Вяз

Со старцем как-то проезжая
Дремучим лесом, видел я,
Как ветви черные свисают
Сухих деревьев, и земля,
Потрескавшись от зноя, ветра,
Не дышит, сжавшись в серый ком,
Сухой листвой с песком одета;
Кругом разруха, бурелом.
Мне жутко стало, потихоньку
Я под кошму стал залезать,
А старец по плечу легонько
Меня похлопал: подъезжать
Мы стали к черной, страшной яме.
И старец мне сказал: «Иди!
Тебе, как будущему ламе,
Урок поставлен впереди.
Пройдешь весь лес, и за ущельем
Увидишь дерево одно.
Здесь все погибло, в самом деле,
Здесь злые духи были. Но
Тебе намечено пробраться
К живому дереву. Смотри,
В пути не вздумай возмущаться,
С собою пищи не бери.»
Случилось это на Карпатах,
Когда мне было 20 лет.
Тогда старик седой, горбатый
Сказал мне: «Знай, что ты – поэт!»
Перекрестился, распрощались,
И в яму начал я сползать.
Сучки за волосы цеплялись,
Мешали корни мне шагать.
Чем дальше в лес, тем больше страха.
То прыгай вниз, то вверх залазь.
Уже изодрана рубаха,
И кровь на горле запеклась.
А лесу нет конца и края.
Стемнело, стало холодать.
На ветку дуба заползая,
Решил я чуточку поспать.
Я к голоду давно привычный,
А холод тоже нипочем.
И, сидя на ветвях по-птичьи,
Заснул звериным, чутким сном.
Мне снился город незнакомый,
И я над ним всю ночь летал;
Среди трущоб и улиц темных
Какой-то храм я в нем искал…
Весь день я снова пробирался
К живому дереву, вперед.
Скажу вам прямо: я держался,
Меня ничто не упрекнет
В унылой слабости минутной.
Вторую ночь опять я спал
На дереве, и почему-то
Сна продолжение видал.
Уже храм найден. Тихо. Пусто.
По три иконы на стене.
Душе ни радостно, ни грустно;
Я внемлю звонкой тишине.
А сбоку лестница крутая, -
По ней я вверх иду, но вот,
Она закончилась. Взлетаю
На купол храма. Предстает
Передо мной в рассвете утра
Красивый город, и вдали
Река в тумане, и как будто
Три великана – три горы.
На третий день из леса вышел.
Ущелье прямо впереди.
Ведет тропинка выше, выше.
Уже все страхи позади.
Вот – поворот, и за скалою,
Как в сказке, дерево стоит.
Оно – большое-пребольшое,
И рядом с ним ручей журчит.
К ручью припав, воды напился.
На шелковистую траву,
Закрыв глаза, как труп, свалился,
И слышу, точно наяву:
- Куда несешься?! Осторожно!
На Ландыши не наступи.
В нору свою к Мышатам можно
И по тропиночке пройти.
Я подскочил, увидел Мышку
И Ландыши, и Муравья.
Мне показалось, или слышу?
Уже в бреду, быть может, я.
Но Муравей бранится снова:
- Кто истоптал здесь всю траву?!
Нахала усмирить такого
Весь муравейник позову!
Заколотилось сердце. Мыслям
Не отдаю своим отчет.
О, Боже! Глас Природы слышу!
А Дерево меня поймет?
Есть у меня вопрос заветный:
У Дерева хочу спросить.
И пусть оно сейчас ответит,
Как нам в Природе надо жить.
Я крикнул громко: «Эй, почтенный!
Могучий Вяз, услышь меня!
И дай ответ мне непременно,
Могу ль с тобой общаться я?»
Вяз дрогнул, помолчал немного
И тихо, грустно начал петь.
Стекали слезы на дорогу
Дождем; я стал его жалеть.
- Ну, что с тобой? Уймись, приятель,
Откинь уныние и стон.
Ликуй! Ты жив, и твой Создатель
Тебе готовит царский трон.
Ты одинок, - забудь про горе,
Со мной печалью поделись
И сердце мне открой больное,
От слез стенанья отряхнись.
- Эх, Человек! Какими злыми
Бывают Люди на земле!
Ты видел лес сухой в низине?
Причину расскажу тебе.
