Итак,...

Итак, подсудимый, встаньте!
Не Вы ли сегодня герой —
Одежа в парадном канте,
Не Ваше ль темя с дырой?
Не Вы ль расписная копилка
Для измышлений глупцов,
Пластмассовая бутылка,
Пустышка, в конце концов?

Не правда ли, было удобно
В руках великих невежд
Собой усилить утробно
Посвисты смелых надежд?

Не Вы ли предмет невесомый
Со штемпелем СССР,
Со страшною силой несомый
В пространства затейливых сфер?

Приятель, вернитесь с орбиты,
Вернитесь на круги своя —
Туда, где крест-накрест забиты
Презреньем родные края,

Туда, где оглохли колодцы
Без мягкого всплеска ведра,
Туда, где активны, как стронций,
Плевки у кола и двора,

Где пращуров терпкие тени,
Окончив небесный свой труд,
Спустившись со звездных скоплений,
С гармоникой грустно идут.
 
Нет-нет, да гармоника всхлипнет,
В святое уткнувшись плечо,
На двери оторванной скрипнет
Забытый никчемный крючок...

Ни жизни, ни песни, ни пищи.
Лишь ветер гуляет, как кнут —
Над старыми тенями свищет,
Но головы предки не гнут.

Так встаньте Вы там, подсудимый —
На вечной дороге истцов,
Ознобом признанья студимый
Под взглядами праотцов.
Попробуйте объяснить им
На русском родном языке,
Как рвались исконные нити,
Как шли Вы без них налегке.
Бесчестно, благо большая,
Вы землю срамили, как враг,
Бессовестно опустошая,
Безумно неся красный флаг.
Как в раже дурного раденья
Метлой пустомели мели
До лысины, до запустенья
Когда-то богатой земли.
Как пыль поднимали до неба,
Как страшно рубили леса,
Как жадность, корысть и потреба
Бельмили Ваши глаза.

Поймут ли молчащие предки,
Какая идея вела
До нищенства, до отметки,
Где кривда, как правда, бела?
 
А впрочем — бела ли, черна ли,
Не все ли им будет равно,
Ведь предки единую знали
Сермяжную правду давно:

Идея как таковая —
Вообще не идея, она —
По сути своей городская,
Деревне совсем не видна.

Хозяин — хозяйство, вот форма
Стабильности общих систем,
Залог процветанья, прокорма
И совести вместе с тем.

 С каких это пор не престижен
 Крестьянский размеренный быт?
 Не с тех ли, как, властью унижен,
 Хозяин гоним был и бит,
 Как двор у него отбирали,
 Как долгим этапом вели
 Под взглядом винтовочной стали
 С насиженной доброй земли?
 Покамест зубрились цитаты,
 Вязалась теории вязь,
 Сиреневые солдаты,
 С сапог не счищая грязь,
Ломились в открытые двери
Степенных российских домов,
Где жили глухие тетери
Под именем новых врагов...

...Уж кто мирнее мирных был,
Смиренные миряне,
Но чаще всех ходил в распыл,
Так это россияне.
Лежат, бывалоча, рабы,
Нагие, аки черви —
Затылки, задницы, горбы —
Гуляла плеть по черни.
За богохульство — благодать
Тюремною Сибирью,
Где выли в Бога душу мать,
Не веря изобилью.
Успешно вверенный народ
Все с корчей корчевали,
Из речек злато позолот
Черпали черепами.
Народ ловили со всех ног,
Народ держали цепко,
Но это было как пролог...
История — не девка,
Чтоб ей вертеть, как захотел,
И поперек кровати,
Распять, распнуть — раз плюнуть дел,
Но этого не хватит.
К ней надо подойти с умом,
С особым изворотом,
Не забывая об одном —
Откуда есть ты родом,
Кто были мать, отец и дед,
И бабка, и прабабка,
И сколько их несешь примет,
И в чем твоя нехватка.
Был прадед — пахарь, дед — кулак,
Отец вот и поныне
Не знает, кто такой ГУЛаг
И верует в твердыни.
Горбом прабабка изошла,
А бабка из протеста
Всю жизнь неграмотной была
И умерла, известно.
А мать моя... ох, мать моя
Все терпит, как терпела,
А жизнь, как стая воронья.
Летит, как и летела.
На ссылке братья и она
В деревне удыгейцев
Познали нищету сполна,
Бесправие индейцев.
Гнилая рыба — в десять лет —
Как благо пропитанья,
И при хожденьях в туалет
Привычно выпаданье
Прямой кишки... Вот, добрый друг,
Сподобься, разъясни-ка:
Кто пожелал ей многих мук.
Какой такой владыка?
Тут надобно бы посмотреть
Разумными глазами
На мир, представленный на треть
Понятными азами,
На мир сегодняшний, на мир
Не прежний, не грядущий,
Не на зачитанный до дыр
Мир книжный... мир живущий.

Аз, буки, веди естества,
Мной ведомые с детства,
Ведите ж вы мои слова
Не в жерло страстотерпства,
Где в желтом вареве костей
Спесь мракобесья жиром
Плывет поверх других вестей,
Суля довольство пиром.
Спаси, помилуй, сохрани
От праведности этой
Во имя всей моей родни,
Россией обогретой!

...Ах, путник, видишь ли ты двор —
Исполненную чашу,
Где под охраной псовых свор
Едят борщи и кашу?
В тени белья, рубах, трусов-
Там девочка рябая
Стоит среди лохматых псов,
Псам глазки ковыряя.
Прильни к забору и гляди
На гармоничность быта.
Пришел и ты к концу пути,
Собака здесь зарыта.
Ты не Эдип и не Христос,
Не представитель класса,
Ты позабыл, что ты принес
 С собою пепл Клааса.
Теперь ты просто человек.
 Ты человек, и точка —
Ничей не рекрут, не абрек,
Не лыко и не строчка!
А где твое подворье, где
Законнейшее лоно
Твоей жены, где древний дед,
Чей ты должник исконно?
Нет ничего, как черный мим,
Как висельник — под небом
И над землей, ты всем томим —
Нет ни вина, ни хлеба,
И нет премудрости в тебе,
Нет молодости. Грозно
Ты жизнь прожил свою в борьбе
И боль терпел бесслезно.
А правда — вот она, стоит
В рубашке до колена,
От нежности тебя знобит —
Вот вся и перемена.
Но знай — ее взрастишь не ты,
Ведь к ней ты не причастен,
На пальцах загибай кресты,
Иди к своим несчастьям.

1989г.