Он не умер...

Он не умер. Он просто перестал жить. Стрелки времени остановились, когда желтое такси из вечернего январского двора умчало ее в аэропорт. Он поднялся в опустевшую промозглую квартиру и долго смотрел в черноту окна, присыпанную снегом на подоконнике.
Время остановилось. Остановилось его время. Всё, что происходило потом с ним и с окружающим миром было условностью. Условно тикали часы. Условно менялось время суток. Условно приходила и уходила весна, а за ней лето и осень. У него всегда была только заснеженная январская ночь, пустая квартира, да подсвеченные желтыми фонарями скелеты промерзших деревьев, над которыми нависали громады черных домов с редкими светящимися окнами.
Снег скрипел под ногами на аллейках парка, где они совсем недавно гуляли вместе. Где весной цвели яблони, а осенью спускались к ногам разноцветные резные листья. Где под ее взглядом оживали и пели птицы, появлялись люди, радостно носились дети и лаяли собаки.
 Теперь на аллеях был только скрипучий снег и такие же, как он сам редкие одинокие тени. Тени шарахались друг от друга и спешили исчезнуть. Его январский ночной город был без людей. Изредка в разрывах туч появлялась мёртвая луна, безучастно глядевшая сверху на темный силуэт.
Ближе к полночи приходила большая крыса, которая не могла или не хотела ответить на его вопрос:
 - Как случилось, что она – единственный оставшийся у него близкий человек, с которым он много лет делил радости и печали, счастье и горечь невосполнимых потерь, просто и без мук исчезла из его жизни?
Крыса неспешно съедала приготовленный заранее кусок сыра или колбасы и исчезала до следующей полночи, оставляя его без ответа.
Он обращался к стенам, свидетелям их, внезапно прерванной жизни. Монологи со стенами были похожи на сумасшествие, где он сам себе задавал вопросы, сам же отвечая на них. Он понимал, что женщина, от своей природы существо не постоянное, не логичное и переменчивое. Что это ее особенность, а, значит, прибывая в сладкой неге счастья, надо помнить о его зыбкости и мгновенном окончании.
Женщина всегда найдет оправдание любым своим поступкам, ловко обвинив в причинах своего безумства мужчину и совершит то, что во все времена считается подлостью и предательством.
А, впрочем. Какая же здесь была подлость? Ведь она уже давно, в одностороннем порядке, решила расстаться с ним. Решила и поставила за месяц до отлета в известность. Поставила перед фактом, в который он не мог, не хотел поверить до самого последнего мгновения при всей его очевидности.
Самолет уносился в далёкие края, где все, к кому она убегала от него, должны были, забросив свои дела, окружить ее заботой, вниманием и постоянным участием.
Она полетела искать то, что, казалось, перестал дарить ей он.
Стены отстраненно слушали. Январская ночь не кончалась, сменяя дни, месяцы и годы.
Очевидно, что, там, куда она так стремилась, ценой их отношений, не было малой доли того, о чем она мечтала. Сложно заглянуть в потемки души женщины, тем более, если она сама не в состоянии хоть что-то в ней разглядеть и понять.
Они подолгу разговаривали по телефону. Она говорила, что скучает, что больше без него не может, что скоро вернется. Но, каждый раз находила, по ее мнению, весомую причину, чтобы не вернуться. Она просто так от него отвыкала, переводя реальное общение и реальную жизнь во власть бога коммуникационных сетей. Утром у нее вставало солнце. Весну будила громкая капель. И все шло своим чередом, если не считать светлую грусть о прошлом, ту слабеющую тоску, которую она успешно долечивала телефонным общением.
Несмотря ни на что, они по-прежнему не могли друг без друга, связанные вместе кем-то свыше. Стоило ей о чем-то подумать, как он произносил вслух ее мысли, как и она. Сохранялось ощущение друг друга на большом расстоянии.
Но они не могли или не хотели признаться себе в том, что уже ничего нельзя вернуть обратно. Что она никогда не появится, чтобы прекратить его бесконечную январскую ночь.
Наверное, они все-таки не могли жить друг без друга, но каждый по-своему.
У нее по-прежнему воскресали несбыточные надежды, что ее близкие окружат ее заботой, теплом и вниманием.
У него не было близких. У него по-прежнему была январская ночь. Он понимал безысходность происходящего, но продолжал обманывать себя и своё ледяное одиночество глупейшей надеждой.
Его депрессии рождали болезни, которые наслаивались одна на одну, как снежный ком. Он пытался бороться с ними, влезая в еще более глубокую депрессию.
Ночами он скрипел январским снегом стылых аллей парка, разговаривал с крысой и со стенами. Снежный ад был бесконечен. Бесконечна была ночь, уносящая месяцы и годы, убивающая его биологическую жизнь.
Внезапно выброшенный за борт, он нашел в себе силы, не утонув, доплыть до дальнего берега, но не знал, за что обречен на этом берегу на смертельное одиночество. Здесь царил нескончаемый мерзлый ночной январь, в обрамлении стылых древесных скелетов, над которыми враждебно склонился мертвый город без людей.
Того, кто равнодушно сверху наблюдал за его муками, он в отчаяние просил: - Пусть она вернется! Пусть вернется! Если это невозможно, то делай со мной все, что хочешь, только прекрати этот бесконечный январский ночной ад!
Тот, наверху, безмолвствовал и ночь продолжалась.
Он не умер. Он просто перестал жить.
30 января 2020 года.