Жил граф богатый здесь когда-то
И четверых имел детей.
Но умер младший сын внезапно,
И весть прошла в округе сей:
Колдунья злая хочет графа
С семьей со света извести,
Чтоб жить самой в глуши богато
 И страх к себе приобрести.
Но граф поймал ее и в злости
Ей за все черные дела
Переломал пустые кости.
Она, кончаясь, прокляла
И графа, и с детьми графиню,
И все богатство, и весь лес.
Я помню все: граф вскоре сгинул,
И род его с земли исчез.
А братья все мои по плоти
Засохли. Я стою один.
Ни зверь, ни птица, ни охотник
Не ходит здесь, мой господин.
И бури ночью беспощадно
Рвут в бешенстве мою листву,
И грозы с ливнями, и грады
Бьют нежную внизу траву.
А солнце знойное все лето
Льет на меня истошный жар;
Зимой стою один, раздетый,
Дыханья леденеет пар.
В полусознании, безмолвно
Молю Владыку всех небес,
Чтоб Он по милости, любовно
Вокруг меня воздвиг бы лес.
А, лучше, выдернул бы с корнем
И бросил вниз с крутой скалы;
И я лежал бы там покорно
До полной в жилах сухоты.
Дай мне, Владыка, силы в воздух
Взлететь и в лес перенестись,
Где тьма древесного народу,
Где рык зверья и пенье птиц.
Свои я ветви предоставлю
Гнездовью милых мне Ворон.
И ствол любезно продырявлю,
Чтоб стал жильем для Белок он.
Тогда в кругу зеленых братьев
Я буду снова жизни рад;
Листвы шептаньем наслаждаться,
Вдыхать их жизни аромат…
Увы, стою один я ныне,
И только маленький Ручей,
Не зная скорби и унынья,
К Речушке-матери своей
Бежит, на дне лаская гальку,
Песок пытается поднять,
Увлечь Рыбешек мелких стайку
И матери в подарок дать.
Да, вот, еще совсем недавно
Здесь поселились Муравьи.
Они так мило и забавно
Листочки чистят все мои.
А Мыши – это просто чудо!
Пищат, снуют туда-сюда.
Заскочат в норки, и оттуда
Слышна такая чехарда!
Я думаю, мне перед смертью
Господь общенье подарил,
Чтоб я Его за все на свете
Безропотно благодарил.
И, вот, я вижу Человека.
Недаром ты сюда пришел
В последний миг моего века;
Меня в волнение привел.
- Прости, я буду очень краток;
Тебя тревожить не хочу.
Скажи одно: какой порядок
Устоев жизненных в лесу?
Ну, вот, хотя бы, вы, деревья.
Какой духовный мир у вас?
Легенды, может, есть, поверья,
Стихи и сказки, как у нас?
И можно ли общаться с вами?
Как нам понять деревьев речь?
А можно в лес нам за дровами
Ходить, чтоб их зимою жечь?
- Вопросов столько! Очень краток
И любопытен. А, давай,
Ты хоть одну из трех загадок,
Что расскажу я, разгадай.
1. Она ни коротка, ни длинна,
Ее все жаждут получить;
Конец ее как крик орлиный,
Который падает на дичь.
2. Кто это – знают все на свете.
Хоть много их, но всем одно
Название дать могут дети;
Их слово первое оно.
3. Хоть незаметна зачастую,
Она так хороша собой!
Господь дал тайну ей большую:
Общаться можем мы с тобой.
- Дай поразмыслить… полагаю,
Ни коротка, ни длинна – жизнь.
Хоть долго телом я страдаю,
Но хочется ее продлить.
Милее всех на свете – мама, -
Вот слово первое мое.
С тобой беседовать, с цветами
Душой могу я. Это все.
- Ну, молодец, ты сам все знаешь.
Зачем вопросы задаешь?
Ты жизнь Природы понимаешь
И сам себе отчет даешь.
Я, как и ты, имею душу.
Есть у меня родная мать.
Три века я живу: зной, стужу
Терплю, - кто хочет умирать?
Деревья, знаешь ты, как люди,
Тепло, свет любят, тишину.
От сна их первый лучик будит,
И клонит их закат ко сну.
Листвою тихо шепчут ночью
Друг другу нежные слова.
