Матрёха-дурёха

Жили-были Ваня-дурёня и Матрёха-дурёха.
И жили они в одной небольшой деревне,
старенькой покосившейся от времени деревеньке,
под названием «Обыченская», каких много на Руси.

Правда, сама Матрёха
(в миру её звали-величали Матрёна),
была из городских, не местных.

И когда деревенские поначалу спрашивали Матрёну:
«Ты откуда родом,
с каких мест сама-то будешь,
где родилась, родненькая?».
Матрёна отвечала кратко и резко:
«Где, где, - в Караганде?».
После этой фразы на нее «обыченские» шибко обижались:
«А что делать, она и вправду там родилась» …

А в деревеньку «Обыченскую» её занесло случайным ветром.
Её «ветром» был Ваня, Ванечка, Ванюша.

Как-то в один чудесный солнечный летний день
где-то в далёком-далеке, в небольшом городке Караганде,
где и жила тогда сама Матрёнка,
она вдруг повстречала, встретила «его»(!)
– своего верного-благоверного:
причём сразу «милого узнала по походке».

Помнится, он привёз тогда в город на рынок натур-продукты,
фрукты-овощи: картошку, моркошку, сольнья-варенья
и прочие вкусности, «сладости» и полезности.

Матрёна покупала у него огурчики-помидорчики,
ещё что-то «с сада- огорода».

Слово за слово и она вдруг резко поняла, что это – именно «он»,
и этот «он» – её долгожданная половинка.

Он оказался «не тутошним», а «тамошним»
да ещё и «ничейным» (редкий случай)
и Матрёна быстро, пока не поздно,
«прихватила» его, «прибрала к рукам» что называется.
Да так ухватилась, зацепилась за него,
«нездешнего» и «не тутошнего», а «тамошнего»,
что тут же, очертя голову,
помчалась за ним, куда глаза глядят.
А глаза-то его глядели в ту самую обычную
деревеньку «Обыченскую».
А как иначе? Никак. Вона как.

Матрёна же была рада, не рада
ради него уехать хоть куда,
не только на край света,
но и на «Кудыкину гору»
и жить с ним где угодно:
и в шалаше и в чуме,
в «хрущёвке» и на «Рублёвке».

А заодно, если что и если вдруг,
готова была ради него
и в огонь и в воду,
и в горячую избу войти,
и коня на скаку остановить,
и горы свернуть
и спиной закрыть, загородить
а про море и говорить нечего
(оно ей по колено было).

Итак, Матрёна полюбила
простого деревенского парнишу Ванюшу.
И полюбила не за что, а вопреки.
Просто полюбила и всё,
ещё «не знаючи», кто он да что он.

А ведь ей говорили,
что ничего хорошего из этого «брака» не выйдет:
«Мол, Ваня – он и есть Ваня,
И вообще: Ваня - это диагноз, у него на лбу написано:
«на печи лежать, баклуши бить да в потолок плевать»
- и всё только потому, что он Ваней родился.
Вани они все такие, и маленькие и большие:
и Ванечки-дурашки и Иваны-дураки.
(Да ты и сама, «ежли» свяжешься с ним, с Ваней-дураней,
тут же вскоре станешь Матрёной-дурёной)…

Но Матрёна была крайне не согласная
с подобным мнением, умозаключением.
Ей было невдомёк:
«Почему это на её Ванечку навесили «ярлык»,
повесили «этикетку» и даже «вывеску»,
поставили «штамп» и даче «печать»
по поводу его «никчёмности» и «дурашливости»?

И почему именно на Ванечку, а не на Джамшита или  Махмуда, например?
да и на кого угодно другого-третьего, пятого-десятого?
(не в обиду будет сказано и даже подумано). Чем Ванечка хуже других?

И вообще: дело ведь не в имени, а в человеке,
его сути, сущности, в его «нутре», натуре, душе-душеньке.
Главное, чтоб червоточины там не было.

Её же Ванечка был всем Ваням – Ваня:
искренний, открытый, добрый, светлый, чистый,
любящий, нежный, заботливый, сердобольный
и вообще славный милый человечек-человечище!

Да и на вид был хорош-пригож собой,
природа не обидела,
не обделила данными,
от матушки с батюшкой гены
достались, передались хорошие:
богатырь богатырём вышел,
косая сажень в плечах,
ладный-складный, видный,
сильный, здоровый, крепкий
парень хоть куда,
настоящий мужичёк получился,
мужик да и только
за которым и, «взаправду»,
как за каменной стеной.

А работящий какой! На все руки мастер!
Сразу двумя руками работал
и двумя полушариями думал,
где можно подработать да подзаработать.

А в деревне труд известно, какой был, - только деревенский и всё тут,
с хозяйством, домохозяйством связанный, завязанный.

