Невольница

Всем победившим женщинам

НЕВОЛЬНИЦА
-поэма-

 ; I ;
 В СТЕПИ

«Татарин злой смотрел как хищник
На лошадей и на жену,
Ограбил, всё забрал, язычник,
Я б горло перегрыз ему!
Да трое их и сабли сбоку…
Избили, бросили наземь,
Лежал бы я в бреду без срока,
Не ехал ты. Проклятый день!», -
Так говорил Ефим соседу,
Что в поле подобрал его, -
«Поверь, дружище, мочи нету
Смотреть в бессилье на него,
Когда он грабит, убивает,
Уж лучше б умереть мне там…
Крик Ольги сердце разрывает,
Как детям покажусь я сам?»
Слова в рыданье захлебнулись,
Друг крепко за плечо обнял.
А кони будто бы проснулись,
Их дружный топот пыль поднял.
Огромно горе, пусть поплачет,
Простим скупым мужским слезам,
И вместе с лошадьми поскачем
Туда, где вётлы хутор прячут,
Родной Ефимовым глазам.

; II ;
ЖИЗНЬ СЕЛА
Мосток убогий на речушке,
А рядом, к гостю наклонясь,
Стоят саманные избушки,
Листвой от солнца заслонясь.
И в них не бедно, не богато,
В кругу веселья и забот,
Детей и счастья полна хата,
Трудолюбивый люд живёт.
Беды не знали бы славяне,
Растили б хлеб из года в год,
Но, вдруг, напал на Русь татарин,
Воинственный и злой народ.
Монгол жестокий тучей чёрной
Пронёсся, сея боль и смерть,
И больше нет земли привольной,
Есть Ига вражеского твердь.

***
Но не сломать того народа,
Которому своя земля,
Свои озёра и болота,
Закаты с трелью соловья,
В росе берёзка на рассвете,
Родные, милые края
Дороже всех богатств на Свете,
Непобедима Русь моя!
***
Прошли года и злой татарин
Давно не тот, увяла рать,
Он также жаден и коварен,
Только бессилен воевать.
Забыта дань и лишь разбоем
Живёт бессовестный злодей,
У мирных жителей без боя
Берёт пожитки и коней.
Так стала степь засадой вражьей,
А каждый тихий хуторок
Стал малой крепостью отважной
Для путников степных дорог.
И, чтоб не знать лихих набегов,
Село Ефима – стар и мал –
Отгородили степь и берег,
Стеною встал Татарский вал.
А если выехать им нужно,
То собирается отряд,
Крестьяне едут силой дружной,
Повозка за повозкой в ряд.

;III;
БЕДА
Вот так и утром тем бедовым
Ефим с красавицей женой
Гнал лошадей вдали от дома,
Среди колонны небольшой.
Базар позвал крестьян в дорогу,
И те спешили на заре,
Чтобы продать товаров много,
А завтра быть уже в селе.
Всех больше повезло Ефиму,
Наверно, милая жена,
Торговцев, проходивших мимо,
К товару и к себе влекла.
И вот уже пуста телега,
Гостинцы куплены домой,
Решил Ефим спешить к ночлегу
В село повозкою одной:
«До вала засветло успеем,
А там уже рукой подать,
Нельзя же ведь в такое время
Одним детишкам ночевать.
Хотя сынок уже толковый,
Хозяйский малый, спору нет,
Присмотрит за скотом и домом,
Но ведь ему всего семь лет!
   А двум дочурочкам-близняшкам
Нет и того, совсем малы,
Зато шустры – сверкают пятки,
Звонки как бубен, удалы.
Как милы детки будут рады,
И счастьем глазки заблестят,
Когда подарим им в награду
Медовых пряников – зайчат.
Ты отдохни немного, Ольга,
Поспи, короче будет путь
Осталось ехать нам недолго,
Вот только сопку обогнуть».
Ефим вздохнул, коней ударил,
А Ольга рядом прилегла:
«Как много сердцу счастья дарят
Его забота и слова.
Мила его любовь к детишкам,
Ко мне – сердечна и проста,
Судьба моя счастлива слишком…»
Сомкнулись веки и уста.
***
А вот и вал вдали мелькает,
 За ним раскинулось село,
Устали кони, ход сбавляют,
Задумался Ефим, не знает,
Что мчится горе на него.
Как вихрь татары налетели,
Аркан на шею - и в овраг,
А на жену мешок надели,
Её бунтующее тело
Коню на спину бросил враг.
Удар, еще удар – и темень,
И так лежать бы навсегда,
Рука убийц тверда как кремень,
Но, вдруг… в лицо и в рот вода.
«Ефимушка, дружок, вставай же!» -
Успел сосед, жива душа.
«Случилось что? Скажи, давай же!» -
Ефим очнулся, задышал.
***
Понурив головы, без звука
Въезжал в селенье караван.
В глазах отца лишь боль и муку
Увидел, вдруг, сынок Иван.
И понял сердцем всё мальчишка,
Ни слова, голову склонил…
«Пошли скорей домой, сынишка,
А где сестрёнки? Нету сил…»
Весёлые бегут девчонки,
Тут – удивлённые глаза
И робкий голос свозь ручёнки:
«А мама где?», - как гром сказал.
***
Лишь ветер тот вопрос услышал,
Лишь он им смог бы рассказать,
Но промолчал, взметнулся выше,
Чтоб те слова узнала мать.
И мы помчимся, с ветром споря,
Когда рассеется туман,
Туда, где мучит Ольгу горе,
Где слёз её прольётся море,
Где крепко спит татарский стан.

