! Вставай, говорю!

Я наворачивала вокруг Димки круги. Пинала его носом, головой, ногами. Бесполезно, он бедненький, силился, пыжился но никак... Тогда я рванула к девкам своим.
- Так, стадо, слушай меня! Не дадим нашего вожака в обиду! Да вы гляньте на этого, он ж урод, недоделанный. Вы на кого решили поменять нашего Дмитрия... Боже, что я несу...
Тут я смотрю, этот, как его... На меня рога выставил и копытом бьет. Ну, все, смерть моя пришла. Я разворачиваюсь и несусь в чащу, этот за мной. Я понимаю, что шансов у меня нет никаких, но я не сдаюсь, лучше смерть. Вдруг сзади рев Димкин, точно он, орет так, что земля содрогается.

- Господи, спасибо!
Слышу нет за мной погони, несусь назад. А Димка мой этого догоняет и со всей одури ему рога в зад!
- Так ему! А ну давай еще, Дим, покажи ему где раки зимуют!
Но второго удара не понадобилось. Этот взревел и волоча заднюю ногу пустился в другую сторону.
- Димааааа! Да! Мы это сделали! Мы победили. Стадо твое! Уф...
Мы с Димкой направились назад к реке. А за нами все остальные. Димке непросто было, и это было видно, он серьезно хромал на переднюю правую. Я тихонечко шла рядом с моим победителем. Около реки Дима улегся в зарослях, и я рядом с ним, все девчонки на виду, все в порядке значит. Я положила на него голову, и мы заснули. С первыми лучами солнца только глаза и открыли.


Дивное утро, заливаются птицы, орут петухи из соседских хат. Я шурую в сени к Любашке - коровенке своей, с ведром. Зябко уж больно сегодня с утра, я назад в хату, стянула отцовый кожух, напялила на себя, забрала ведро, брошенное у порога, и опять к Любашке. Она уж искричалась, заждалась родимая, завет.
- Бегу, бегу Любашенька, потерпи чуток.
Я быстренько управилась с Любашкой, дала цыплятам и с полным ведром молока в хату. Хата,  наполовину над землей, а на половину под землей, земляночка такая. Но наша, новая, добротная, стены высокие, дубовые, считай только одно лето и прошло, как отец с дядьками ее поставили. Этой то зимой тепло было, а не как раньше. Печь большая знатная, считай на пол хаты, глаз да глаз за ней, а то без крыши останемся, солома то в миг сгорит. Я молоко по крыночкам разлила и в подпол спрятала, где прохладней. Горшок с кашей шкурой овечьей укутала, чтоб тепло сберечь до маменьки.

- Ой, мама дорогая, это я что сейчас корову что ль доила? Сама? Ну, Дела! О, Боже, я вроде человек. Я человечище! Ура! И такой ничего себе человек... Так, что там у меня...
Я взяла медный надраенный до блеска таз и принялась разглядывать себя.
Курносая такая, улыбчивая, ничего так себе. Видно мутно, но норм. Коса длиннющая, толстенная. Одежа прикольная: рубаха льняная длинная, как платье с коймой, и с поясом, с кушаком то есть. На ногах такие тапочки кожаные, вокруг голени обмотанные ремешечками, поршни называются.

Я высунула нос из своей хаты, погода действительно чудная. Увидела двор, несколько уж очень низких землянок, высокие навесы, вроде башен,  длинные бараки, стойла, около пяти стогов сена, ну такая приличная территория, огороженная со всех сторон частоколом, очень грозного вида и в центре здоровенные ворота, которые подпирают широченные деревянные столбы, одна из створок слегка приоткрыта.
- Странно, что никого вокруг... А ну как же, мужики еще в темень кто за рыбой, а кто в лес... Казимир с Баженом в лес с ловушками на зверя направились.
- О, какой кошмар. У меня же свадьба скоро, так на первые осенины же уже, деньков так через десять будет. Сваты то недавно были нарекли нас.
Я в точности вспомнила все детали обряда наречения.

- Столько богатых подарков мне и папеньке с маменькой навезли. Мне прялочку подарили новую расписную, краше чем у всех девок наших... Я ж шипко Каземирушку то своего люблю, нас ведь еще детьми просватали. Родителям все полегче то будет, братьев то у меня нету, одна я осталось. А Каземирушка мой рукастый, он по охотничьему промыслу у нас из первых будет. Заживем по людски с ним. Сразу после свадебки шкуры повезем по реке к Дреговичам. Обещал, что часть мне на шелковый отрез, обменяет, сорочку нарядную пошью себе, краше всех поляняночек буду. Хату свою поставим. Все ладно будет...

- Что-то мне кажется, что я сейчас себя уговариваю...
Продолжила я диалог сама с собой.
- Ну, а как иначе то. Никак, стало быть. Ослушаться то папеньку никак нельзя с матушкой. Им то лучше то знать с кем мне жить.
- Ну ни фига себе. Я ж не люблю Казимира то, вот совсем. Мамочки, я ж с Баженом... Того...
- Ну, это то ничего,  мне ж Аська, подруженька моя, про все сказывала. В брачную ночь иголочку востренькую рядом держать буду, незаметно обрежусь ей и никто не прознает ни об чем. Ну, коль провинилась я, так, что ж мне теперь помирать?
- Офигеть, офигеть, Светославушка, да ты с ума сошла! Бажен это ж Димка то наш. Ты, что за Казимира замуж... Ой, нет...
Вышла я за ворота, два ведра прихватила, вроде как за водой иду знакомой тропинкой к реке. К самой реке спускаться не стала, села на скалистый утес, смотрю вдаль, а на сердце такая глыба льда, не передать.
- Так, думаем, Светка, думаем... Что делать то нам теперь? С Баженом поговорить и сбежать с ним к другому племени прибиться?
- Нельзя, матушку с папенькой позором покроют, изведут из-за меня.
- Нет что ли выхода, так же не бывает? Тебе нельзя замуж за Казимира, нельзя понимаешь?
- Один лишь выход, позор мой обманом прикрыть и жить с Казимирушкой. Или с утеса...

Я сижу, и меня мутить стало. Такой ужас навалился, понимаю, что ситуация безвыходная. Хотела подняться, но в глазах потемнело, я на спину завалилась.
- О, нет! Я беременна. Второй месяц, а то и больше.
- Никак об этом не прознать наперед, в лес к знахарке, к повитухе нужно, только она и скажет.
- Какая на фиг знахарка?! Я точно тебе говорю, ребенок будет.
- К знахарке, через лес нужно бежать, она травы даст, я слышала от девок, может помочь...
- У, дремучая ты моя, не поможет трава. Себя погубишь и ребенка убьешь. Не бери грех на душу. Давай с Баженом поговорим как придет, к реке на наше место его выманим, никто не прознает.
- К знахарке нужно. Только она спасет меня...

Спорить бесполезно. У страха, как говорится, ноги рулят. Я стремглав помчалась, мимо частокола, по тропинке до леса, ведра так там на утесе и бросила. Бегу и реву, так плохо, такой ужас, надежды нет никакой. Спустя минут сорок добежала до хаты бабки Сивы. А ее и нету. Я кругом обежала, смотрю, она на огороде своем ковыряется. Я к ней в ноги кинулась.
- Сива, горе у меня, спаси, всеми богами молю...
- Что стряслось, сказывай?
- Кажись ребеночек будет... Сива, мне замуж... А ребенок не его...
- В хату ходи, посмотрю тебя.
Повитуха мне живот весь размяла, да так больно, что я еле сдерживалась.
- Дурной ребенок, в грязи зачат. Не жить ни тебе ни ему. Убирайся вон из моей хаты!
- Да, ты ведьма старая, из ума выжила! Ты что несешь то про меня и моего ребенка! Первой сдохнешь!

