Эмили Дикинсон - Fr1552-J1531 - Эссе он Above Obli

Эссе - Над Забвения Приливом есть Пирс

Как обычно Эмили Дикинсон текст напоминает набросок неожиданно озарившей мысли, завершённой как маленькая поэма.  Сохранившийся манускрипт раскрывает процесс кристаллизации мысли и служит проводником для понимания, что же было начальным импульсом.

Вот текст с вкраплениями не использованных в печати слов из манускрипта:

Above Oblivion's Tide there is a Pier ;
And  (the) an effaceless "Few" are lifted there -- 
Nay -- lift themselves -- Fame has no Arms -- 
(And a chill smile inlaid with) 
And but one smile -- that meagres Balms -- 
;______ _____ _____ _____ ;
are scattered there. 
;Scattered -- I say -- To place them side by side ;
Enough will not be found when all have died. 

Что же было откровением вызвавшим это четверостишье? Начальной мыслью, потребовавшей перо и бумагу?

Какая из строчек этого катрена содержит этот начальный импульс?

Вот подстрочник включающий, в скобках, и  слова-размышления из манускрипта:

Над Забвения Приливом есть Пирс
И (известные) некоторые нестертые*/незабытые «Немногие» подняты на него
Нет - сами забрались - у Славы нету рук -
(И охлаждающая улыбка на лице)
И только одна улыбка -  которая (скромнит) умаляет, Успокаивает

* нестертые, так же как у ЭД введённое прилагательное.

Первая строчка просто вводит сцену действия:

«Above Oblivion’s Tide there is a Pier»
«Над Забвения Приливом есть Пирс»

 Сцена огромна - Океан Забвения и в нем Пирс, строение чаще всего хлипкое и едва заметное в огромности океана.

Во второй строчке, на сцену поднимаются герои поэмы:

«And (the) an effaceless “Few” are lifted there - »
«‘Несколько’ нестертых лиц подняты на Пирс»

Очень существенен в этой строчке выбор слов, характеризующих героев и происходящее  с ними.  «Effaceless» - слово введенное в язык поэтессой - полно внутреннего напряжения.  Трудно найти русский эквивалент созданному поэтессой определению, эквивалент, который бы включал его внутреннее напряжение, поэтому давайте разберём этот термин в его английском варианте.

Очевидное напряжение возникает между значением этого слова - те которые не стёрты “жизнью” (to efface - стереть, как карандашную запись; effaceless - «нестертые») и противоречиво звучащим в нем faceless - безликие.

Уже здесь возникает нагромождение противоречий с традиционными представлениями - ведь речь идёт о тех кто не забыты, подняты на Пирс выше волны Забвения и, вдруг, они оказываются просто «нестертыми». 

Второе напряжение в этой строчке возникает  в выборе глагола «lifted».  «Нестертые» были lifted - подняты на Пирс, подняты, а не «raised» возведены/ вознесены.

Давайте ещё раз пройдёмся по этой строчке:

Какие-то (ЭД, по размышлению, использует неопределенный артикль говоря о нестертых) нестертые «Несколько» подняты на Пирс над Забвением.  Этот неопределенный артикль характеризующий, казалось бы, не забытых историей, тоже усиливает напряжение и кажется противоречивым выбором в отношении этих героев. 

Хорошо ли определены эти «Несколько» - нужен ли для них определенный артикль? - спрашивает себя поэтесса - и сохраняет  неопределенный артикль, как обращение к некоему общему.  Наверно она видит и Великих и злодеев и временных и ничтожных на Пирсе.

И вот третья строчка раскрывает изначальное открытие.  Она и начинается вскриком удивления от пришедшей мысли:

- Нет - (никто их на сцену не поднимал) они сами на сцену забрались.
У Славы рук нет.  Обратите внимание на написанное с прописной  “themselves” - сами.  Эмили озаглавливает всё, что кажется ей важно: существительные, местоимения говорят о сущностях - творениях Божьих -  и она их озаглавливает, а тут «нестертые», стоящие над забвением не озаглавлены.  Это ещё раз снижает значимость забравшихся на Пирс.

Конец третьей строки и четвёртая строка это ещё одно откровение.
Слава не имеет рук. Не Она возвышает.  Она,  своей мягкой улыбкой, пытается напомнить о незначительности наших достижений. 

Это выражено так просто и прямо, но так противоречит традиционным представлениям о Славе и «не забытых/нестертых»  на Пирсе, что чаще всего трактуется прямо противоположно сказанному.   - но ведь именно это было ее откровением, об этом стоит писать - если всё в согласии с общими представлениями стоит ли брать перо в руку.

У Славы нет рук - только улыбка, которая незначительный (умаляющий) Бальзам.

Это не Слава вознесла тех, кто оказались на Пирсе.  Многих из тех, кто мог бы быть «не забытыми» на Пирсе нет (не взбирались, не взобрались). Только карабкающиеся на него, те кто не замечает смущенной улыбки Славы, помнящей весь длинный список заслуженных, оказались на нем.   Оказавшиеся на Пирсе не ее герои и не герои ее «Никто» («Nobody»), которые не хотят быть видной квакушкой в болоте.