Синий всадник... Василий Кандинский и К

Картина: "Синий всадник" Василий Кандинский.

Синий всадник
         в поле скачет,
Во бору неясыть плачет.
Тихим эхом над прудом,
Лишь подков
      хрустальный звон!
Солнце луг позолотило,
Охрой выкрасив цветы.
И накрыло синей тенью,
При дорожные кусты...


Художественное объединение «Синий всадник» — одно из самых звёздных и стремительных, дерзких и недолговечных в XX веке. Оно существовало всего 3 года (1911 — 1914). Сначала восторженным шепотом, а позже во весь голос, здесь заговорили о синтезе всех искусств и о беспредметных картинах, о ценности живописи сумасшедших и детей, о самодостаточности цвета и формы и о духовном содержании живописи. Здесь объединились уникальные универсальные художники, одинаково блестяще работающие кистью и пером. Здесь лучшие представители «нового искусства» писали революционный альманах «Синий всадник», не требуя гонораров и поощрений.


Художники, создавшие «Синего всадника», в искусствоведческих учебниках все сплошь числятся немцами, хотя простой перечень имён и фамилий в этом факте совсем не убеждает. Все они, русские, швейцарцы и немцы, съезжались в Мюнхен, художественную Мекку начала XX века, чтобы сначала изучить основы живописи, а потом их навсегда изменить. Для каждого участника «Синего всадника» эти три года, один альманах и две выставки оказались по-разному знаковыми и важными. На портретах времён «Синего всадника» все они выглядели бы совсем по-разному.

Василий Кандинский

Блестящий юрист Кандинский увидел на выставке импрессионистов в России «Стог сена» Моне, отказался от профессорской должности и приехал в Мюнхен учиться живописи. Ему было больше 30 лет, он ещё ничего не умел и совсем не был похож на художника.

До и после «Синего всадника» Кандинский умудрился затеять и поучаствовать в нескольких грандиозных проектах в разных странах («Фаланга», Новое мюнхенское объединение художников, Свомас и Вхутемас, Баухауз). Он прожил 74 года — уникальная везучесть для художников его поколения. И «Синий всадник» был хоть и важной в его творческих поисках затеей, но далеко не единственной.

Вспоминая эти три года перед Первой мировой, Кандинский говорил: «Синий всадник — это мы двое, Франц Марк и я». Начиналось всё с альманаха — увлечённые поисками связей между музыкой, театром и живописью, Кандинский и Марк задумали обозначить эти связи в новом авангардном журнале. Мечтали, что он будет выходить в Мюнхене, Париже и Москве. С названием тоже все оказалось просто: «Мы оба любили синий цвет. Я — всадников, а Марк — лошадей».

Идеей великого синтеза и «чистого» эмоционального искусства бредил именно Кандинский — это он написал книгу «О духовном в искусстве», это он мечтал вытащить русский лубок и баварскую подстекольную живопись в один ряд с академическим искусством, это его картина «Импровизации» потрясла Франца Марка на выставке «Нового мюнхенского объединения художников». Наконец, это Кандинский первым в истории мировой живописи создал абстрактную картину. Он мог самозабвенно растить картошку и цветы в тихом городке Мурнау и с тем же азартом устраивать авангардные выставки в городе «философического искусства» Мюнхене.

Франц Марк

Франц Марк был тем единственным человеком в Баварии, который принял и понял выставку «Нового объединения художников» в 1910 году. Каждый вечер после закрытия галереи ее владелец очищал полотна от плевков, а юный художник Марк из тихой деревушки написал письмо Кандинскому, в котором восхищался смелостью и силой представленных на выставке работ.

Тогда они не познакомились, это случится только год спустя. За это время с 1910 по 1911 Марк вполне уже нашел свой путь, успешно провел первую персональную выставку и обзавелся коллекционером-покровителем, который выплачивает художнику ежемесячное пособие в обмен на право первым покупать понравившиеся картины.

Вдохновленный идеями Кандинского о «синтетической книге», Марк становится вторым главным редактором будущего альманаха и пишет три небольших эссе, которые открывают журнал.

Живопись Марка уникальна, не поддается никакой классификации и не вмещается в узкие термины. Художник, всю жизнь писавший животных как символ чистоты и гармонии, он не был в чистом виде ни анималистом, ни экспрессионистом. Он не смотрит на животных со стороны, а смотрит на мир их глазами, он не ищет надлома и напряжения в сюжетах, а тоскует по утерянной человеком гармонии и ищет «внутреннюю правду вещей».


«"Синий всадник» — это были мы двое: Франц Марк и я. Мой друг погиб, и мне одному не хотелось бы предпринимать что-либо", — сказал Кандинский в ответ на предложение одного из немецких издателей выпускать альманах уже в послевоенные годы. «Синий всадник» погиб вместе с Марком в страшном сражении под Верденом.