Я в ярости выбежала из хаты, но надо сказать, хотя бы Светкину истерику остановила. Иду и соображаю. Ну не может быть, чтобы выхода то не было. Всегда есть, причем минимум два. Я взяла пустые ведра и домой направилась.
- Сейчас, Светик, мы все придумаем, верь мне. Значит так, сейчас матушку встретим, как ни в чем не бывало, соберись! Потом к лесу пойдем, Бажена подкараулим и к реке позовем. Поняла меня?

К обеду пришла матушка, она с тетками в поле с самой зори, а я по хозяйству и со скотиной дома сегодня осталась. На стол собрала, а сама вроде как за водой направилась. Ведра припрятала, бегом в лес, знаю все кругом, где все ловушки схоронены, где мужики наши охотятся. Думала не найду, но вот радость то, Бажен на меня идет, еще и один, вот повезло так повезло.

- Бажен, родненький, нам встретится сегодня нужно на закате на нашем месте.
- Конечно приду, дай обниму тебя, душа моя.
- Обалдел, что ль, увидит кто. До встречи.
- Да, я это сделала! Все теперь дело техники. Светка, все отлично у нас будет.
Я с ведрами в хату, давай стряпать к приходу батюшки блины затеяла, хлеб испекла. И незаметно краюшечку одну отложила, в котомку сложила, кой чего из своего барахлишка собрала и туда же.

Отец уже на закате прибыл рыбину огромную приволок.
- Знатный улов, батюшка.
- Точно, доченька, на сушку на зиму пойдет.
- Ой, родимые мои, я к реке схожу, белья то скопилось сколько, я не успела сегодня, побегу пока светло застираю.
- Беги, доча, беги, я с Любашкой сама управлюсь.
Я крепко обняла матушку, поцеловала батюшку.
- Люблю вас очень, живите, пожалуйста долго.
- Что это на тебя то нашло, вот смешная, на век что ль прощаешься?
- Действительно, что это я...

Я собрала тюк белья, котомку свою незаметно тоже прихватила и пошла на самые отдаленные мостки к реке. Там переоделась, рубаху, поршни, онучи, все сложила ровнехонько и там на мостках и оставила. Потом бегом к Бажену своему, увидела его еще из далека и на шею кинулась.

- Мы теперь будем вместе, любый мой.
- Как же так? Я уже и не знал что и думать, не мог найти решения. До тебя не дойти, мужиков оставить нельзя, я извелся весь, понял, что на тебя надежда вся.
- Правильно, Баженушка, у нас ребеночек будет с тобой.
- Я бы так хотел сына...Ну, и дочь бы хотел... Но теперь даже не знаю радоваться мне, аль печалиться.
- Радоваться, радоваться, родненький мой! Сбежим с тобой ото всех. Потихоньку до Кривичей доберемся. Не откажут, такие руки, как у нас с тобой всегда сгодятся. Верь мне. 
- Мы же уже думали об том, до них то можно... А как же с родителями твоими? Изведут их...
- Я стирать пошла на реку, одежу скинула, там на мостках сложила, поплавать решила, река меня и унесла. Понимаешь? Горе пережить то можно, люди помогут. А вот с позором как им жить? Там в залесье, хата есть брошенная, туда ходу пол дня, меня там никто не найдет. Обожду тебя там, как все уляжется, заберешь меня и поплывем к счастью своему.
Бажен, ну или Димка, давай меня обнимать и целовать и даже заплакал.
- Ну полно, полно...
- Какая же ты смелая... Ты никогда не пожалеешь, обещаю, что самой счастливой будешь со мной.
- Я не сомневаюсь, другого как ты нет. Ты мой единственный, ты лучший. Беги к моим, скажи, что вещи мои нашел. Утешь как уж сумеешь... Я тут буду тебя ждать до рассвета, потом в залесье проводишь меня.
- Конечно, любимая.


Я в ужасе вскакиваю с кровати от колокольного набата, истошных криков за воротами. Дело было на самом рассвете, поэтому я спросонья металась по комнате, не понимая, что же происходит.

- Михаило, вставай, вставай родной, что-то стряслось. Анют, Анют! Ну где ты там, что случилось то?
Я натянула опашень, подвязалась и бегом в сени. Там уж Анька с Петром стоят, не решаясь выйти во двор. Я зачем-то выскакиваю первой, хватаю вилы, вручаю их Петру.

- На, как вот, бери, на всякий случай.
Сзади, появляется муж уже собран, отодвигает Петра и быстрым шагом направляется к воротом.
- Миша, не ходи один!
- Сейчас разберемся.
Петро, отбросил вилы в сторону и, обогнав хозяина, принялся отпирать ворота.
- Миша, что там?
- Соседи горят, вся Степанова кожевенная лавка в огне. Дома сиди!
Я намотав платок, запахнувшись, как следует, поскольку на улице явно заморозки, несмотря на апрель, хватаю Аньку за руку и тяну к воротам.
- Ань, пойдем, может помощь наша потребуется.

За воротами считай весь люд с плотницкого конца торговой части Новгорода бежал к нашим домам, кто с лопатами, кто в ведрами, кто с тазами. Мужики выстроились в цепь, и по цепи передавали ведра с песком, засыпая горящую лавку. Огонь перекинулся уже на все хоз.постройки, поэтому стихийно организовалось уже три цепи рук. Одна выстроилась прям ото рва с водой, который считай шагов в трехстах от дома находится. Я поняла, что лучше мне туда не соваться, толку ни от меня, ни от Аньки моей не будет. Вдруг я опомнилась и, увидев баб соседских, бегом направилась к ним.

- Добрые люди, бабоньки, Марфа то, Марфа то где? Не погорели? Степан, детки? Все живы?
- Настя, все в порядке, все живы, детей мы забрали, мои успокаивают их сейчас, за ними присмотрят. Не волнуйся.
Это моя соседка, Глафира рассказала. Они от нас в трех домах живут, у мужа ее несколько лавок в рыбьих рядах на Торге. Она вроде теткой Степану приходится.
Василий мой и Степан там прям у дома, с огнем воюют.
- А Марфа то где?
- Да, вот тут только что была, наверно опять к дому своему кинулась.

Я несусь к пожару, Марфу нужно найти. Бедная моя подруга, нужно ее хоть как-то успокоить. Забегаю в распахнутые ворота, в толпе нахожу Марфу, она на костер кидается и причитает. Я в ужасе понимаю, что весь кожевенный склад погорел, все запасы, все добро, что подруга моя с мужем нажили, все горит ярким пламенем.

- Марфуша, родненькая моя, пойдем со мной.
Я хватаю, ее за руку и оттаскиваю от пылающего дома.
- Пойдем, ты же мешаешь мужикам нашим. Не поможешь уже, не убивайся, нужно сильной сейчас быть.

Марфа кидается мне на грудь и горько рыдает. Так мы добрались до нашего дома, я ее усадила в теплой комнате. Аньку крикнула, велела нам чай со сдобой принести. - Пол часа не меньше, мы с ней прорыдали над чаем, только потом она мне рассказать смогла, что же приключилось.

