из неизданного 388

Ах! Буриме - игра словами,
Кружение мыслей в зимний день.
Волшебный театр с чудесами,
Где заблудилась чья-то тень.

Концы рифмованных сюжетов
Сплелись в живую ткань Судьбы.
И плотью стала для скелетов,
Давно заброшенных в пыли.

И ожил Мир чужих видений -
Мне слышится набат в ночи.
И в карнавальных масках тени
Рвут барабаны на клочки.

Волынки монотонно воют,
И кровь, вскипая, бьёт в висок.
В крестах знамёна небо кроют,
Алеет утренний восток.

Полдневный зной чужого Солнца
Фатой-Морганой Мир дробит.
И горизонт вот-вот взорвётся -
Мираж в глазах моих дрожит.

Какой-то ряженный в лохмотьях
Кружится, закатив глаза.
И сотни молотков из бронзы
Ритм отбивают, в транс вводя.

Волынки, флейты, колокольцы -
Всё вперемежку режет слух.
И бубны голосом пропойцы
Средь мёртвых воскрешают дух.

Меч рубит воздух, сталь сверкает.
Стрела пронзает чей-то щит.
И паладина тень мелькает,
И глаз огнём святым горит.

И драка не на жизнь, а на смерть -
Песок чернеет от крови.
Партер безмолвно в страхе замер,
А в ложе кто-то лоб крестит.

Скрипит помост на старой сцене -
По центру воздвигают крест.
В пыли уносят чьи-то тени,
И тихо гаснет в зале свет.

Всех накрывает душным мраком,
Земля уходит из-под ног.
Седой Храмовник вдруг заплакал,
И грим предательски потёк...

Без слов в ночи сыграли пьесу.
Никто не крикнул в зале "Бис!"
А в Храме отслужили мессу
За двух скончавшихся актрис.