Аджимушкай. Подвиг Марии Молчановой

Гарь пороховая выедает глаза…
Отчего по щеке, вдруг стекает слеза?
Я стою на горящей границе!
Я пытаюсь взлететь, подобно раненой птице…
За мной, необъятной рекой,
 Сгорают раненые в штольнях, в лихорадке…
Нет воды… ни капли, они бьются в припадке!
Сходя с ума от нестерпимой Жажды,
Их сглатывает мрак, жизнь не дается дважды…

Впереди огневые точки,
Нашпигована железом плоть каждой кочки,
 Там Соленый колодец, искрошенный пулями, наше Спасение!
Там гуляет фашистский свинец, все исчезнет в одно роковое мгновение?
Я ступаю из сумрака скал…
Жребий брошен, я открыта! Каменный занавес пал!
Я иду… Я боюсь? Я кому-то молюсь?
Пулеметы молчат.
В висках молотками мысли  стучат.
Я травой пригибаюсь, я касаюсь разбитой взрывами кладки,
Набираю ведро… за стволами засад, наблюдая украдкой,
Я собой измеряю край Жизни и Смерти,
Все сливается в удушающей круговерти,
Чувства растрепанные в огне,
Все плывет,  в не своем, жутком  сне…
Я путь повторяю – семь? Семьдесят раз или Вечность?
Это просто везенье? Или немцев беспечность?
Пока замешательство, надо успеть, проскочить!
Хоть одним ведром пламя Ада боли подземной залить…
Я несу восьмое…
Небо высокое, какое!
Жизнь продолжается… Хоть и сжигает все Война!
Во всю цветет, проказница Весна…
Еще мне метра три пройти!
В каменоломен черный лаз… живительную влагу донести.
Что это? Бешенство  урагана взрыва  меня швыряет на изломы скал!
Мир тухнет… Я лечу в глухой ошеломительный Провал.

В последний раз я размыкаю слипшиеся веки…
Треснувший госпиталя потолок, в спине осколок…
Тьма заберет меня и поглотит навеки?