- Вчера на закате, к нам боярин пришел, новый посадник говорит, в глаза его не видывала ранее, морда наглая, жирная, Бажаном назвался. Говорит за податью, с ним два верзилы, тысяцкий и староста. Я говорю муж мой делами ведает, но все уплачено у нас и наперед даже, и мостовые и торговые, и за дом, все подати его предшественнику переданы в руки, а тебя и знать не знаем.  Аж к лету теперь платить будем никак не раньше. Обозвал меня ведьмою, сказал, что вру я все, за косу меня, и о стену... Я ему лицо расцарапала, злодею этому.
- Марфа, а Степен то где был, а Фимка то... Ты одна что ль была?
- Лизонька маленькая только со мной, в дальний угол забилась, плакала. А мои все на торге, где ж еще им быть то?
- И что?
- Висок мне разбил, гадина... Сказали, что штраф с нас теперь в довесок за оскорбление степенного лица в добавок, аж семьдесят гривен. Сроку нам три дня для выплаты дал. Я в слезах, так у печи лежать и осталась, не подняться было, изувечил меня. Вот, смотри...
Марфа, мне показала страшную ссадину на голове и продолжила.

- Эти изверги как ушли, сразу Степан явился, я ему все и рассказала. Он с мужиками, с братом и старшими сыновьями этих окаянных уже около моста нагнали, там еще люду собралось, вот избили их, а боярина этого в Волхов скинули. Там бы ему да издохнуть, но кто-то, видать спас, добрая душа, негодяя этого. Вот в ночь просыпаемся, все горит, весь дом, сарай, все до тла... Его рук дело, знамо... Нищие мы теперь... Как в прошлом месяце двор у Афанасиевичей и у Петровичей спалили, вот наш черед теперь настал.

И Марфа опять разрыдалась.
Пожар потушили только к полудню, сгорело все под чистую. Марфу со Степаном и с детьми приютили родственники. В полдень пришел Михаил, светлого места нет на нем. Отмыла его, сели за стол, стали думать, что ж делать то теперь. А в уме держу, что нужно, как то грамотно поступить, как-то иначе, поскольку не зря мы с Димкой попали в эту эпоху, что-то мы в прошлом своем недосмотрели.

- Ну, что решать то будем, Миша? Сам видишь, произвол какой творится, терпеть это больше нельзя.
- Народ нужно поднимать, других нету вариантов. Сейчас пойдем на вече. С мужиками сговорились уже, вся торговая сторона у нас на конце сегодня собирается, я тоже слово держать буду. Задушили поборами, одного корми, другого... Добрые честные купцы и ремесленники один за одним загибаются и по миру идут. Когда такое было?! Шестеро посадников было, шесть иродов, теперь считай восемнадцать, и всех корми, дармоедов то?! А они еще и меж собой грызутся, дворы наши поделить не могут, бояре наши знатные, ворье! Если не решим вопрос, житья нам не дадут.
- А решать то как?
- Я считаю силою, переговоры бесполезны. Сколько уж раз сговаривались, сколько обсуждали, и вот тебе еще один поджег, осквернение семьи и дома. Терпеть нельзя более! Мы покрепче с тобой на ногах то стоим, у меня дело доходное, воск и заморские скупают, и псковичи, и московские, и киевским возим, и мед расходится неплохо. Так они, по новым то законам, меру специальную для меда удумали, мало им было специальной дати, теперь бочками торговать нельзя будет, чего напридумали то, не знают уж как обобрать. Опять нам расходы огромные предстоят... Нельзя терпеть более, а то и мы за Степаном по соседям пойдем.
- Крови прольется, понимаешь? Поубивают же... Ой, я что вспомнила то... Я вчера в храм ходила, там икона замироточила. По обеим сторонам, вроде как кровь каплет. Понимаешь, это же две стороны Новгорода в крови... Боже, милостивый... Все полягут, Миша, знамение это ведь, знак дурной. Всех поубивают...
- Значит пора и нам за оружие, чтобы не поубивали.

Пока ели, колокола загудели, мужиков на вече звать.  Муж собрался, Петро с ним. В окно гляжу, толпа уж потянулась в сторону Торга. Сижу соображаю, что ж делать то... На вече баб не пускают, бесполезно туда соваться, и мужа позорить не хочу. Сижу значит дома, жду, Димка пусть рулит, мне бы не помешать ему только.

Явился уж затемно. Весь дом перерыл, ружья достал, ножи повытаскивал, еще мужики подошли, весь арсенал свой перебрали, перетерли, распределили меж собой. Я в ужасе на все это смотрю, чую беда страшная надвигается. Они в ночь сговорились всей Торговой частью на Софийскую выступить, в самую ночь перед рассветом, чтобы за Степана и его семью и за весь честной люд отомстить. Меж собой боярские дома распределили, кто какие жечь будет.
 
Я к себе в теплушку ушла, лежу сама с собой опять переговоры затеяла.
- Настенька, что ж мы делать то с тобой будем? Это ж война, весь Новгород пожгут... Наших то больше, это то хорошо... Но там и оружие и вся военная сила... Ой, плохо все закончится, ой плохо...
- А как иначе то, уж сколько лет терпим, над сколькими бабами то нашими надругались бояре те, сколько домов разорили. Сколько с нас подати дерут... Наказать их нужно! Истребить дармоедов!
- Дорогая моя, что ж ты несешь то... Сколько деток, баб, мужиков поляжет... Подумай! Выстоит ли Новгород? Так, ждать нельзя! Нужно их остановить!

Я бегом собралась, подвязалась, Мише сказала, что к соседям, с Марфой посидеть, а сама к храму кинулась. Храм на Софийской стороне, там я иконку то и увидела, что мироточила. Ночь глухая уже, двери храма закрыты, я стучала - стучала, кричала - кричала, никого. Я на задний двор. Увидела святейшего в дверях и в ноги ему кинулась.

- Спаси, святейший владыка, отец Семион, помилуй. Призови Господа Христа нашего на помощь, отведи кровопролитную битву. Образумь народ, стань заступником за честный люд, призови к ответу по закону новгородскому обидчиков наших! 
Мы пошли с ним во храм к алтарю, я там все рассказала перед образами стоя на коленях. Святейшество слушал меня не перебивая.
- Когда, дитя мое, они на этой стороне окажутся?
- Святой владыка, уж собираются, уже выдвигаются. Час и тут будут, нельзя медлить!

Святейший облачился в парадную рясу, повесил крест животворящий. И со стены снял икону, ту самую, святой Ксении.
- Здесь побудь, храм не тронут!

Я ослушалась и за ним к мосту. Небо светлеть уж принялось, скоро рассвет, боюсь не успеем мы с Димкой. Бегу, трясет всю, и от страха, и от холода. Смотрю, а к мосту с торговой стороны уж толпа с факелами огромная выдвигается. Я всё молитвы не переставая читаю, крещусь и крестик нательный целую, только бы уберег Господь, только бы уберег!

Святой отец на мост двинулся, прям посреди него и остановился. В одной руке крест высоко над собой поднял, в другой икону святой Ксении. Толпа у моста притихла. Отец святой стал тропарь во весь голос петь. Я осмелела, подошла, рядом с ним встала и тоже петь принялась. Владыка передал мне икону. Так с ним и стояли пели молитвы, как вдруг смотрю из толпы фигура выдвинулась, подошел ближе, смотрю муж мой, ну Димка то есть. Он поклонился архиепископу, сначала руку ему поцеловал, потом крест, рядом с нами встал, подхватил тропарь, и за руку меня взял.


Я больше любила наше будничное утро, никакой спешки, приятные рутинные занятия, никакой  суматохи. Вот по четвергам и субботам, это конечно другое дело, одно сплошное волнение. Наш хозяин с хозяйкою все лето проводят в нашем роскошном загородном имении под Москвой, которое они превратили в сплошной праздник всех видов искусств и культурно - массовых увеселений. Именно по четвергам и субботам двери нашего имения открыты для всех, в это сложно поверить, но это именно так, достаточно раздобыть приличный картуз, платье, парик и шляпку, и тебя беспрепятственно пустят как желанного гостя, причем и чарочку за дарма преподнесут всякому, но кто прилично одет. И такое действительно случается каждую неделю. Представляете, какие толпы разгуливают по дорожкам нашей огромной усадьбы, в эти праздничные дни?