От аромата, между прочим,
Кружится крона-голова.
А ты прислушайся душою:
В том аромате – разговор
Про будущее, про былое;
Друзей-деревьев дружный хор.
Мы в аромате сообщаем
Друг другу все свои дела;
Здоровье как, как поживаем,
Как день прошел, как ночь прошла.
Не удивляйся, если скажут
Тебе, что есть у нас глаза.
Мы видим всё; в ночную стражу
Мы слышим всё. Порой гроза
Так разбушуется, что кто-то
Вдруг вспыхнет жертвенным огнем.
Мы плачем горестно, и долго
Заупокойный гимн поем.
А дождик как пройдет – веселья
И ликованья полон лес.
Шагов зверей и пташек пенья
Прелестный звук мне в душу влез.
Детей мы ваших обожаем.
Такое чудо – детвора!
Их смех веселый повторяем
Друг другу эхом до утра.
Но горе, если вдруг к нам в гости
Мужик заходит с топором.
Не пощадит он наши кости.
И стон, и вой стоит кругом.
Мне как тупым ножом по сердцу
Прорубка леса и костры.
Как на войне, по всему лесу
Стучат безбожно топоры.
Рубают ветви моим братьям,
Идет под корень молодежь.
И непременно нас охватят
Тогда предсмертный страх и дрожь.
Наступит время, будут люди
Беречь Природы жалкий след.
Их вопль пустынный страшен будет:
Без нас и людям жизни нет.
Пусть «Царь Природы» поменяет
Свой титул на «Природы друг».
Пусть каждый кустик охраняет,
Чтоб не попасть в ад пыльный вдруг.
Смотрите, что вокруг творится!
Шум, пыль, дым, смрад, - не продохнешь!
И это мне, увы, не снится.
Любовь к Природе ваша – ложь!
Любовь к машинам – вот утеха
И смысл жизни в жуткий век
Над Божьим чудом жало смеха.
Угомонись же, Человек!
- Я знаю всё, духовный кризис
Давно у нас проблемой стал.
И с экологией «зашились»;
В главе угла стоит металл.
Но в глубине души теплится
Живой Природы огонек.
А на огонь, как говорится,
Заглянет всякий, кто продрог
От леденящей душу стужи
Безрадостных, унылых дней;
Кто хочет в слёз обидных лужи
Ввести лесных цветов ручей.
Мой огонёк едва теплится.
Мне хворост нужен, ветерок.
Мне надо к лесу приобщиться,
Чтоб я окрепнуть духом мог.
- Чтоб приобщиться к лесу, надо
Душой открыться, полюбить
Деревья, Травы без награды,
Чтоб дня без них не мог прожить.
Когда познаешь душу леса,
Зверей и птиц, лесных стихий,
Не потеряешь интереса
К нему вовек; писать стихи
Начнешь, стараясь свою радость
И счастье людям передать.
Душой поймешь общенья сладость,
Порывов духа благодать.
- Ты говоришь, что для общенья
С Травой проникнуться душой
Необходимо в жизнь растений,
Увидеть в них огонь живой?
- Проникнуться, пожалуй, мало.
С Цветком ты сможешь говорить,
Сам превратившись, для начала,
В Цветок, цветочной жизнью жить.
Но, оставаясь Человеком,
Пытаться надо обратить
Беседу в шутку, громким смехом
Свою победу огласить.
Иначе тайная беседа
 Введет в гордыню, в злой резон;
И темных помыслов победа
Создаст в ушах хвалебный звон.
Нет, разговор непринужденный
На равных должен быть с Травой,
Чтоб, духом знанья просвещенный,
Ты Бога к людям нес с собой.
Чтоб говорить с Ручьем, ты должен,
Вгрызаясь в дно, журча, бежать.
И стать горой, по воле Божьей,
С Горой чтоб разговор держать.
Порхать в веселой птичьей стае
Попробуй, и пощебечи
О милом сердцу отчем крае;
С Волками нежно порычи.
- Но это сложно, - превращаться
В Ворону, Волка и Траву.
Нельзя ли с ними мне общаться
Без превращенья, наяву?
Пусть не узнаю потаенных
Желаний всех лесных Цветов
 И не услышу откровенных,
В любви признанья, Птичьих слов.