Вот Ваня за всё и брался, ничего не боялся:
плотничал, столярничал, пилил, строгал,
прибивал, забивал, - дома, срубы строил,
заборы ставил, за скотом и огородом глядел-приглядывал,
шоферил, возил, привозил, отвозил, грузил,
одним словом о семье справно заботился,
да и всем местным помогал,
никому ни в чём не отказывал,
отзывчивым был, жалостливым.

Просыпался с петухами первыми.
Работать начинал с утра раннего,
а заканчивал – вечером, ночером, поздним,
Крутился-вертелся как заведённый, заговорённый,
рук не покладая, спины не разгибая,
живота не щадя, сил не жалея.
отдыха-продыха не зная, не ведая.

Бывали дни: еле ноги волочил,
но на работу шёл в аккурат,
справно «кажный» Божий день
в любую природу-погоду:
и в снег и в дождь, и в жару и в стужу.
Двужильным крепким был мужиком.

А в это время Матрёна щи-борщи варила,
тесто заводила, плюшки-ватрушки, «постряпушки» готовила,
«постирушки» разводила, деток малых растила.

А деток Бог много послал, щедро одарил:
мал-мала меньше иль «бал-бала» больше, - и всё девочки.
Звали-величали  их простыми, но тёплыми исконно русскими
деревенскими именами: Маша, Даша, Глаша, Фёкла, Авдотья, …

Девчушки народились такими же ладными-складными, справными,
как и их матушка: кровь с молоком, щёчки розовые, губки пухлые,
- одна краше другой, «куколки» да и только
и напоминали маленьких русских матрёшек в цветастых платочках.

И если бы они и в самом деле были игрушками,
то их можно было бы сложить в одну большую маму-матрёшку - «Матрёху».
Матрёна, жена Иванова, не обижалась на такое сравнение:
она и никто другой родила своих маленьких игрушечных девочек
Выложила их как на духу на свет Божий
- мала мала меньше и бал бала больше -
и поставила ножками на землю.

Девочки бегали по земле, незаметно росли,
они с Ваней незаметно старели и вскоре совсем состарились.

Но Матрёну на протяжении всей её жизни не оставляла мысль,
беспокоила и даже гложила, тревожила, волновала, покою не давала,
мысль о «клейме», которым «заклеймили» Ваню
и всё только потому, что он родился Ваней.

Не согласная Матрёна была с подобным утверждением, убеждением,
Не согласная и всё тут.

В какой-то момент она, наконец, поняла, что к чему, почему:
Ивана прозвали так не за то, что он не хотел и не любил работать
(работать он умел и работал за троих, а то и больше),
А за то, что не умел зарабатывать!

Уж очень он был простым, а простота говорят хуже воровства.
Уж очень он был открытым и честным, правильным,
совсем безо всякой  лукавинки и хитринки.
Так и хотелось его обмануть.
Так и хотелось его «объегорить», одурачить
и развести, кому не попадя.
Эти «кому не попадя» и разводили,
оправдывая себя, что, мол, сам в кузов лезет.

Ну да ладно. Как было, так было. Как есть.
А Матрёна-то знала, каков её Ваня на самом деле.
Всё нарадоваться на него не могла.
Уж, шибко любила его, а он её.

Ей было приятно думать: что тогда, давным-давно,
будучи молодушкой, не прогадала, не ошиблась с выбором.

И вправду, «взаправду», жили они  не тужили.
хорошо, дружно, знатно, ладно-складно, душа в душу,
шли в одном направлении, смотрели в одну сторону.
 
Гордилась Матрёна мужем своим:
широкой души был мил человек,
отзывчивым, надёжным, правильным, настоящим был.
С ним хоть в разведку иди, - не подведёт,
в беде никого не отставит, не бросит.

Не обижал и её, свою «супружницу»:
руки не распускал, по двору не гонял,
за всю жизнь словом плохим не назвал,
«врешь» не сказал.
Деток баловал, её миловал.

А самое главное: из семьи не сбежал,
не испугался семейных трудностей,
ответственностей.
Семью справно тянул:
все были накормлены, напоены,
сыты, обуты, одеты, обогреты,
обласканы, изнежены.
Никто не жаловался. Все довольны были.

Сполна он выполнил и даже перевыполнил
свою «людскую» задачу, свой человечий долг на земле:
вырастил дитятя, посадил дерево и построил дом
(и всё во множественном числе - количестве).
Не стыдно ей было за муженька своего родного
да за жизнь свою большую и долгую длинную.
Всё по-людски было, - как и полагается.
Вона как получилось.

А Ваня до конца жизни своей
ради девочек-матрёшек
(жёнушки-жёнки да лапушек-дочек)
готов был и горы свернуть,
и лоб расшибить,
и грудью их закрыть
и спиной прикрыть,
да и море ему было по колено...
                07.01.20.