 ;IV;
НЕВОЛЯ

«Где я и что со мною было?
Чей этот незнакомый дом?
Мы ехали в степи … забыла,
А что ж случилось там потом?»
Открыв глаза, лежала Ольга
На мягком сказочном ковре,
Но, вдруг, ей ждать пришлось недолго, -
Чужие речи во дворе.
И всё пришло в одно мгновенье:
Крик мужа и последний стон,
И сильных рук прикосновенье,
Такой же голос … Страшный сон!
«Убит любимый, почему же
Меня не взяла смерть с собой,
Теперь мне белый свет не нужен,
Спешу к тебе Ефим родной!»
Весь день в висках слова стучали,
Всё было будто в полусне:
Как чьи-то руки раздевали,
Купали, словно в детском сне.
И как пришёл татарин рыжий,
Как он смотрел на наготу,
На теле взглядом пламя выжег,
Окинул каждую черту.
Что ела и пила не знает,
Но, вдруг, очнулась – и одна.
В халате, на ковре, рыдает,
И, как не горько, но – жива.
Вдруг, дверь бесшумно приоткрылась,
И тень со свечкою вошла.
Ковры на стенах заискрились,
Как будто бы луна взошла.
Но сказка снова оборвалась,
Лишь осветилось вмиг лицо.
Улыбка хищной показалась,
Змеином жалом губ кольцо.
***
И околдована лежала,
Дрожа от тёплых липких рук,
Грудь часто, глубоко дышала,
Он телом прикоснулся, вдруг …
***
Только своя у тела память –
Очнулась Ольга сквозь туман:
«Пока жива, им мной не править!»
Рывок, объятий прочь дурман.
Взяла халат, прижалась к стенке:
«Чего ж ты ждёшь? Убей! Убей!».
Лицо в слезах, дрожат коленки, -
«Мне никогда не быть твоей!»
Но, гнев в нём верно не разбудишь,
Спокойно перед нею встал
И только очень тихо: «Будешь»,
В дверях по-русски прошептал.
***
А дни летят как ветер в поле,
И каждый на один похож,
Всё время в комнате, не боле,
Из клетки просто не уйдёшь.
А только небо мглой покроет,
Скрип половиц – татарин тут,
Руками бороду прикроет
И снова: «А тебя ведь ждут,
Наверно, милые детишки
На дальней Родине твоей,
Напрасно ты строптива слишком,
Отсюда выйдешь лишь моей!»
***
О, сколько слёз глаза пролили!
«Как быть?» - терзает сердце мысль.
«Детей душа не позабыла,
И только в них всей жизни смысл!
Но ведь обманет же татарин,
Убьёт меня …  А может нет?
Вдруг пожалеет, басурманин,
В душе не только ж звон монет?
О чём я думаю, сыночек,
Дочурки, вы ведь ждёте нас.
Убит Ефим, а я все ночи
В дали глухой молюсь за вас:
«Чтоб к вам прийти – на всё готова,
Так будь, что будет, верь не верь,
Пусть рыжий чёрт приходит снова,
Умру, иль выйду в эту дверь!»
И женщина судьбе отдалась
Смирила с болью гордость мать,
Но жизнь свободой лишь игралась –
Безумно робко воли ждать!
***
Татарин стал с ней мил и ласков,
Она могла ходить весь день,
Но только всюду те же маски
За нею следуют как тень.
Туда нельзя, того не делай.
Не смей не с кем поговорить


