Жила-была Грусть

Жила-была Грусть.
Целыми днями напролёт,
- день за днём, -
она сидела
и читала И.Тургенева,
и тихо так,
как героини романов
её любимого писателя,
страдала.

«Мне грустно», - говорила она.
«Так грустно, что грустнее некуда».

А надо сказать,
у неё были друзья.
Они все, как один,
были на одно лицо,
а потому были похожи,
как два сапога – пара.
И это соответствовало известной пословице:
«Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты».

К тому же
одноликие были бледны
и напоминали бледнолицых.

Ко всему прочему,
все они жили за стеной,
и были всегда, что называется, под рукой.
- А потому,  стоило ей только постучать,
как они оказывались «тут, как тут».

И это были
Тоска и Печаль,
Беспокойство и Боль,
Одиночество и Душа.

И действительно, всякий раз,
они приходили к соседке
по первому её зову,
стоило ей только захотеть.

К тому же их и звать не надо было вовсе,
они и сами были «рады не рады» зайти на огонёк.
И появлялись они, «как только, так сразу».
А заходили они к ней через день, да каждый день.

Они чувствовали её и сочувствовали ей,
а потому помогали, чем могли.
А могли они только одно
переживать и сопереживать Грусти.

И делали они это от чистого сердца и от всей души.
…«Мне печально»,
- говорила «Печаль и печалилась» изо всех сил.
…«Мне тоскливо»,
- вторила «Тоска и тосковала» в полную силу.
…«Мне душно»,
- молвила Душа и искала у всех душевности…
…«Мне одиноко»,
- металось «Одиночество и страдала от одиночества»
…«Мне больно»,
- «болела Боль от сильной боли».
К ним подключались Стон, Вой, Плач, Рёв и многие другие.

Стон-н-н стонал: «н-н-н-н-н-н-н»…

Плак робко так
попискивал да поплакивал: «плак-плак», «кап-кап».

Хнык хныкал да похныкивал: «хнык- хнык», «похнык».

Вой выл да подвывал: «ы-ы-ы-ы-ы-ы».

Плач безудержно ревел: «р-р-р-р-р-р»...

А Рёв безутешно рыдал: «ры-ы-ы-ы-ы-ы».

И всё это происходило
безостановочно и бесперерывно,
что называется,
с утра до утра,
и с вечера до вечера.

В конце концов,
не выдержав,
приходило само Спокойствие
и начинало успокаивать
Грусть, Печаль и Тоску.

«Спокойно»,
«Только спокойно»,
- уговаривало оно унылые абстракции…
Но «спокой» им только снился.
          
А потому минорные существа
«шли по накатанной»:
и всё также… «минорили».
И чем дальше, тем – больше.
А выглядело это
однотонно и монотонно,
однообразно-неразнообразно:
…«А тоска все сильней…», - страдала Тоска.
…«Побудь со мной», - просила Душа.
…«Не прикасайся ко мне», - отталкивало Одиночество.
И так продолжалось до тех пор,
пока не приходила Тишина.
Она брала их на ручки
и начинала убаюкивать:
«Баю-баюшки-баю, не ложися на краю.
Придёт серенький волчок и укусит за бочок».
Вскоре Грусть засыпала.

Дрём дремал:
«дрём-дрём»…
Храп храпел:
«храп-храп».
Всё налаживалось.

Но стоило Грусти проснуться,
всё начиналось сначала.

                12.11.13