Время такое, что всяк старается себя образованным и просвещенным показать. И наш хозяин считается одним из первых в знаниях искусств, наук, языков всяческих, и устраивает демонстрацию своих достижений на этом поприще так широко, как никто другой. Как мы все понимаем, что все эти увеселения, наш театр, музей, богатые оранжереи, шутихи организованы с целью привлечь внимание всей русской знати, да чего уж там, и европейской знати, но особенно самой императрицы и ее окружения. На каждую премьеру хозяин отправляет ее величеству личные приглашения и каждый раз, не получая подтверждения высокого визита, гневается и срывается на нас на всех.

Сегодня вторник, поэтому, все более менее спокойно. Ну, впрочем, случилась одна неприятность, но это так, не серьезно. С самого утра на классе балетной подготовки, наша мучительница, французская балетмейстерша, была явно не в духе, и гоняла нас как коз сидоровых, не выпуская от станка. Особенно ей сегодня мои ноги не глянулись, у меня с французским полная беда, я что-то понимаю, но когда на меня эта мадам орет, я не могу разобрать ни слова. Но у меня явно сегодня с утра было что-то не так с ногами, по мнению мадам Леру, поскольку им бедненьким досталось от ее трости по полной. Занятие закончилось тем, что мадам меня жестко свалила на колени и исходила по пяткам этой самой тростью. Но на мне были балетки, поэтому ноги сильно не пострадали. Говорю же мелочь, пока с девками переодевались на вокальные занятия уже вовсю над ней хохотали. До обеда нас гоняли по французскому обучению, потом мы декламировали свои роли по памяти, и тому кто запинался или забывал свою роль тоже доставалось тростью. У меня память хорошая, как только меня обучили читать, так совсем все просто запоминается.

Я не могу сказать, что все эти науки и искусства мне шибко нравятся, но глядя на крестьянок, которые молотят пшеницу на полях или с зори до зори парятся в кухонном флигеле, я понимаю, что живу прям как госпожа. Благодарю Боженьку за то что мне даровал милое личико и способности. Мне еще и двадцати нет, я хорошо танцую и пою, я знаю все манеры, меня обучили грамоте и даже дозволяют отвечать и улыбаться на знатный манер господам после спектаклей и во время всяческих увеселений. Меня хорошо кормят и дают богатую одежу во время празднований, но никак не дозволяют играть в спектаклях главные роли, все достается Варьке и Парашке, они меня несколько старше, поэтому я надеюсь, что как только мне исполнится двадцать годков и мне дозволят сыграть бырыню какую. Пока каждый раз надеюсь, но играю служанку, которая рядом со своею хозяйкою и только. Еще пою в хорах и балетные танцы танцую. Но жаловаться - грех.

Плохо, что воли нету совсем, везде за нами следят и никуда гулять одних не пущают. Я напросилась обучению по рисованию, там и познакомилась с Ванькой, дружком моим, уж больно он добрый и хороший. Иногда тайком в лес сбегаем и гуляем там с ним.  Сейчас нас уже отпустят наконец к обеду, и опосля с ним сбежим погулять чуток, но чтобы только к вечеру мне успеть на нашу дачу, где живут актеры, где уже до ночи заставят костюмы шить, утюжить и занавески перешивать. У Ваньки мово жизнь тяжелей моей то будет, хоть он тоже из высокой обслуги. Но дядька его, уж больно суров с ним. Дядька его дворецким в имении служит, поэтому у него особые привилегии в доме имеются, сыновей своих аж в Петербурге в Канцелярии строений обучал, теперь хозяин их бережет прям как вольных, учителей им из Европы доставляет, только Ванька у них на побегушках служит, хоть и обучались они вместе, дядька его считает дурнем, поскольку талантов к чертежным делам у него нет, не то, что у его сыновей.  А я считаю, что оговаривает он приемыша своего, поскольку не родный он ему, вот и держит в черном теле.

Сегодня к обеду я как всегда получила щей тарелку и хлеба, много нам есть не дают, чтобы не добрели. Я плошечку свою на кухню оттащила, и с кухни прям на задний двор.  Баба Нюра, кухарка наша, уж больно меня любит и пропускает всегда через кухню сбегать тайком в рощу к Ваньке, и даже сахарку бывает подкинет. А я ее всегда обнимаю и матушкой называю, а она радуется и плачет, поскольку дочку ее продали в соседнее имение, и они не видятся теперь совсем.

Бегу значит я своей протоптанной тропиночкой, и понимаю, что Ванька это Димка мой и есть. Ой, перспектива какая ужасная у нас, оба крепостные, шансов быть вместе никаких. Сама размышляю, чем же я в этой эпохе могу сгодится то? Уж всю жизнь свою крепостную с самого рождения с ног на уши перевернула, все моменты наших встреч с Ванькой, ну с Димкой, перекрутила. Ну нет у нас, у крепостных шансов. Опять сбежать? А куда бежать? И как жить без вольной то? Ладно жизнь она сама подскажет. Вижу Ваньку, у березы стоит, в руках бумаги какие-то держит.
- Ванюша, здравствуй, дружочек родной.
Мы обнялись и какое-то время молча так и стояли, поскольку и мне и Димке без слов было понятно, что в этой жизни нам видеться часто не суждено и уж больно тяжелая у нас судьба вырисовывается.

- Вань, Ванечка. Ну как ты? Что у тебя? Дядька шипко бьет?
- Анюта, все хорошо у меня, не нужно так из-за меня переживать. Сегодня управился пораньше на кухне, все продукты перетаскал, отходы в яму вывез, дядя дозволил на занятиях у знатного немецкого художника с братьями побывать. Вот стало быть откуда наши корни то начались, с тобой, понимаешь? И ты занимайся, не пропускай смотри, знаешь же как оно нам важно.
- Знаю, Ванечка, знаю, мой хороший. Только как же ты то будешь? Дядька ходу тебе в живопись то не даст. Всю жизнь же братьям своим прислуживать будешь.
- Ну стало быть сначала черчению выучусь, потом и художествам разным, я ж не зря то напросился к европейскому именитому художнику на урок. Стало быть, чему-то новому обучусь. Я кстати, балбес, от тебя таился, что люблю тебя очень. Вот дурак то... Поэтому вот смотри, что принес.

С этими словами Ванька сунул мне охапку рисунков своих карандашных, на которых была я изображена. И причем не просто я, мое лицо фигура, а я в движении, поворот головы, удивление, беспокойство, усмешка, я в костюме крестьянки и в бальном платье и все по памяти, это поразительно. Я расширила глаза и с восторгом и восхищением смотрела то на себя, то на Ваньку-Димку.

- Вань, Ванечка ты же портретист, да и какой портретист. 
И тут меня озарило, я вспомнила, что у хозяина родился наследник. Он вызвал из-за границы четверых знаменитых художников, чтобы выбрать из них кому поручить написать парадный портрет наследника с матерью и отцом.
- Ваня, я придумала. Ваня, я твои эскизы графу нашему покажу. Ваня, это верное дело, он знает в этом толк, он не может не понять твой талант, иначе ты век чертить избы будешь и на кухне очистки выгребать. Ваня-Ваня-Ваня... Как же мне это устроить то...?
- Анюта, родная, кто ж с тобой то разговоры разговаривать будет? Сама подумай, огребешь плеткой по спине, все этим и закончится, еще и место свое в актерской труппе потеряешь. И тебя на кухню сошлют, аль в поле. Не нужно мне твоих жертв. Нет, душа моя, этого я не допущу!
- Вань, я спорить не стану с тобой. Ты мне рисунки только подари, всю жизнь хранить их буду.

