Сентябрьская жють

Качаются от ветра города,
столбы, деревья, брошенные гнёзда,
прогорклое урочище пруда
с кусочком хлеба, что был уткам роздан.
И кормится с ладони сентября
король теней, армаду собирая.
Кукушки сонно в часиках трындят,
но ты, ещё по-летнему живая,
в объятья улиц убегаешь днём,
а ночь… а ночь не оставляет шанса
стать до утра адамовым ребром,
иль черепком отколотым фаянса
слепой луны. И стёрты навсегда,
как сапоги германских пехотинцев,
столбы, деревья, гнёзда, города
и птицы след подушечкой мизинца.
За утомлённой впалостью окон
линует дождь трамвайные вагоны.
Уже вгрызается со всех сторон
янтарный клык в любимый твой, зелёный.
И замедляет сердце свой разбег
до спелости неспешной ежевики —
по ягодке. И наступивший век,
как подворотня немощно-безликий.

©Наталья_Матвеева, Качаются



Синоптиков прогнозы пропустив,
я в катаклизм сентябрьский попала,
где ветер, всё сметая на пути,
крутил мозги на все двенадцать баллов.
Качался мир под брань и матюки —
(Чуковскому в бреду не снилось ночью) —
летали над прудом не утюги,
а сапоги пехоты «Мэйд ин Дойчланд».
И птицы, от погоды окосев,
спешили след оставить на прохожих,
подушечки мизинцев, (сразу всех)
стереть следы не помогали всё же.
Вмешался дождь, прогнав пернатых злых —
вот-вот напасти, кажется, растают,
но вгрызся вдруг кривой янтарный клык
в зеленый бок несчастного трамвая!
И сердце спело ухнуло в сапог,
и по-пластунски в пятку — тихой сапой,
распоротый крестом трамвайный бок
неспешной ежевикой чёрно капал.
И я, платком зажав скорее рот,
в безликость подворотнюю помчалась…
Продолжу позже, да простит народ,
меня, похоже, тоже укачало.

2019