Альфред Теннисон. In Memoriam 64

Альфред Теннисон.  In Memoriam A.H.H. LXIV *


Взгляни, представь – вот человек
Рожден в деревне, в бедном доме,
Но одарен для лучшей доли,
И смог найти свой путь наверх.

Он принял вызов злого рока,
Судьбу свою переменил,
Трудился, не жалея сил,
И ширилась его дорога

Под хор льстецов со всех сторон;
Росла известность, шли заказы,
И королевские указы
Ему писать доверил трон.

Велик обзор, ступени круче,
Талант и труд берут вершины –
Ход государственной машины
Его усердию поручен;

Но в час, когда заря златится
В бессонных зеркалах дворца,
Он вспомнит бедный дом отца,
Судьбы первоначальной лица,

Поля родные, лес, ручей
И друга вдохновений ранних,
С которым дотемна играли
Все в канцлеров да королей;

А тот, надел свой бороня,
Вдруг шаг замедлит поневоле:
«Мой старый друг теперь в фаворе,
При власти. Помнит ли меня?»





* Полный текст поэмы со вступительной статьей переводчика и комментариями доступен на интернет-ресурсах Amazon, Ozon, Litres, Wildberries (с 20.06.2021), Ridero.






LXIV


Dost thou look back on what hath been,
As some divinely gifted man,
Whose life in low estate began
And on a simple village green;

Who breaks his birth's invidious bar,
And grasps the skirts of happy chance,
And breasts the blows of circumstance,
And grapples with his evil star;

Who makes by force his merit known
And lives to clutch the golden keys,
To mould a mighty state's decrees,
And shape the whisper of the throne;

And moving up from high to higher,
Becomes on Fortune's crowning slope
The pillar of a people's hope,
The centre of a world's desire;

Yet feels, as in a pensive dream,
When all his active powers are still,
A distant dearness in the hill,
A secret sweetness in the stream,

The limit of his narrower fate,
While yet beside its vocal springs
He play'd at counsellors and kings,
With one that was his earliest mate;

Who ploughs with pain his native lea
And reaps the labour of his hands,
Or in the furrow musing stands;
'Does my old friend remember me?'