Мы обнялись, и долго еще сидели у пруда, я все время ревела, потому, что не знала, что делать. Вот сегодня мы расстанемся, и будем видеться пару раз в неделю и то мельком, и совсем уж редко наедине. Потом к зиме Ваньку сошлют в Петербург насовсем на служение по канцелярским делам и все. Прощались долго и тяжело, я плакала, Ванька меня целовал и утешал, как уж мог.
- Анюта, ну не зря все, ну пойми, не зря. Я теперь точно знаю, что буду живописью заниматься, как только возможность появится, везде проситься буду. И ты тоже это понимаешь теперь, тоже учись исправно. Не плачь, эта жизнь тяжелая у нас выдалась, вся в разлуке пройдет, ну что поделать то, судьба. Все равно сбережем любовь свою, правда ведь?
- Конечно, правда, любимый.
Как собираться стала, рисунки Ванькины у груди под платьем припрятала и подвязалась.

К даче своей я прибыла уж за темно. Егорушка с метелкой, паренек из соседнего флигеля встретился. Говорит, что  тихо все у нас на даче.
- Твои девки то в пошивочной все, надсмотрщица удалилась куда-то, только дед Афанасий сидит в углу и похрапывает.
- Ну, слава Богу, хоть тут пронесло. Я прошмыгнула в пошивочную, только у края примостилась с иголочкой, как в дверях появилась надсмотрщица и схватила меня за рукав.
- Так, Анька, в дом барский мигом беги. Хозяйка девку требует к себе, подол подшить срочно у платья ей требуется. И материю забери у ней, и кружева не забудь, хозяину сегодня доставили для младенца на сорочки, сегодня шить и примемся.
- Слушаюсь, сударыня.

Я с поклоном вылетела во двор и помчалась к барскому дому, грея за пазухой Ванькины рисунки. Прохор у дверей спросил, куда это я намылилась, я передала ему распоряжение от Ефросиньи и по длиннющему коридору направилась к апочевальным покоям госпожи. Василиса доложила обо мне и я с поклоном вошла в покои.
- Доброго вечера Вам, госпожа Варвара Алексеевна. Меня к вам Ефросиния отправила подол подшить и материю с кружевами отнесть для пошиву сорочек наследнику.
- О, это ты... Как тебя там?
- Анной зовут.
- О, Анечка, дорогая, хорошо, что тебя послали. Я давно тебя заприметила  в театре, ты поешь эту крестьянскую девку? Во саду ль моем садочке, да? Славно поешь, очень славно, ты талантливая, девочка.
- Спасибо Вам, госпожа, стараюсь, усердно учусь, чтобы радовать Вас.
- Старайся старайся. Вот видишь, подол...
Я ловко отколола иголку с нитью, и прихватила ею надорванный слегка подол на домашнем платье хозяйки.
- Поторопилась я к Николеньке, уж очень он расплакался у кормилицы, и зацепила за угол дверной.
- Это бывает. Это я мигом сейчас, тут и незаметно совсем.
- Ух, ловко как ты, действительно ничего и не видно. Спасибо милая, постой я материю принесу с кружевом. Смотри бережно неси, из Германии везли, очень дорогая, а уж кружево, считай золото.
- Не извольте беспокоиться, госпожа.

Пока я узелок вязала стоя на коленках в дверь вошел сам граф, я так испугалась, что очень неловко в ноги свалилась прям перед ним.
Он, обнял жену и обратился ко мне.
- Да, ты что девка так напугалась то?
И засмеялся да так громко, что я от неожиданности подскочила на ноги и на пол под ноги графу посыпались все Ваньки рисунки, завязка у платья видать оборвалась.
- Да, ты девка воровка! Где взяла, а ну говори!
- Ваша светлость, помилуйте, это Ванька меня рисовал, тренировался, в умении своем и подарил мне.
- Кто этот Ванька? А ну ка живо собери все рисунки, давай их сюда!
Я ползала на корочках, собирая рисунки, а сердце мое ликовало, вот уж повезло так повезло.
- Вот, Ваша светлость, а Ванька это дворецкого Вашего сын приемный.
- А ну как же, у него же их двое, помню их, хорошие мастера.
- Ваша светлость, те родные, а этот третий, племянником ему приходится. Он мечтает людей рисовать, а в канцелярии не преуспел...
Граф жестом велел мне заткнуться и долго рассматривал рисунки, потом велел мне встать и тщательно сверил их с оригиналом.
- Что скажешь, дорогая?

Он передал рисунки жене. Варвара Алексеевна внимательно посмотрела на них, потом на меня. А я отважилась всем своим взглядом передать ей свою мольбу о помощи и заступничестве.
- Дорогой, я всегда говорила, что у тебя особая способность находить талантливый люд. Выпиши ему учителя, ну этого, Гроута, из Германии, ты же его и так хотел пригласить для нашего портрета. Этот Ванька хорош, но пусть немец постарается и передаст ему все свое умение. И сделай его нашим домашним мастером по портретам, сколько можно на Европу то смотреть. Пусть знают, что и мы можем своих иметь у себя дома. У юноши талант, видишь же? Кто знает, может он и саму императрицу напишет в парадном, нам честь то какая будет.
- Где Ваньку найти то знаешь?
- Как не знать...
- Мигом за ним! Прохору скажи, я велел...

Получилось! Я неслась сквозь темный коридор к Прохору, к дядьке Ивана, практически сшибла его с ног дверью. Тот не добро зыркнул на меня.
- Чего как угорелая?
- Хозяин за Ванькой послал, срочно говорит приведи его.
- Это еще зачем? Провинился в чем?
- Нет, это вряд ли, но сказывал срочно он ему надобен. Он рисунки его видел, понравились. Хочет учить его портреты рисовать.
- В конюшнях он, ступай туда.

Может мне и показалось, но скорей всего нет, но радости за пасынка Прохор точно не испытал, а скорее злое сожаление. Ну это-то ничего, без его одобрения как-нибудь уж обойдемся. Я врываюсь в конюшню, вижу как Ванька мой сгружает сено, кидаюсь на шею, сваливаю его с ног, то ли плачу, то ли смеюсь.

- Ванечка, у меня получилось! Как то само все вышло, все само сложилось. Ты остаешься здесь, тебя граф учить будет. Скорей бежим к нему, он ждет тебя!
- Да как же так?
- Я показала твои рисунки, сами они и вывалились, представляешь!
По дороге я Ваньке все рассказала, мы вдвоем вернулись в покои и в ноги хозяйвам и кинулись.
- Ну, Иван, подруга то у тебя какая хитрая баба, подстроила все, а Анька?
- Нет, Ваша светлость, случайно все вышло.
- Ну ладно, ладно. Случайно, стало быть к добру и вышло. А то и не прознал бы, что такой художник у меня при дворе объедки убирает. Да уж! Как только Прохор не разглядел дар то твой? Ты же Анька тоже рисованию обучаешься?
- Да, Ваша светлость, напросилась я, посещаю занятия.
- Ну, молодцы, теперь вдвоем заниматься значит будете. За тобой, Иван, я наблюдать лично стану, не справишься - в миг на кухню вернешься! Гроут из своей Германии явится, серьезней дело пойдет с обучением твоим. Пока в классах с зори до зори практикуйся, усердие свое проявляй! Понял?
- Спасибо, Ваша светлость, не подведу. Усердней меня не сыщите.
- Ну и ладно. На ка вот сверток к даче актерской донеси, помоги Аньке своей. Поженить что ль вас? ХхаХха... Ну посмотрим, как вы себя проявите. Вон пошли!