Одно дозволенное дело –
С тяжёлой думою бродить.
***
«Живу, пока нужна ему я,
Но только насладится зверь,
Лихая участь не минует,
В себя лишь верю я теперь!»
Уговорила сумасброда,
Двух всадников приставив к ней,
Предупредив не ездить к броду,
Скакать верхом позволил ей.
А Ольга время не теряла,
У спутников и их друзей
Обманом, правдой ли, узнала
Секрет разбойничьих путей.
Вот только где её селенье,
В какой сторонке дом родной?
Лишь там найдёт она спасенье,
Свою надежду и покой.
***
Да только отложить придётся
Побег. В пылу других забот.
Живой комок под сердцем бьётся -
Дитя неволи и невзгод.
А вот и срок уже подходит,
Опять весна, цветёт сирень.
От Ольги бабки не отходят,
На днях родить ребёнка ей.
Недолго ждали, криком звонким,
Уверив мир, что начал жить,
Мальчишка, протянув ручёнки,
Заставил маму всё забыть.
Ему теперь тепло и ласку,
Хлопот приятных целый день.
Всё прошлое, как будто сказка,
Ушло из света жизни в тень.
Мир заслонил мальчишка рыжий,
Душа, познавшая невзгод,
Лишь материнской лаской дышит.
И так идёт за годом год.
***
Прошло семь лет, воды немало,
С тех дней далёких утекло,
Ребёнок быстро рос, а мама
Отдала душу для него.
По-русски говорить учила
И от татарина тайком
Про Родину и про Ефима
Шептала тихим вечерком:
«Запомни, мальчик, твою правду
И в сердце добром сохрани
Мою мечту, мою отраду,
Моей забытой жизни дни.
Я здесь в неволе, а когда-то,
В далёком и родном селе
С твоими сёстрами и братом
Мы птиц встречали по весне.
Но горе горькое случилось,
Ефим, мой муж, убит в степи,
Меня же в клетку заточили,
Наверно, к детям не уйти.
Лишь ты об этом знай, сыночек,
И обязательно найди,
Скажи им, что любила очень,
Но не смогла назад прийти».
***
Смирилась пленница с судьбою,
Да не смирилася судьба,
Ей суждено увидеть волю,
Через страданья, а пока –
В заботах день за днём проходит,
Всё Ольга с сыном говорит.
Татарин иногда приходит,
Ни звука, лишь в дверях стоит.
Но вот однажды молвил строго:
«Беру ребёнка навсегда,
У воина своя дорога,
Свои суровые года.
Ты славного дала Батыра,
Навек теперь судьба твоя
Сыта, нуждою не уныла –
Служанкой будешь у меня».
Всю жизнь рабыней бы осталась,
Наверно, Ольга, только вот
Ей на веку ещё достался
Судьбы последний поворот.

;V;
МАМА
Весь день невольница трудилась,
А вечером ходила в сад.
Здесь и мечтала и молилась.
Печальная брела назад.
Но вот, однажды, явь ли, сон ли –
Из зарослей раздался звук.
Да это сын! А с ним невольник,
Лишь кандалов зловещий стук.
«Ну, здравствуй мама! Как хотел я
Тебя увидеть и обнять» -
Поцеловал, прижался телом, -
«Мне трудно, мамочка, понять,
Но этот человек всё знает,
Что ты рассказывала мне.
Тебя он тоже вспоминает –
Он жил с тобой в одном селе».
Тревожно Ольга присмотрелась –
Пред ней стоял её сосед,
Вмиг всё поплыло, завертелось,
Знакомый лик за столько лет!
А только лишь вернулись силы,
Взяв руки пленника в свои,
Дрожащим голосом спросила
«Скажи, родимый, как мои?»

И сердце бешено забилось,
Когда услышала в ответ:
«Ты, Ольга, мужу не забылась,
Он ждёт тебя уж много лет.
В тот день, когда его нашли мы,
Он дочек всё не мог унять.
Теперь они уже большие,
Красивы – просто не узнать.
Ивашка твой совсем мужчина,
И сила в парне есть и стать.
Дочки в тебя, а сын в Ефима.
Он им отец, он им и мать».
Уж больше не чего не слышит,
В висках стучит: «Отец и мать»
И сердце Ольги жаждой дышит
И только стон: «Бежать, бежать…»
«Сынок, вот здесь же в это время
Я завтра жду тебя опять.
Возьмём коней и сразу в стремя,
Ему поможешь цепи снять.
Я напою свою охрану,
Пусть крепко спят. Тебе сосед –
Спасибо за сердечну рану.
Готов ли в путь?» - «Нет,Ольга,нет!
Болят, не слушаются ноги,
И там меня никто не ждёт.
Погибну с вами я в дороге,
Двоим вам больше повезёт»
***
На том сошлись, но словно вечность
Тянулся долгожданный день
И только мыслей скоротечность
На Ольгином лице как тень.
За муки рабские и слезы,
За боль похищенных людей
В страданьях и бессилья грёзах
Умрёт отравленный злодей.
И, незаметно, очень рано,
Не слыша топота копыт,
Уснёт беспечная охрана,
А Ольга на коне умчит.
***
Всю ночь два всадника скакали,
Загнали до смерти коней,
Но вот под утро увидали
В степи дорогу, а за ней
Ветвистый дуб с дуплом огромным.
Знакомы здешние места!
«Сынок, уже идти не долго,
Его вершина и листва
Видны, коль встать на гребень вала.
Залезь в дупло и посмотри»
Он сверху, вдруг: «Погоня, мама!
Сюда, укроемся внутри …»
И старый ствол несчастных спрятал,
А всадники уж тут, как тут.
Не отыскать следов отряду,
От злости каждый вскинул лук
И древо стрелы раздробили,
Умчались сыщики не с чем,
Но Ольге грудь стрела пробила.
«Судьба, жестока ты зачем?!
Зачем свободой поманила,
Чтоб рядом с домом умереть?
Не торопи, хоть дай мне силы
В глаза родные посмотреть".
***
И лишь заря вдали проснулась,
Измученная, вся в крови,
К крыльцу руками прикоснулась,
Сказала сыну: «Отвори…»
И бездыханная упала,
Когда пронзил ей сердце крик,
За это маленькое: «Мама!»,
За этот долгожданный миг.