 Пауль Клее

Пауль Клее до «Синего всадника» как художник был совсем одинок и никем не признан, в том числе самим собой. Даже когда он окончил Мюнхенскую академию художеств, прочитал сотни книг о живописи и начал писать сам, Клее продолжал жить в тихой Швейцарии и работать в муниципальном оркестре. Живопись остается для него робкой мечтой и увлекательным экспериментом.

Клее на протяжении всей жизни оказывался внутри очень мощных течений и идей, но всегда оставался уникальным художником, не подвергался никаким влияниям. Так было и в недолгую эпоху «Синего всадника» — переехав из Берна в Мюнхен, художник наконец-то попадает в окружение единомышленников. Здесь, в Мюнхене (а уже давно не в Париже), в эти годы бушует самая насыщенная художественная жизнь. Именно в Баварской столице лавина нового «чистого» искусства сносит рамки академической косности и стирает границы между временами и странами.

Пауль Клее и Василий Кандинский были однокурсниками еще в Мюнхенской академии художеств, потом участниками объединения «Синий всадник». Между занимательными беседами о судьбе современного искусства они любили музицировать вместе: Кандинский — на фортепиано, Клее — на скрипке.


После войны Клее 10 лет работает преподавателем в Баухаузе, ведет мастерские витража, текстиля и переплетного дела, учит своих студентов быть свободными в творчестве и не следовать слепо рекомендациям учителей и авторитетов. В нем было много странного, например, умение разговаривать с животными и змеями, чувствовать себя частью природы, как деревья, птицы или кошки.


В последний, самый тяжёлый год своей жизни, он почти не вставал из-за своей болезни с постели, но сумел создать, превозмогая боль и настроение, около 1200 работ! Как и большинство авангардных художников его не обошли обвинения в принадлежности к «дегенеративному искусству», и только в Цюрихе могла состояться в 1940 году его большая ещё прижизненная выставка.

Август Маке

У Августа Маке не оказалось времени для многочисленных проектов и художественных течений, он прожил всего 27 лет и погиб во время Первой мировой войны. И всю его недолгую творческую биографию можно смело разделить на «до Синего всадника» и «Синий всадник». «После Синего всадника» происходило уже без него.

В ранней юности он много путешествовал и делал зарисовки акварелью, карандашом, пастелью — как будто готовился долго и сладостно к будущему большому делу. Если бы Маке удалось прожить чуть больше и отвоевать у истории немного времени, он мог бы смело говорить о самостоятельном жанре — альбоме с зарисовками. За время «до Синего всадника» Маке создал их целых 78.


Все музейно ценное и продаваемое за миллионы на современных аукционах Маке написал именно в эпоху «Синего всадника».

Для «Синего всадника» самым ценным были даже не путешествия, эскизы и картины Маке, а его дружба с Францем Марком. Они были совсем разными — эмоциональный и вспыльчивый Маке и задумчивый и молчаливый Марк. Но работая вместе, переписываясь с нетерпением расставшихся влюбленных, они вдохновляли друг друга и находили в спорах собственное место в искусстве. Блестящие цитаты Франца Марка о цвете, форме и живописи — все они изъяты из переписки с Маке. Фреску «Рай» (на фото слева) в доме Макке они писали вместе, вероятно, переживая состояние близкое к райскому от совместного творчества.

«С его смертью внезапно надломился прекраснейший и смелый поворот немецкого художественного развития; никто не в состоянии его продолжить. …С его уходом гармония красок в немецком искусстве во многих его мелодиях должна потускнеть, звук стал приглушённым и сухим. Изо всех нас именно он дал цвету самое светлое и чистое звучание, столь же светлое и чистое, каким было все его существо» — Франц Марк написал некролог, посвящённый другу. И через несколько лет погиб сам на той же войне...

Марианна Веревкина

Возможно, не было бы никакого «Синего всадника», если бы не Марианна Веревкина. Ученица Репина, русская богатая наследница, художница, обладающая не только талантом, но и острым аналитическим и искусствоведческим умом и даром оратора. Это она приехала в немецкий городок Мурнау с ясным представлением о «чистом» эмоциональном искусстве, со своим безошибочно смелым и еще несвоевременным взглядом на творчество Ван Гога, Гогена, Мунка — и дни напролет обсуждала с Кандинским пути развития искусства, толковала самые новые и смелые картины новых художников. В своем «Розовом салоне» она принимала директоров немецких галерей и авангардных художников, русских танцоров и немецких композиторов. Веревкина стала самым убедительным проповедником нового искусства для немецких художников.

И в заключение хочется сказать. Если бы пришлось писать групповой портрет  участников художественного объединения «Синий всадник», там оказалось бы гораздо больше персонажей, чем эти пятеро. В выставках и в подготовке материалов в альманах участвовали еще Габриэль Мюнтер и Альфред Кубин, Генрих Кампендонк и Лионель Фейнингер. Но их фигуры пока не так тщательно прорисованы и ждут, когда у истории и коллекционеров появится для них немного вдохновения.


             @