Ночью я тайком в окно, и сбежала, и на конюшню бегом, там мы с Ванькой сговорились встретиться, как все стихнут. Вот там всю ночь и провели и рассвет как полагается встретили.


Очень сладко спалось, так тихо, такая нега, только птицы поют. Но нет, Валюхе надо было меня растрясти.
- Галя, пятнадцать минут и поедем. Что-то ты заспалась сегодня.
- Валь, ага, а чай грели? Чаю хлебну и я готова.
- Смотрите, какая барыня, может и в пастель изволите подать.
- Хорошо бы конечно, но ладно изволю подняться самостоятельно.
- Повезло мне сегодня.

В нашем строительном бараке живет пятнадцать женщин, удобства вполне сносные, у каждой свой закуточек, мы даже занавесочки цветастые развесили между койками, у нас очень уютно. Теплушечка наша, по центру которой буржуйка, там чаек греем, и даже кухоньку организовали, по очереди дежурим, стряпаем. С утра нас забирают около двадцати грузовиков и даже несколько автобусов. Наш строительный лагерь находится на окраине Минска, когда я в конце сорок третьего года переехала сюда, в центре жить было практически негде, все было разрушено под чистую. Выжившие ютились в уцелевших остовах домов на первых этажах, практически прорыв в них землянки. Я конечно же знала, что Белоруссия пострадала катастрофически, но то, что мне пришлось увидеть в первые дни моего пребывания в республике, превзошло все мои самые страшные ожидания. Поэтому нас, тех, кто приехал на всесоюзную стройку, решено было возить с окраин, где была вода и энергия и хоть какие-то уцелевшие здания.
 
Я мигом собралась, сгрузила в свою походную сумку кружку, тряпок, две фляги с водой, хлебнула чайку и вылетела на улицу. Ух ты, так рано и уже жарко. Все расселись по машинам, парни мне помогли забраться и мы тронулись по пыльной дороге в сторону центра города. Ребята все веселые, хоть и работа тяжелая, но мы настолько счастливы и воодушевлены, что, кажется, чем тяжелей, тем лучше для нас, просто запах победы повсюду, война уже позади, а страшнее ее уже точно ничего быть не может. Девки наши затянули Катюшу, а я уставилась на городской пейзаж, который уже заметно ожил, что-то уже снесено под корень и теперь расчищаются завалы, где-то появились леса на зданиях, а людская река, кто пешком, кто на машинах, устремилась к своим рабочим местам.

Володя это Димка, сомнений быть не может, но вот как нам теперь встретиться, и жив ли он? Возможно ли это узнать, и найти его, имея в виду, что у меня на все про все одни сутки. А мы не виделись считай с июня сорок первого. Мы с Володей познакомились в Академии художеств г.Ленинграда, мы однокурсники и вместе в сорок первом заканчивали архитектурно-строительный факультет, дипломы правда получить так и не успели. Но предложение мне Володя сделать успел, мы даже дату свадьбы наметили на пятое июля, и более того, Володя сделал мне подарок - свадебное платье, и не просто нарядное платье, а именно свадебное, богато убранное кружевами, с пышной юбкой, с фатой до пояса, наряд выбирал Володя сам, хотел, чтобы я была самой красивой невестой, венок который венчал мою фату был собран из цветов, которые выглядели настолько реалистично, что мы с ним сначала думали, что это живые белые лилии и нежно розовые розы. Самое необычное то, что моя фата была так же нежно розового цвета, в тон цветам, поэтому я бы выглядела не как все невесты исключительно в белом, а чуточку иначе. Какая же я была счастливая, да я была самой счастливой на свете, но вот зарегистрироваться мы не успели.

Все произошло так быстро, что когда и куда Володю призвали мне не удалось узнать, как я ни старалась, а поскольку Володя минчанин, все его данные, как я предполагала, отправили его родне в Белоруссию. Меня с родителями эвакуировали из Ленинграда в конце июля сорок первого года. Пережить все ужасы блокады мне не довелось, но я потеряла родителей во время эвакуации, наш поезд попал под бомбежку, бомба упала прям на наш вагон, мне посчастливилось и я выжила. Из Ярославской области, где меня немого подлатали, меня с ранеными отправили в Чувашию, в Чебоксары, где я встала на ноги и даже работала в местном госпитале, куда привозили раненых с линии фронта. 

В июле сорок третьего, направляясь в госпиталь из своего общежития, на здании городской администрации я увидела объявление, что в связи с освобождением Минска, в республику срочно приглашаются специалисты для восстановления города. Я поняла, что это мой шанс, во первых быть более полезной своей стране, поскольку я практически дипломированный специалист - художник-реставратор, во вторых, это шанс найти Володю. Менее чем через полгода я оказалась в Минске. Первым делом я разыскала улицу, где жила семья Володи, но она была практически стерта с лица земли, я разрыдалась там, стоя у останков Володиного дома, и приняла свою судьбу, знать не суждено свидеться и быть вместе. Но, в память о своем любимом я решила, что восстановлю его родной город, сделаю его самым прекрасным и буду в нем жить, чего бы мне это не стоило, не я одна конечно, но мой вклад будет очень весомым.
 
Тем временем нас выгрузили в центре, у Большого театра. На радость здание театра одно из нескольких в Минске устояло, и его можно было восстановить. Сначала мы разбирали завалы вокруг здания, пока саперы его разминировали, а потом и внутри, подготавливая его к масштабной реставрации. Я привычно тягала свою тачку из одного конца в другой, наполняя ее обломками непригодного кирпича и камня и размышляла, что же мне делать.

- Ну, если я оказалась здесь. Значит Володя, он же мой Димка, жив, и более того он находится в Минске сейчас. Но как я смогу найти его в течении суток?
- Я не думаю, что это реально, прошло четыре года, от него никаких вестей.
- А куда, по твоему, ему было писать? Он что знал о твоей эвакуации? Может он и писал все это время, сама посуди. Это война, что угодно могло произойти. А потом, самое главное, я здесь, значит и он здесь. Даже не смей сомневаться.
- И как ты собираешься его искать? Бродить по городу и кричать во все горло — Володя, ты где? Ты представляешь сколько тебе придется протопать?
- Сдаваться нельзя, если я здесь, мне судьба поможет! Но нужно идти навстречу судьбе, а не стоять на месте, нужно что-то придумать!

Спустя полчаса меня осенило, сегодня же пятое июля, день когда мы должны были пожениться, это точно знак! Да это была бредовая идея, но мне было уже все равно. Я сказалась больной и рванула домой к лагерю. Бежать пришлось долго, считай семь километров, и еще пару меня дядька один подвез, повезло просто. Вся запыхавшаяся я ввалилась в наш барак, достала свой чемодан и вывалила из него все что в нем было. Там, на самом дне хранился Володин подарок, мой свадебный наряд, платье с фатой, все время с собой его таскала. Не долго думая, я нацепила свадебное платье, привела в порядок волосы и нацепила фату с венком. И рванула обратно, прям в платье с фатой и в сапогах.
 
