Прости мне спич о птичьем молоке...

Спич к япона-другу
 

Медвежья кровь и птичье молоко
нас не оставят авитаминозу
на поруганье. Термин "рококо"
наследует барокко и легко
в себя вмещает и репей, и розу.

И множество иных простых вещей,
положенных, однако же, в основу
инстинкта выживанья - средь свищей
пространства, средь двуногих овощей,
враждебных в корне - и числу, и слову.

Теория побита молью, друг,
а древо жизни зеленью клубится.
Когда ж тебе, к примеру, недосуг
витийствовать, блесни пальбой с двух рук,
по-македонски, - воинством амбиций.

Ведь лишь в отваге оживает речь
сердечности, опорных стоп поступок.
Чтоб подлинность идеи уберечь,
храни катану, самурайский меч,
в готовности в любое время суток.

Едва ли отчей тактики размах
достигнет тектонических разломов
и островов, где дышит в трёх строках
дух сакуры. А что же до "Ямах",
стартующих резвее, чем Обломов,

то - в бездну.ру, в стратегию-облом,
по-птичьи заглянув, островитяне
останутся собой - со смелым лбом,
со щебетом, сполна и поделом -
не иноки, так инопланетяне...

Прости мне спич о птичьем молоке,
босой Басё в бамбуковой лачуге.
Отпущенник барокко, налегке
я всё своё несу в одной руке:
пьянчуге - грош и пёрышко - пичуге.

И здесь, средь простоглазой пустоты,
где быт и стыд - отстойны и затратны,
япона-друг, дорожные кусты
худы по-волчьи и не так просты,
как кажется... Но нет пути обратно.