Но, может быть, смогу душою
Дыханье леса воспринять,
Чтоб в город радость взять с собою,
Друзьям о Флоре рассказать.
- Храни тебя Господь во веки!
В сей жизни и в другой – храни!
О вдохновенном Человеке
Мечтал в последние я дни.
Владыка мне открыл кончину
И дал по смерти благодать
Свою древесную личину
На человечью поменять.
Ведь ты пришел сюда недаром,
Дай Бог тебе судьбу познать,
Во мне – сухом, трухлявом, старом
Родную душу увидать.
Тебе я в новой жизни буду
Отцом, - открылось это мне.
Не бойся, лес я не забуду
И твой визит в предсмертном дне.
Сегодня ночью будет буря, -
Придет с востока ураган.
И Богу душу я, ликуя,
В час предназначенный отдам.
Тебя ветвями обнимая,
Прижав к стволу, молю принять
Благословенье. Предлагаю
Со мною в детстве побывать…
Чудесный луг и холм высокий,
Вокруг – сверкание цветов,
Росой умытых. Синеокий,
Веселый мальчик без штанов
По лугу мчит с воздушным змеем,
Охапкой рвет цветов букет
И, не боясь лесного зверя,
Бежит через ущелье в лес,
К своей сестре и милым братьям,
Родимой матушке с отцом.
Спешит о зайцах рассказать им
Он, с раскрасневшимся лицом.
Прошло два года. Повзрослевший,
Взлелеянный добром стихий,
На «ты» с русалками и Лешим,
Он пишет детские стихи.
Я помню, как в часы забвенья
Он в тень мою, к ручью садясь,
Читал в экстазе вдохновенья
Стихи про Сон-траву, про Вяз…
Но вот, однажды с гор спустилась
Колдунья злая и юнца
Под Вязом видя, притворилась
Монашкой; стала про отца,
Про мать расспрашивать, тихонько
Слова какие-то шепча.
Беду почуял я. но только
Томился, ветвями скрипя.
А мальчик скрип услышал, резко
Вскочил, в глаза ей заглянул.
«Старуха злая!» - крикнул дерзко
И убежал домой… Уснул
И ночью стал кричать в горячке:
«Колдунья!.. Мама, дай воды!»
Через тринадцать дней дом графский
Взорвался воплями беды.
И вот, стоишь ты предо мною,
И сразу я тебя узнал.
В твоих глазах - свое былое
И свой конец я увидал.
- Тебе я верю, безусловно,
Поскольку вижу в первый раз,
Чтобы со мной любезно, скромно
Беседовал могучий Вяз.
Так, значит, граф был мой родитель,
И я лежал в твоей тени.
Оставив райскую обитель,
Влачу я вновь земные дни.
Поэзии свой прошлый опыт
Храню я в глубине души.
И ритм дыхания Природы
Я чувствую в ночной тиши.
А расскажи-ка мне, дружище,
Про дивной Флоры тайный дух.
Моя душа усердно ищет
Друзей-деревьев тесный круг.
Мне говорили, что деревья
Такие есть, что можно к ним
Лишь приложиться, - я не верил, -
И духом вырости своим,
Почувствовать тепло и радость,
Физических приливы сил.
А если зло внедрилось, надо,
Чтоб Дуб помочь я попросил?
- Скажу тебе немножко больше:
У Флоры те же чувства есть,
Что и у вас, Людей, и можно
Из леса многое извлечь.
Вот, если ты в печали жуткой,
И целый свет тебе не мил,
Зайди в лесок хоть на минутку.
Глядишь, и горе позабыл.
И если сердца тяжкой боли
Не можешь ты ничем убрать,
Пойди на злаковое Поле
 И ляг среди колосьев спать.
И сразу воздух, напоенный
Дыханьем спелого зерна,
Возвысит дух твой утомленный,
Искоренит всю боль до дна.
И будешь ты, раскинув руки,
Смотреть в мерцающую даль.
Забудешь все земные муки,
Всю суету и всю печаль.
И будешь так лежать, покуда
Вольется в сердце Божий свет
И побежит по всем сосудам,
И весь светиться станешь. Нет,
Ты лучше на лугу пахучем
Побегай и нарви цветов.