- Он обязательно увидит розовую фату, обязательно поймет!
Я вылетела на улицу, несколько парней меня проводили радостными криками. Я бегом по дороге, не помню сколько я неслась по ней, но сзади мне просигналили.
- Эй невеста, ты что же это одна? Где жених то твой?
Рядом со мной притормозила полуторка.
- Залазь, куда тебе?
- Ой, Мишка, здорово, что ты мне попался, а могу я в кузов?
Мишка, это парень из соседнего барака.
- Зачем невесте то в кузов, лезь в кабину, куда тебе?
- Мне весь Минск объехать нужно. Я жениха своего ищу.
- Да, ты баба умом тронулась, никак?
- Да послушай ты...
Я залезла в кабину.
- Поезжай к центру!

И потом я вкратце ему рассказала свою историю, немного приврав, что мне передали, что Володя мой сегодня в Минск приехал, но куда и зачем я не знаю. Мишка проникся моей историей и решил добавить к ней еще больше абсурда. Мы заехали в местный штаб, за которым была закреплена его машина. Мишка влетел в здание и, минут через пятнадцать, смотрю уже несется назад, причем в руке у него рупор и свернутое знамя. Все это добро он сгружает в кузов и обращается ко мне.
Отпустили ненадолго, поехали кататься. Значит со знаменем поедешь, так еще приметней, а в рупор зови жениха своего. Пара часов у меня точно есть. Авось сыщется.
- Миша, ты гений. Спасибо, найдем Володю, свидетелем нашим будешь.
- Да ладно тебе.

В общем картина маслом, едем мы по Минску, я в кузове, сжимаю знамя победы и в рупор кричу.
- Владимир Царев, тебя разыскивает Галина Орлова, сегодня мы должны пожениться, пожалуйста откликнись! Граждане, товарищи, помогите найти моего жениха, кто знает Владимира Царева, передайте его ищет Галя! Мы с сорок первого не виделись, потерялись, а день свадьбы сегодня, мы так условились! Помогите найти!

Мы произвели такой фурор, передать невозможно, уже по второму кругу мы объезжали центр Минска и нас уже узнавали и махали нам руками, выкрикивали, что все его уже ищут, но пока никто найти его не смог! Спустя три часа я уже почти отчаялась, что наша затея во что-то путное выльется. Мы ехали по Социалистической улице, не так далеко от моего театра, как вижу, навстречу едет грузовик и сигналит что есть мочи, и не один, а целых три грузовика. Когда мы приблизились, можно было уже разглядеть в кузове людей, которые нам махали и кричали.
- Нашли, нашли, Владимир здесь! Нашли жениха твоего!

Я перелетаю через борт Мишкиной полуторки и несусь к парню, который уже бежит мне на встречу, представляете, даже с букетом. Под общее ликование, мы обнимаемся. Я реву, Володя меня поднял на руки и принялся кружить.
- Галенька, милая моя, нашлась! Галя, мы нашлись! Победа! Ура!
Миша быстро среагировал.
- А ну, живо в машину, нужно успеть найти где вас распишут!
Тут же нашлись знающие люди и нам рассказали, где это дело происходит. Вот мы все тремя машинами туда и направились.

Все получилось, сегодня я стала женой Володи, все как мы и планировали, даже день. С туфельками вот не вышло, но все равно я была самая красивая и самая необычная невеста, а главное, самая счастливая на свете. После нашей регистрации друзья Володи отвезли нас в общежитие, где ему выделили комнату. Вот мы всю ночь там и проговорили. Володя рассказал, что участвовал в обороне Ленинграда, что в сорок третьем на Дороге Жизни получил серьезное ранение, был эвакуирован в Среднюю Азию, через год вернулся в родной город и теперь участвует в самых серьезных архитектурных проектах Минска.

- Значит вместе теперь будем поднимать Минск?
- Стало быть так!
- Будет прекрасней прежнего, верю. Вот смотри, какой мы проект с товарищами разработали. Была в Минске Круглая площадь, а теперь будет площадью Победы!
Всю ночь мы обсуждали наши планы, рассматривали Володины проекты, а на рассвете взялись за руки и шагнули в новый день.


Открываю глаза и вижу белые розы и просто тону в их аромате. Эх, не понимаю зачем мне еще сегодня целый день в постели то валяться, я уже превосходно себя чувствую. Я встаю с кровати и с тоской смотрю, как мои девчонки собираются на завтрак. Машка, моя соседка по кровати, грозно на меня посмотрела.

- Так, тебе велено не вставать. Как себя чувствуешь?
- Машуль, просто обалденно, может я с вами, уже?
- Лежи, Володя велел не вставать! Завтрак тебе притащим.
- Девчоночки, какие же вы хорошие.
- Если все хорошо будет, обедать пойдем вместе уже.
- Да уже все хорошо. Ну, ладно, слушаюсь и повинуюсь.
- То-то.

 Слушайте, это такое счастье знать, что вокруг тебя люди, которые настолько тебя понимают и дорожат тобой. Подумаешь, что придется немного поскучать, зато не угодила в изолятор. А Димка какой клевый, я даже не знала, что он настолько хороший и заботливый друг.
- Стоп, я ведь похоже его даже не поблагодарила толком. Он, практически подвиг для меня совершил, а я бесчувственный сухарь.

Я пока лежала приготовила пламенную речь для нашего вечернего орлятского огонька и мне не терпелось поскорей поделится своей радостью и благодарностью за настоящую дружбу. Ведь я теперь точно знаю что это такое. И вечер не подвел, было тихо и звездно, ребята разожгли костер, а я сидела рядом с Димкой и ждала момента когда же можно будет высказаться.

- Друзья мои, я очень ждала этого момента, мне обязательно нужно вам всем сказать что-то очень важное. Я ведь раньше слово дружба воспринимала, как просто слово на бумажке, а за последние несколько дней, я вдруг поняла, что же это такое настоящая дружба. Дружба это большой подарок, это понимание, что ты не один в своей беде, что рядом есть люди, которые тебя понимают без слов, когда тебя поддерживают и держат тебя за руку, когда ты заболел, и даже делают вид, что ты здоров, и ты совсем не чувствуешь себя одиноким и брошенным. Спасибо вам ребят, за эту науку, обещаю, что я навсегда запомню что это значит и буду беречь нашу дружбу, что бы между нами не произошло. А Димке отдельное спасибо. Ты, Дим, теперь мой лучший друг навсегда. Ничто, никогда не изменит этого, клянусь!
- Да, ладно тебе, Ксюш, так бы каждый поступил на моем месте.

Димка многозначительно посмотрел на меня и взял мою руку. Я сидела и улыбалась, понимая, что я уже другая, что мы с Димкой другие и все пусть чуточку, но другие.
- Дим, Ксюша правильно все сказала. Это и есть дружба, когда уверен в каждом как в себе.
Это уже в ход беседы Римма вмешалась, наша вожатая. Сегодня на огоньке она с нами была, смешная и веселая с двумя бантиками, как у первоклашки.
- Ребят, вот вы в Орленке всего тридцать дней, но знайте, что теперь ваша жизнь уже никогда не будет прежней. Скорей всего вам будет трудно в вашей обычной жизни, вас не будут понимать, может даже кто-то будет посмеиваться над вами, но ваша задача пронести через всю жизнь дух Орленка и передать всем его добрый посыл мира и дружбы.
 
Мы, по традиции обнялись, образуя орлятский круг, спели наши любимые вечерние песни, провожая день, а я чувствовала Димкино плечо рядом и даже слезу на радостях пустила.

Рассвет мы с Димкой решили встретить на Космической лестнице, которая находится недалеко от нашего лагеря и ведет она к обсерватории. Теперь эту лестницу орлята называют лестницей любви, поскольку в Орленке случилась очень милая история, которая стала самой романтической легендой лагеря.
 
Вот собственно сама легенда. В совсем недавние времена, когда вожатые Орленка жили ещё в посёлке «Лунный», что находится на горе, а не в большом современном доме вожатых, в одном отряде отдыхал парнишка. И все вроде бы нормально, но не заладились у него отношения с вожатой - уж очень он досаждал ей. То удерёт в неизвестном направлении, и ей приходилось его долго искать, то напроказит, а вожатой достанется из-за него. Можно многие его «подвиги» перечислять, но суть остается одна - сплошным мучением стал он для бедной вожатой. Чего только она ни делала: и беседовала, и ругалась, и к начальству водила, а он только загадочно и хмуро улыбался и молчал.

Вот, наконец, настал и последний день смены. Автобусы уже стоят у площади Слёз, настала пора прощаться, смена закончилась, пора уезжать. Паренек садится в автобус, машет рукой, и как не обижалась на него вожатая, но его последний взгляд, последний взмах рукой, последние слова тронули ее до слез. А парень вылез по пояс в окошко автобуса и крикнул: «Я дарю Вам третью ступеньку!»...
- Счастливо тебе! Удачи!
Только и успела крикнуть ему в ответ вожатая, ничего не поняв про ступеньку.

Автобусы заурчали моторами и уехали. И только вечером, возвращаясь к себе, с грустью поднимаясь по космической лестнице, вожатая увидела надпись на третьей ступеньке сверху - Я ВАС ЛЮБЛЮ!
И поняла вожатая, что мальчишка просто был влюблён в неё до беспамятства, и все его проказы и проступки - не что иное, как попытка обратить на себя внимание, желание выделиться... Не знал этот паренек, как это можно сделать иначе.

Так, в нашем лагере, с тех пор, и есть такая ступенька - ступенька любви. Её не топчут, по ней не ходят, её берегут, как дань памяти любви того паренька. И, странное дело, кто-то подновляет надпись, кто-то очищает её от листьев и земли, а зимой от снега... Кто-то хранит эту память!

А ещё говорят, что, если двое влюбленных придут сюда и постоят в тишине вдвоем на этой ступеньке, то их любовь наполнится радостью и силой первой любви и будет жить вечно. Но только в этом случае можно вставать на эту ступеньку, а во всех остальных - переступите через неё, чтобы не топтать саму любовь.

Вот и мы с Димкой, уже под утро поднимаясь по ней, тихо про себя считали все ступеньки Космической волшебной лестницы любви, которая, казалось, вела нас к самим звездам. Возле самой заветной ступеньки Димка мне вручил мелок и мы с ним тщательно прорисовали самую важную фразу на свете. А с лучами солнца мы уже стояли на ней, крепко держась за руки.


- Дим, знаешь, я никогда бы не подумала, что у тебя могут появится такие... Ну такие странные друзья, нет они конечно смешные, но с полным приветом. Знаешь, Дим я себя такой дурой и не припоминаю...

Я открываю глаза и вижу знакомый пейзаж киевского дворика под нами. Мы с Димкой, как полные придурки, стоим носами к небу рядом еще одна пара ненормальных держится за руки. Осознание происходящего на нас свалилось спустя минуты две.

- Ааааа, Ксюша, мы дома, урааа!
- Димка, ура! Мы вернулись!
- Ребят, вы переигрываете сейчас, вам не кажется...

Ваня с Надей смотрели на нас, как на полных идиотов, пока мы с Димкой в обнимку скакали по балкону. Наше безудержное ликование прервал звонок моего мобильного, это меня привело в чувства, я влетела в кухню и схватила трубку.
- Да мам, привет, как ты?
- Ксюш, прости родная, не вырвусь сегодня никак...
- Куда мам? Ты ко мне едешь?
- Да, нет же, понимаешь, не получается. Не успеваю я, нужно на работу в институт заскочить и чемодан не собран, а самолет в семь утра, толком поспать не получится.
- Мам, а ты куда собралась то?
- Что значит куда, в Москву летим, ты меня совсем что ли не слушаешь, дочь? Завтра у папы в Москве собрание командующих всех стран СНГ, ну обсуждать будут совместную организацию парада Победы. Семидесяти пяти летняя годовщина, как никак, что-то грандиозное намечено. Ну, а отец то Москву эту терпеть не может из-за ее суеты и толкотни. Без меня наотрез отказывается лететь. Короче, дочь, ты перед Димкой тоже извинись. Но летом на вашу дипломную выставку мы попадем точно, обещаем. Все целую, доча, папа приехал, уже трезвонит... Люблю тебя...
- Я тоже тебя люблю, ма...

Я положила телефон на стол, и тихонечко опустилась на табурет в некой прострации. Оглядевшись вокруг, я увидела, что квартирка наша с Веркой выглядит как то иначе. Веркиных вещей вообще нет, нет нашей груды картин у стены. Димка встал рядом со мной примерно в таком же замешательстве, что и я.

- Дима, мама извиняется перед нами, что не попадает на нашу выставку сегодня. Она с отцом летит в Москву, папу, похоже на парад Победы туда позвали... Ты чего-нибудь понимаешь?
Дима молча покачал головой, взгляд его выражал смешанное чувство ужаса и восторга и полного непонимания. Ситуацию спасли ребята, которые стояли у балкона и продолжали на нас смотреть как на полных придурков.

- Дима, Ксеня, может кофейку еще. А?
- Пожалуй...
- Вот вот, это нервы наверное. Хотя, если честно, то это уже третья ваша выставка, чего так волноваться то?
- Рассказывайте...
- Чего рассказывать то... Сами нас позвали сегодня на выставку в академию вашу...
- А что мы, выставляем? Ребят, мне правда не очень хорошо, вы расскажите все, ладно...
- У тебя Ксюша три работы отобрали, у Димки четыре кажется, ну выставка по окончании семестра... Ну? В Академии художеств...
- А мы с Димкой...
- Что вы с Димкой? Заканчиваете ее в этом году...
- Пипец...
Димка очнулся.
- Мы что ли вместе учимся? С ней?
- Ну да, вообще-то...
- А вы где?
- Дим, ну ты даешь, в Крыму... Там же где и учились...
- Ааааа....

Мы с Димой, смотрели друг на друга молча, не знали, что говорить, поскольку ситуация оказалась выше нашего понимания.
- Надя, а в Москву что ли самолеты теперь летают?
- Нет, ну ты Ксень совсем ку-ку... Пешком ходят они в Москву, конечно летают, раз в полчаса наверно.
- Ну, да, ну да...
Вдруг у меня запиликал телефон, а это сообщение от Верки моей.
- Ребят, тут Верка мне дюжину платьев свадебных прислала, спрашивает какое я выбираю?
Надя, выхватывает у меня телефон.
- А ну, а ну? Вот молодец Верка, сразу сориентировалась... Ксюш, мне вот это нравится... Тебе то как?
- Нормально так...
- Фата должна быть розовая, только так!
Это в разговор Димка мой влез. С этими словами он плюхнулся на колено.

- Ксения, пожалуйста не откажи, выходи за меня замуж!
- Можно подумать у меня выбор есть...
С этими словами, я бросилась ему в объятия.
- Ребят, как это мило, как необычно, вчера заявление в ЗАГС подали, а сегодня предложение руки и сердца. Вы сегодня правда очень странные...

Надя с Ванькой продолжали трещать за нами, а я стояла смотрела на Димку и все при все поняла...

- Дима, вот скажи мне, неужели без эксклюзивного пенделя нам всем никак было не обойтись?
- Повезло, что с одного... Надеюсь им все и обойдется...
- Похоже не обойдется...
Сказала я, глядя на парочку наших крымчан.
- Но теперь точно все будет хорошо, только руку мою держи крепко и не отпускай.
- Никогда!

29.01.2020г.