Почувствуй Луга дух могучий,
Как он буравит твою кровь.
Ты понесешь двумя руками
Великолепный пестрый сноп.
К друзьям потянут ноги сами.
Порадовать их счастьем чтоб.
Там, за горой, внизу – болото
И море клюквы, но смотри,
Она в трясину тянет ловко;
Ты жизнь свою побереги.
А за болотом – сад волшебный.
В нем ты увидишь чудеса.
Там аромат стоит лечебный,
Благоуханье и краса.
В начале сада ты увидишь
Плакучих Ив широкий круг.
Они листвой едва покрылись,
Хотя уже давно цветут.
Дождем ветвей они поникли
До самой Матушки-Земли.
Они встречать Весну привыкли.
На них ты только посмотри:
Как в арфе дивной ветви-струны,
Колеблясь тихо, нежный звук
В весенний гимн сливают чудный…
Ты не задерживайся тут.
Ведь дальше – белый сад цветущий
Стоит в парадном серебре.
Вот это Яблони! А Груши!
Раздать бы вашей детворе.
Здесь, посмотри, и цвет, и завязь,
И спелый плод; вот – Мандарин,
Вот – Финики, Инжир, вот – пряность:
Гвоздика, Фенхель, Розмарин.
Какое будет впечатленье?
 Конечно, каждому – свое.
Один получит вдохновенье,
Другой махнет рукой на все.
От Флоры ласки и общенья
Ждать вправе тот, и только тот,
Кто дух предаст ей свой в забвеньи,
Цветочной жизнью кто живет.
Вот он – Росточек, - хрупкий, нежный.
Розетка листьев у него.
А вот – огромный, белоснежный
Цветок. Вся жизни суть его –
Сиять красой на всю округу,
Божественно благоухать
И через Пчел спешить друг другу
Пыльцу эпох передавать.
Еще пройди в глубинку сада, -
Царит там Осень. Желтый лист
И тихий шелест: «Братцы, надо
К Зиме готовиться. Держись.
Укрой запас веществ поглубже,
В себя тихонько уходи.
Вот-вот нагрянет злая стужа.
Крепись. Весну с терпеньем жди.»
Пройди еще, – уже сугробы
Кусты накрыли с головой.
Во сне деревья молят, чтобы
Господь их миловал. Корой
Внимая чутко страшным звукам
Пилы крестьянской, топора,
Не подвергать их просят мукам.
Где ж ты, весенняя пора?!
- Спасибо! Вот, ты разъяснил мне,
Что означает Флоры дух.
Таинственный, любвеобильный,
Он все захватывает вдруг.
Не раз я был в большом смятеньи,
Когда вдруг видел, как Река
Мое пронизывает тело,
Как лань игрива и легка.
Еще спиной однажды видел,
Как подо мною Муравьи
Бегом скрываются в обитель,
К ночи верша дела свои.
И я не чувствовал порою
Ни рук, ни ног, ни головы,
Когда на луге, под горою
Лежал в объятиях Травы.
А тучи медленно по небу
Ползли к вершине чередой.
И, вроде, я на туче еду
И зелень – морем подо мной…
- Мой юный друг, мой сын, я верю
В твою прекрасную судьбу.
Мой день последний за потерю
Не принимай; я вновь приду,
И мы с тобой еще покрутим
Фитолингвистики прибор,
Дадим Деревьев голос Людям
Послушать, пенье старых Гор.
Тогда с Цветами о планетах
Беседы будем мы вести.
Ведь знают Травы всё на свете;
С поклоном надо к ним идти.
А ныне, если хочешь, смело
В прекрасный сад чудес шагай,
Коснись плодов и ягод спелых
И про меня не забывай.
Еще. За садом есть тропинка.
Она к речушке приведет.
Там ценна каждая былинка.
В землянке там старик живет.
Он – трав поклонник. Непременно
К нему ты загляни на чай
И расспроси про травы. Верно,
Расскажет всё. Иди! Прощай!
- Прощай! Спешу навстречу доле.
Хочу про Флору всё узнать.
И всё постичь, по Божьей воле.
И всё потомкам рассказать.
- Поклон тебе, старик почтенный!
Тебя приветствовать спешу.
Я – трав искатель, раб презренный.
Про Травы рассказать прошу…